<<Ну и отлично>>, — подумал Теодор.

— Ты как?

Она искренне удивилась его заданому вопросу и хотела уже дать ответ, что любой, которого ужалит гремучка, всегда ощущает себя отстойно, только вдруг её лицо стало другим.

— Я…очень странно. Мне кажется, что уже всё хорошо. — И она сомнительно уставилась на свою голую ногу.

— Выходит, ты просто везучая. Тебя не жалила змея.

— Чего?! — воскликнула Эрика и задрала подол юбки повыше, позабыв приличия. На ноге кожа сияла чистотой и отсутствовали всякие следы укусов либо красноты. — Я же точно знаю…

Она вскинула голову, пристально глядя на Теодора. Теодор в первый раз сумел разглядеть её как подобает. Красивая… Стройная, загорелая, волосы песочного оттенка, отмытые как бы водой речки, а глаза светло-зелёные. В них виднелось напряжённое недоумение.

Сейчас Эрика была похожа на пугливого ребёнка.

— Ты как сделал это? — спросила она.

Теодор в испуге молчал. Она догадалась о чём-то, иначе не задала бы подобного вопроса. Где он допустил ошибку?

— Я ничего не делал.

— Нет, делал, — упрямилась Эрика, внимательно смотря на него зелёным взором.

Внезапно её лицо опять стало другим, будто она увидела что-то любопытное.

— Ты…ты какой-то не такой.

Она встала и двинулась к нему. Теодор почувствовал странную раздвоенность. Он привык видеть себя глазами животных: огромное существо без шерсти и чужое. Однако теперь он себя видел таким, каким его видела Эрика: худым юношей со светлыми волосами, смешно топоршившимися на ветру, с каким-то нежным лицом и тёплыми зелёными глазами, где виднелись тревога с беспокойством.

— Ты такой красивый, — будто зачарованная, промолвила Эрика. — Я раньше не видела тебя. В тебе имеется некая тайна.

Сердце Теодора застучало так, что, казалось, стучит эхом в каждой клетке тела. Что с ним такое?

— У меня такое ощущение, будто ты — часть всего, окружающего нас, — продолжала она, — часть этого места. И этот покой, который…

— Нет, — резким голосом оборвал её Теодор.

Сейчас в нём не было ни капли покоя. Он испугался. Ему надо было тот час же уйти.

— Не уходи, — попросила Эрика, будто читая его раздумья.

Она глянула на него взглядом обиженного котёнка. Затем…затем она нежно, чуть-чуть дотронулась рукой до его руки. Она лишь немного прикоснулась к нему и всё, но Теодор отдёрнул руку: от этого соприкосновения его кожа покрылась мурашками. Когда он заглянул ей в глаза, то понял, что чувствует то же самое — сладкое томление, головокружительное возбуждение и непонятное ощущение, будто он её знает всю свою жизнь.

<<Я тебя знаю. Я гляжу на мир твоими глазами>>.

Не соображая, что он творит, Теодор протянул вперёд ладонь, будто хотел прикоснуться к привидению. Эрика сделала его жест. Они глядели друг другу в глаза. А затем, за миг до того, как их руки соединились, Теодор ощутил, что его захватывает тревога, словно его окунули в холодную воду.

<<Что я творю? Это безумие!>>

Его будущее ему рисовалось пугающе чётко: смерть за нарушение Законов Ночного Мира. Он — в центре Внутреннего Круга и старается объяснить, что не собирался предавать своих братьев, что не хотел сблизиться со смертной, он просто хотел помочь ей. Что всё это ошибка, минута слабости… Ему подают Кубок Смерти и он исчезает… Видение было таким чётким и ясным, что, казалось, всё это случилось наяву.

Теодор резко вскочил, будто земля разошлась под ним.

— Ты что, дура?! Либо перегрелась на солнце?! — заорал он.

Эрика отшатнулась.

<<Она только смертная, одна из толпы>>, — напомнил себе Теодор.

Он постарался, чтобы его тон звучал более издевательски.

— Конечно, кто я такой? Я часть этого места, кусок пустыря, и я что-то сделал с твоей ногой… А ты, спорю, веришь в Санта Клауса!

Она вообще растерялась и поникла.

