— Нет, — хрипло выдохнул я, — смерть неотвратима.
— А жаль. Я бы тогда оживила твою Лили. И старика этого, как его, Дамблдор? Ну и может, ещё кого. Но не этого Блэка. Он ужасный тип, — сообщила девушка, продолжая держать мою руку в своей, — я только не поняла, а зовут тебя как?
— Северус, — тихо сказал я.
— Твоя мама была с фантазией, — оценила Мередит, — я вот что подумала, Северус… Останься тут, со мной. На пару дней. В себя придешь. Я совсем скоро должна буду уехать в Лондон — мама похлопотала и меня возьмут на работу в какой-то отель. Отец видеть меня не желает, перебиваться с хлеба на воду тут, в Коукворте, в надежде, что меня простят, я устала. Я оставалась только, чтобы сестренку видеть и маму. Хоть иногда. Делать здесь особо нечего — я в школе подрабатываю — но её должны закрыть. Грустно, конечно, но выбора нет. Останешься?
— Да, — кивнул я, сжимая её тонкие пальцы, — но только вот…
— Что? — Мередит доверчиво улыбнулась, глядя на меня ясными темно-карими глазами.
— Я… мне придется стереть тебе память, когда я уйду, — с сожалением проговорил я.
— Договорились, — она снова улыбнулась, — ты есть не хочешь? Я жутко проголодалась.
Я вытащил волшебную палочку и наколдовал нам нехитрый завтрак. Мередит вздрогнула, но следила за движениями моих пальцев полными восхищения глазами. Уплетая омлет с тостами, она выглядела настолько голодной, что я добавил к столу мясной пирог и корзинку пирожных. Создавать еду из воздуха невозможно, поэтому я просто материализовал обычный хогвартский завтрак. Думаю, что домовики не обидятся, заметив, что кое какие запасы исчезли.
Я пил горький чёрный кофе и размышлял. Могу ли я остаться здесь? Найдет ли меня Лорд, если захочет? Что вообще со мной будет теперь, после смерти Дамблдора? Кто такая эта девушка? Может, враг, а может, просто наивная незнакомка? Я тщательно прошелся по всем её воспоминаниям и мыслям и не увидел там ничего, связывающее её с магическим миром. Она была совершенно обычной.
— Не думай так много, — посоветовала Мередит и запихнула в мой открывшийся от удивления рот пирожное.
Я пробыл в старом доме моих родителей три дня, показывая Мередит разные фокусы — починил сломанную мебель, вырастил пару цветов на клумбе матери, превратил стул в кота и обратно. Девушка сияла, как будто ей в самом деле было приятно общество мрачного нелюдимого мага, в чём я убедился, снова влезая в её мысли. А когда она подумала, что я симпатичный, я едва не расхохотался в голос. Я не был симпатичным даже младенцем, но у мисс Блоссом, очевидно, было своё мнение на этот счет.
В последний вечер она решительно прижалась к моим губам поцелуем, и я не смог устоять. Я не был женоненавистником или монахом — иногда и в моей постели бывали безымянные и не требующие разговоров шлюхи. Я любил Лили всем сердцем, но оттолкнуть Мередит не посмел. Она была словно последний глоток воздуха перед тем, как я провалюсь в бездну, выхода из которой уже не найду.
========== 2. Мередит ==========
Я никогда не верила в магию, духов, сверхъестественные силы и всё остальное, но едва увидев его лицо, поняла, что он говорит правду. Его страшный и разрывающий душу рассказ о мире волшебников, Хогвартсе, Тёмном Лорде и его роли во всем этом заставил меня страдать вместе с ним. Глядя, как туманятся от боли чёрные глаза, как кривится строгая линия рта и дрожат руки Северуса Снейпа, я ощущала необъяснимое родство душ. И любовь. Такую сильную, что едва могла дышать. Как будто кто-то шептал мне на ухо, что он мой. Я не могла сопротивляться. Я готова была на всё ради него.
А ещё я знала, что он покинет меня навсегда. Он любил ту Лили, которой уже нет в живых, и знал, что его время почти истекло. Неизвестный мне подросток, сын возлюбленной Северуса, был важнее всего на свете. Даже его жизни. И я решилась. Я соблазнила его.
— Я хочу запомнить тебя. Пожалуйста. Только это. Оставь мне мои воспоминания о тебе, — попросила я.
Он вздрогнул, уставившись на меня бездонными глазами и выронил мантию, которую собирался надеть.
