"Надо уходить, и поскорее",- решила Бекки.
- До свиданья,- сказала она и протянула руку Яну.
Тот почтительно поцеловал ее и спросил, когда они встретятся.
- Очень скоро,- обещала Бекки.
- А знаете, вы очень, очень изменились! - вдруг сказал Ян.
Бекки нетерпеливо махнула ему рукой и повернулась спиной. Едва только за Твайтом закрылась дверь, Бекки пошла к выходу. Позади послышались торопливые шаги и возглас: "Благодарение богу!" Бекки вынуждена была обернуться и увидела седовласого жестикулирующего мужчину. Нет, он никак не походил на Ван-Коорена с фотокарточки. "Кто же это? Родственник? Знакомый? Как держаться?"
- У меня ужасно болит голова,- прошептала Бекки-Анна, поднося руку ко лбу и так прикрывая часть лица.
- Вы больны? Этого надо было ждать. Я сейчас же пришлю врача. Боже мой, мы вас так ждали! Господин Ван-Коорен очень волновался.
"Ага! Это не родственник, судя по обращению",- облегченно вздохнула Бекки.
- У нас здесь такое... я вам потом расскажу... Вы себе представляете, что Ван-Коорен не смог не только сам поехать вас встречать, но даже послать меня, секретаря! Ну и дела! Голова идет кругом... На бирже паника! Многим грозит полный крах... решается судьба многих состояний... Сейчас господин Ван-Коорен говорит с Лондоном... Беру на себя смелость посоветовать вам принять ванну. Положение такое, что я даже не решился сообщить ему о вашем приезде. Но если вы прикажете...
- Нет, нет! - решительно возразила Бекки.- Я ужасно себя чувствую, я должна что-то принять... страшная слабость и голову просто раскалывает...
Секретарь вдруг приблизился, жестом руки приказал спена отойти и испуганно прошептал:
- А может быть, вам дали какой-нибудь яд медленного действия? Впрочем, ведь у вас множество всяких противоядий... Но если склянки сдвинуты в вашем шкафу, не пугайтесь: господин Ван-Коорен приказал врачу Гаафзейгеру взять из вашей аптечки какой-то медленно действующий яд.
- Этого еще недоставало! - сказала Бекки.
- Срочно понадобилось!
- Для кого?
- Ну, этим американским летчикам. Это был единственный шанс получить согласие американского советника на их освобождение из тюрьмы в обмен на вас. Но после освобождения из тюрьмы они не захотели ехать на обмен и послали письмо с просьбой считать их обмененными.
Дверь кабинета распахнулась, и кто-то позвал: "Стильман!"
- Иду! - отозвался секретарь. Он побежал к двери. На мгновение он обернулся и сказал: - Отец будет рад, очень рад, что вы наконец вернулись!
2
Бекки, ошеломленная вестью об отравленных летчиках-патриотах, простояла несколько секунд на том же месте. Она не могла уйти, не взяв с собой противоядия, о котором говорил Стильман. Значит, надо было задержаться. Хотя это тяжело, но необходимо. Ей надо было идти к себе в комнату, но куда идти? Где эта комната?
Бекки вышла в вестибюль. Там в почтительной позе стоял спена.
- Где Ян? - спросила Бекки, устало садясь в кресло, и добавила: - О, как мучительно болит голова!
- Мистер Твайт уехал. Он обещал завтра заехать. Я сейчас позову Луизу.
Спена выбежал. Почти тотчас же вбежала молодая женщина с флаконом в руках.
- О мисс Анна, о мисс Анна! - прошептала она и, вынув из флакона пробку, поднесла его к лицу Анны.
Бекки-Анна ощутила слабый, но приятный запах.
- Ванна готова? - спросила она.
- О, мы уже с утра ждем вас!
Опершись правой рукой на плечо служанки, а левой удерживая флакон у лица, Бекки поднялась по ступенькам широкой лестницы, устланной резиновым ковром, на второй этаж. "Вторая дверь слева",- мысленно отметила она открываемую служанкой дверь. Но это еще не была дверь будуара Анны. Это была крытая галерея, отделанная перламутровыми раковинами и вообще стилизованная под раковину. Здесь было множество растений, нечто вроде зимнего сада, если бы в тропиках была зима.
При ярком свете электрических плафонов, скрытых в зелени, Бекки успела заметить и небольшой фонтан, и кресла из огромных раковин, и прекрасные цветы. Здесь цвели невиданные орхидеи и множество других, ей неизвестных цветов.
Малайская девушка, находившаяся в комнате, воскликнула: "О, Матта-Апи!" и приветствовала Бекки по-малайски. Затем она подала Бекки банан и с криком "манис, манис!" устремилась к большому окну.
Луиза остановилась. Бекки старалась понять, зачем ей дали в руки неочищенный банан и что должно произойти. Она больше всего боялась всяких "сюрпризов". Окно распахнулось. Это были дверцы вместительной клетки, охватывавшей часть хлебного дерева за окном. В комнату влетели две огромные совы. Они полетели по комнате, сильно махая крыльями, и колебания воздуха привели в движение цветы и листья.
Одна из сов подлетела к Бекки и захотела сесть ей на голову,- так показалось Бекки. Мысль, что в следующее мгновение ей в лицо и глаза вопьются когти совы, ужаснула Бекки. Еле сдерживая крик, стараясь не показать страха и не понимая, что происходит, Бекки со стоном опустилась на первую же скамейку, схватилась за голову обеими руками.
- Амия, не надо! У госпожи болит голова,- услышала она голос европейской служанки.
Ужасные совы отлетели в конец комнаты и там парили на одном месте. Бекки облегченно вздохнула и протянула банан, зажатый в пальцах, перепуганной малайской девушке. Та поняла это по-своему. Она опять закричала: "Манис, манис!" Совы не подлетали. Малайка, подняв левую руку с бананом, пошла в угол комнаты, где реяли совы. Вдруг одна из сов опустилась на волосы Амин и медленно захлопала крыльями по ушам. Бекки всмотрелась и поняла, что это были не птицы. Она даже успела рассмотреть умные темные глаза животного с крыльями. Оно двигало головой, шевелило губами, и был виден блеск белых зубов.
Амия подняла вверх банан. Летучее животное, помогая себе крыльями, взобралось по гладкой голой руке к лакомству. Оно схватило банан, уселось на руке и, придерживая плод крыльями, содрало шелуху губами.
"Летучая собака!" - чуть не выкрикнула Бекки свою догадку.
А летучая собака с бананом во рту (это была она) спустилась на плечо и потянулась к девушке, чтобы та могла откусить кусочек банана. Так они ели, каждый со своего конца, пока их губы не соприкоснулись.
