- Все ясно,- негромко сказал Сапегин.
- Советские ученые завтра уезжают, и я предлагаю выпить за их здоровье!
Дверь открылась, и лакеи внесли бокалы с вином. Анна Ван-Коорен подошла к Сапегину.
- Я хочу выпить с вами,- сказала она,- и с вашими молодыми друзьями!
Она взяла с подноса бокал. Там оставалось еще три.
- Нет-нет! - сказала она, когда подошедший де Бризион протянул руку к одному из бокалов.- Сейчас я пью только с советскими учеными.
Сапегин бросил предостерегающий взгляд на Егора и Анатолия, взявших бокалы, и, обращаясь к Анне, сказал:
- Разрешите ваш бокал! - Он взял из рук Анны ее бокал.- У нас,продолжал он,- есть обычай меняться бокалами. Прошу вас взять мой!
Анна растерянно улыбалась. Она взяла бокал и вдруг сказала:
- Я лучше выпью белого вина...
Егор и Анатолий поставили свои бокалы на поднос.
- Тогда и мы тоже выпьем другого вина,- сказал Егор, и они взяли другие бокалы.
Сапегин предложил тост за гостеприимный дом Ван-Кооренов.
- Вы все же попробуйте этого вина,- настойчиво убеждал преподобный Скотт, указывая на поднос.
- Берегу свое здоровье! - негромко ответил Сапегин и многозначительно улыбнулся.
Едва только советские ученые вернулись в гостиницу и вошли в свой номер, как их арестовали. Все их вещи были в беспорядке, полы сорваны, стены исколоты. Тотчас всех троих обыскали. По раздраженным лицам агентов было видно, что они не нашли того, что искали.
Обыск в номере закончили к утру. Старший офицер приказал советским ученым следовать за ним на пароход, чтобы покинуть Индонезию. Их сопровождали еще пять агентов и конвой. Никому из арестованных не позволяли разговаривать и даже подходить друг к другу. Пароход отчалил от пристани. Их не выпускали из отдельных кают до Сингапура. Егор волновался не за себя, а за судьбу сосудов "ЭС".
"Все пропало",- мысленно твердил Анатолий. Он протестовал, требовал, чтобы его выпустили на палубу, но из этого ничего не вышло. В Сингапуре им не позволили сойти в город и препроводили под конвоем на пароход, отправляющийся в Европу. Там их опять обыскали и снова заперли в каюте, на этот раз вместе. Пароход отчалил сразу же. Через пять часов после отплытия дверь каюты отперли.
Сапегин был задумчив и явно расстроен. Теперь они были свободны, но как много они потеряли! Этого не мог себе простить Сапегин. Вряд ли еще представится такой случай помочь разоблачить поджигателей войны.
Наконец советским ученым предложили сойти в Греции или Югославии. Они отказались.
По прибытии в Геную советские ученые вместе со всей толпой пассажиров сошли по сходням на пристань. Таможенники окружили их и повели в особую комнату для осмотра, где обыскивали так, будто искали иголку. Та же история повторилась в таможне аэропорта при посадке на самолет, летевший в Чехословакию. Профессор возмущался и протестовал. У советских ученых почти ничего не осталось из собранной коллекции. У Егора сохранились только записки.
На аэродром в Прагу прибыли днем. Они обрадовались этому городу, с кремлем у реки Влтавы, напоминавшим родную Москву.
- Друже, вы забыли свой багаж,- улыбаясь, сказал летчик, подавая Анатолию саквояж.
- Спасибо, это не наш,- вежливо отказался Анатолий.
- Это ваш,- настойчиво сказал летчик.- Вы загляните в него.
Егор взял из рук Анатолия саквояж и раскрыл его. Сверху лежала фотокарточка. Это было смеющееся лицо Бекки. Надпись на другой стороне гласила: "Анатолию от Бекки в память о Яве". Дальше лежали какие-то свертки, тщательно упакованные. Егор, едва сдерживая нетерпение, вынул нож, быстро разрезал не только веревку, но и резиновую обертку и ножом раздвинул вату. Там в резиновых мешочках были сосуды с "ЭС-6001" и "ЭС".
- Верно, наш багаж! - ликующим голосом закричал Егор и принялся трясти руку летчику.
- Но как вам удалось? - спросил Сапегин.
- Сила на нашей стороне,- ответил летчик улыбаясь.- Если народ захочет, он все может!
Глава XXII
Барометр падает
1
"Чайна-клипер" с Формозы прилетел в Сан-Франциско ночью. Автомобиль уже ожидал их, и Луи Дрэйк вместе с Анной Ван-Коорен отправились в свой загородный дом.
Дрэйк, безмерно уставший с дороги, увидел у себя в кабинете телеграмму Пирсона с требованием позвонить ему сейчас же по прибытии. Дрэйк колебался, но только мгновение. Не без трепета позвонил он Пирсону в Вашингтон. Тот и разговаривать с ним не стал.
- Жду в четыре,- приказал Пирсон и положил трубку.
Голос у Пирсона был спокойный, какой-то безразличный; он не кричал, не сердился, и это больше всего обеспокоило Дрэйка. Как ужаленный, оглянулся он на стук двери, ожидая увидеть дуло пистолета, направленное на него. Но это была Анна. Дрэйк вызвал всех слуг и приказал осмотреть весь дом.
Дрэйк все еще не мог спокойно разговаривать с Анной. Он мысленно проклинал Пирсона и всю его шайку, досадуя на свою медлительность: он должен был в свое время прикончить Пирсона.
Утром Дрэйк позвонил на аэродром и не поверил, что пилоты авиационной компании бастуют.
- Мы поедем на аэродром и там возьмем случайную машину,- предложила Анна.
На аэродроме было полно полиции, джименов, пилотов, самолетов, но ни одна машина не поднималась в воздух.
Луи Дрэйк вызвал "самого старшего", ругался и грозил. Представитель компании, узнав, с кем имеет дело, начал жаловаться на смутьянов, потом на власти, но помочь ничем не мог.
Дрэйк позвонил на военный аэродром и потребовал машину, ссылаясь на вызов Пирсона. Начальник ответил, что готов хоть сейчас предоставить ему машину, но полеты временно прекращены, так как барометр показывает бурю и разрешения на вылет он дать не может. Дрэйк опять грозил, обозвал начальника ослом и бросил трубку.
Он очень обрадовался, увидев Меллона. Тот тоже требовал места в аэроплане или аэроплан целиком и призывал кару господню на авиационную компанию. Маркиз Анака пригрозил. Представитель компании, нервничая, все куда-то звонил и наконец радостно сообщил, что летчик нашелся и поведет шестиместный скоростной самолет.
Вскоре вдали послышались гудки полицейских машин.