Теодор продолжал её дразнить:

— Послушай, возможно, ты попросту хочешь познакомиться со мной?

— Чего? Нет… — пробормотала Эрика.

Она часто заморгала и оглянулась вокруг: по сторонам находился пустырь, заросший травой.

Затем она посмотрела на ногу.

— Прости, не хотела обидеть тебя. Беспонятия, что такое со мной. — Внезапно она озарилась улыбкой. — Возможно, моя голова съехала от страха. Я, видишь ли, не настолько храбрая.

Теодор ощутил неимоверное облегчение.

<<Она всё проглотила. Слава Исиде! Смертные люди не намного умнее козлов>>.

— Я не собиралась заигрывать с тобой. Просто я… — Внезапно она замолкла. — Не знаю даже твоего имени.

— Теодор Харман.

— Эрика Росс. Новенький?

— Угу.

<<Мигом завершай беседу и отчаливай!>> — скомандовал себе он.

— Могу тут всё тебе показать. Я хотела сказать… Я хотела бы опять увидеть тебя.

— Нет, — спокойным голосом ответил Теодор.

Он твёрдо намеревался ограничиться лишь одним словом, однако после передумал и решил вообще выкинуть эту мысль из её головы.

— Не хочу я встречаться с тобой, — сказал он и, отвернувшись, пошёл прочь.

Что ему ещё оставалось? Ему больше нельзя беседовать с ней. И он не будет спрашивать её, почему она так пеклась о змее, он станет держаться как можно дальше от неё. Ему всё равно, что девушка сама первая предложила ему встречаться. Он не может и не должен. И не будет. Теодор спешно шёл к школе. Вдруг он спохватился, что опаздывает. Перед зданием никого не оказалось.

<<Снова неприятности, к тому же в первый учебный день>>, — подумал Теодор.

Его рюкзак валялся на земле, там, где он бросил его. Около лежал блокнот. Подняв его и рюкзак, он помчался в школу. Урок физики уже шёл. Теодор кивнул преподавателю, прошёл между рядами парт к последней, по пути ловя на себе любопытные взгляды, и сел, раскрыв блокнот и обнаружив, что тот чужой. На первой странице синей ручкой была аккуратная надпись: <<Введение в анатомию червяков>>.

Ниже два изображения с подписями: <<Нематоды>> и <<Турбеллярии>>.

Разукрашенные разными цветами изображения были аккуратными и подробными. На листе были нарисованы нервная система с оргами репродукции червяков, только вдобавок художник нарисовал червям смешные рожи с улыбками. Теодор перевернул страницу.

<<Жизненный цикл свиного цепня>>. Да уж. Он глянул на титульный листок. Там было написано: <<Эрика Росс. Зоология>>. Теодор захлопнул блокнот.

<<И как теперь ей это возвратить?>>

Одна часть его сознания была занята текущим уроком физики и мыслями о идущей за физикой компьютерной практике. Вторая часть его сознания, как обычно в школе либо других людных местах, была начеку и помогала Теодору. Он наблюдал и анализировал, следя за тем, чтобы Теодор себя ничем не выдал. И на вопрос <<верного помощника>>, что же всё же случилось на пустыре за школьным зданием, Теодор не пожелал ответить. Он старался об этом не думать, ведь его голова была занята вообще не мыслями о спасении гремучки.

<<Ну надо же! Это вообще ничего не значит. Всего-то секундное помрачнение разума>>.

На большой перемене к Теодору подошёл Блейк.

— Как дела? — спросил его Теодор.

Блейк в молчании протянул ладонь. Теодор вынул из кармана камень и отдал брату.

— Ты порвал мне цепочку, — напомнил Блейк и с укоризной покачал головой, — а я очень обожаю её.

— Прости, я спешил.

— Неужели? И куда? И что ты делал с моим кулоном? — Блейк не стал ждать ответ. — Ты исцелял эту девушку. Знаю, её ужалила гремучка. Но она же человек!

— Это простое уважительное отношение к жизни и всё, — ответил Теодор. — Если смертный не причинил вреда, с ним можно поступить по своему усмотрению, — добавил он без всякой уверенности.

— И как она это всё восприняла?

— Да никак. Она не поняла, что я исцелил её. Она даже не поняла, что её ужалила гремучка.

Это являлось почти правдой.