— Ты не знаешь, о чём просишь, — проговорил он, колеблясь.
— Я никогда больше не увижу тебя, так? И я никому никогда не смогу рассказать о том, что услышала, так зачем стирать мою память? — спросила я, сев на постели и прижимая к груди одеяло.
Северус присел рядом со мной, и я тут же запустила пальцы в его волосы, прижимаясь щекой к его небритой щеке. Он закрыл глаза, принимая эту нехитрую ласку.
— Пойми, Мередит, я не хочу, чтобы ты… чтобы я был воспоминанием, причиняющем тебе боль, — наконец произнес он, отстраняясь.
— Ты и не будешь. Ты подарил мне радость, — быстро сказала я, — и больше мне ничего не нужно. Мне этого довольно. На всю жизнь, Северус. Я знаю, что ты должен сделать, и кто я такая, чтобы говорить тебе, что ты никому ничем не обязан. Это ради Лили. Твоей любимой, я знаю. Это правильно, хоть и глупо.
— Глупо? — он издал что-то, напоминающее смешок. — Что бы ты знала о глупости, Мередит! Живешь в разваливающемся доме старого пьяницы и волшебницы, потерявшей самоуважение, пускаешь в дом Пожирателя смерти, да еще и уговариваешь его остаться с тобой…
— Спишь с ним, — прошептала я, — и любишь его. Ты же видишь, да? Каждая моя мысль, как на ладони, Северус Снейп. Для тебя нет никаких секретов…
— И это поразительно, — выдохнул он, немного смутившись, — я вовсе не планировал…
— Знаю. Тебе нет нужны оправдываться.
Мы молча оделись. По его лицу было видно, что он мучительно размышляет над моей просьбой и не может решиться. Я тихо обняла его сзади, прижавшись щекой к спине и слыша, как гулко стучит его сердце и стояла так до тех пор, пока он, вздохнув, не расцепил мои руки.
— Мне пора, — произнес Северус, глядя мне в глаза, — твои воспоминания останутся с тобой. Если я… — он сглотнул. — Хотел бы я сказать, что мы увидимся, если я выживу, но я не выживу. Лорд убьет меня. Или Поттер. Или кто-то из авроров. Есть все причины желать моей смерти, да и сам я, право, не вижу ни одной причины жить.
— Я вижу, — прошептала я со слезами, — но не буду произносить их вслух.
Он на миг коснулся моих губ и исчез с негромким хлопком.
Спустя девять месяцев на свет появилась Эйлин Блоссом Снейп. Я взяла на себя смелость указать в её свидетельстве о рождении имя отца и дать ей его фамилию. В Лондоне, где мы жили, а я работала в отеле, у меня неожиданно обнаружилась богатая покровительница, которая дала нам кров и хлеб. Она владела несколькими магазинами, и я помогала ей в этом, одновременно заботясь о дочери. Она смотрела на меня глазами своего отца, улыбалась моей улыбкой, её волосы были чёрными, как смоль, а еще она была волшебницей. Глядя, как Эйлин, еще не умеющая говорить, поднимает в воздух игрушки и заставляет их кружиться, я молилась о её отце.
Я знала, что он умер — почувствовала однажды жгучую боль в сердце и не смогла справиться с рыданиями. Вокруг царил цветущий май, все радовались жизни, а я словно постарела на десять лет. Вход в его мир был для меня закрыт, да я туда и не стремилась, но было невыносимо не знать, где он обрёл последнее пристанище.
Эйлин была моим чудом. Когда ей исполнилось семь, я рассказала ей всё без утайки. Кем был её отец, что он сделал, всё, что он успел рассказать мне за те дни, что были подарены нам судьбой. Она знала, кто она, чувствуя силу с самого появления на свет и контролируя её. Но большим облегчением для малышки стало то, что она не просто прихоть судьбы, а что где-то есть такие же, как она.
Я не знала, победило ли добро, спас ли всех мой Северус или тот самый Гарри Поттер, но верила в это. В одиннадцатый день рождения Эйлин на подоконник её спальни села огромная серая сова, к лапе которой был привязан конверт.
— Это из Хогвартса, мама, — сообщила дочь, вскрыв письмо и ознакомившись с содержимым, — значит, всё в порядке. И Лорд побежден. Мой отец сумел.
Я, смаргивая набежавшие слёзы, уставилась на строчки, прихотливо выведенные зелёными чернилами:
