— Этот мир просто не даст нам быть вместе… Всегда найдутся твари, которые из зависти попытаются всё уничтожить, — продолжила даже не расслышав о чем говорили Жанна.

Я отняла её руку от своей и пошла в сторону выхода. Не знала как поступить, не понимала, что делать, но пошла… Потому что, даже если я не могла никак повлиять на эту ситуацию, я нужна Каю. В этот момент, я нужна ему. Просто я…

♥⭐♥⭐♥⭐♥⭐♥⭐♥

Я глубоко дышал и смотрел на то, как над головой открывается люк и платформа поднимается. Рядом точно так же стояли в ожидании парни. Они смотрели перед собой, пока мы держались за руки. Но как только свет ударил в сцену, и сквозь огромное красное полотно послышались крики из зала, чувство тревоги ушло.

В такие моменты я всегда забывал о реальности. Она оставалась за спиной, ровно в тот момент, когда звучали первые звуки нашей музыки. Так было всегда, даже, когда я считал что влюблен, всё вылетало из головы, а мной владело чувство эйфории от того, что я делал и создавал.

Но не в этот раз. Сейчас, пока мы пели, а зал волнами собственных звуков подпевал нам, я думал о ней.

Настолько я привык к тому, что Лана стояла в зале или за кулисами. Настолько я ощущал её присутствие и это мне помогало не обращать внимания на собственные ошибки. На то, что номер мог получиться не безупречным, на то, что я мог сделать что-то неправильно.

Так и сейчас, пока пел, в каждом, кто стоял у сцены, искал знакомый взгляд. Искал знакомые глаза и выражение холодной решительности на красивом лице. Но больше всего я балдел от её губ. Они нереально горячо растягивались в победной улыбке, когда заканчивалось выступление. Именно тогда, в Берлине, и увидел эту улыбку впервые и мне показалось, что я рехнулся.

Лана стоя в полупустом зале, заставила почти всех зрителей вернуться назад, а когда это получилось, я понял, что влюбился в женщину, которая поначалу мне показалась холодной стервой без чувства самосохранения. Но чем больше смотрел, тем больше хотел её.

Но сейчас моей улыбки не было рядом, и я ощущал пустоту. Это так, словно ты чего-то постоянно хочешь, но никак не можешь получить навсегда, а только на один короткий миг. Ужасное и паршивое ощущение, будто ты неполноценен и наполовину пуст.

По мне гулял ветер и я чувствовал, как пот стекает по телу, но помнил и другие моменты, когда такое чувство приносило счастье и я, как придурок, хотел еще больше этих ощущений. Желал опять ощутить безумие и дикость, когда я был только с ней.

Но сейчас, в эту минуту, когда мы танцевали и пели, а я продолжал искать свою улыбку, мне стало страшно.

"Надеюсь ты справишься, милая!" — эта мысль раз разом повторялась в голове, а я продолжал петь слова, которые теперь для меня обрели смысл.

Только в этот момент, когда мы запели с Джином вместе и я посмотрел ему в глаза, понял значение его слов, брошенных мне когда-то:

"Наступит момент, и песня обретёт для тебя совершенно другой смысл. Как и музыка. Сейчас для тебя это просто слова, но потом, когда придет время, они обретут для тебя самое важное в мире значение…"

Он говорил об Ин Ха. Джин пытался объяснить мне, как меняется мир, когда ты любишь кого-то, и это чувство взаимно.

Всё просто, а я пытался всё усложнить. Изменить её, подчинить, но пришел к выводу, что мне плевать какая Лана. Я всё рано бы втрескался, потому что хотел её так, что мне спирало дыхание, и приходилось напрягать все мышцы в теле, чтобы успокоить чёртовы гормоны.

Но сейчас Лана далеко. И увезла она за собой будто часть меня. Это пугало. Я не чувствовал такого никогда. Не могла же она оторвать от меня кусок и положить в сумочку?

Невольно улыбнулся таким мыслям и продолжил рассказ для зрителей о том, как важно взаимопонимание между парнями в группе. В целом мы пробыли на сцене всего десять минут, но я получил такой заряд энергии, что не сразу заметил, как изменился стафф в лице, когда мы вернулись за кулисы.

В Глазго мы прилетели сами в сопровождении лишь Снежаны и Чупика. Остальные, в том числе, Сонбэ должны были прилететь на концерт в Лондоне.

— Вас сняли с программы в Лондоне, — к нам подошла Ин Ха и махнула девочкам, чтобы помогли нам раздеться и смыть грим.

Девушка нервничала, а мы с парнями не понимали что происходит.

— Концерт отменили? — переспросил Джин и остановил её, схватив девушку за руки у своей груди.

— Нет… — она опустила взгляд, — Давайте мы спокойно закончим здесь и приготовимся к вылету в Лондон.

— Но если нас сняли с концерта… — начал До Шик, однако его перебил вошедший в гримерку Чи Джин.

— Это распоряжение Сонбэ! Даже если вас сняли с программы, вы должны быть завтра в обед в Лондоне на репетиции. И это не обсуждается!

— Чи Джин, что происходит? — я стянул перчатки с рук, и отбросил их на столешницу трюмо, самостоятельно снимая с себя аппаратуру.

Он окинул меня долгим и пристальным взглядом, только потом сказав:

— Нам нужно поговорить, Кай. Пойдем!

Все замерли, а Кей холодно остановил меня:

— Что случилось, Хён?

Но я покачал головой, и расстёгивая на ходу пиджак, потому что мне было дико душно, пошел вслед за менеджером.

Чи Джин уверенно шел впереди, и только спустя три поворота, открыл передо мной одну из дверей. Внутри оказалось пусто и грязно. Видимо, это место служило подсобкой концерт-холла.

— Я не буду ходить вокруг да около, Кай, но ситуация очень серьезная и касается она тебя.

"Неужели будут уговаривать бросить Лану?" — я сложил руки на груди и нахмурился, тут же ответив:

— Я не брошу её, даже если Сонбэ решит выгнать меня из группы. Этот вопрос…

— Совершенно не касается госпожи Корн! — перебил меня Чи Джин и протянул свой сотовый.

— Смотри сам, Кай. И ответь на один единственный вопрос — ты спал с Су Хиль? То что она наговорила прессе правда?

Я медленно опустил взгляд, а от пят стало подниматься зудящее чувство шока. Оно физически заставило выдохнуть со смешком, когда я прочел этот дикий ужас.

"- Я просила прекратить эти отношения, но он отказался и пригрозил, что обнародует видеосъёмку наших… Простите…

— Потерпевшая в очень тяжёлом психологическом состоянии. Позвольте ей прийти в себя. В остальном разберется следствие!"

За спиной Су Хиль был виден вход в Сеул селе управление полиции, а перед ней стояла толпа репортёров.

— Это ЧТО мать его такое? — продолжая шептать, как безумный я даже не понял, как в моих глазах проступили слезы.