удивления и разочарования, был приглушен жадным ртом Даниэля, а язык Адама убедил её

не двигаться. Это был бархат, который ласкал, исследовал складочки, нежно высасывал

узелок удовольствия, который от перегрузки набухал и пульсировал. Неумолимая работа двух

языков, одного во рту, а другого над лоном, потрясла Лорен до такой степени, что она уже не

могла вспомнить, кем была на самом деле: обычной скромной девушкой или чувственной

женщиной, которая требовала удовольствия. Даниэль оторвался от неё, провёл большим

пальцем по припухшей от его укусов нижней губе, и перевёл взгляд на рот Адама, а потом

приблизился к другу, нежно положив руку ему на голову. Лорен чувствовала, как плоть

между ног бьется в такт сердцу, и наблюдала за нежными ласками Даниэля по волосам

Адама, и как он подстрекал того грязными словами.

— Тебе нравится её вкус? Я вижу по тому, как ты ешь её киску... Давай, вылижи, поглоти, покажи мне, как заставляешь её наслаждаться.

Эти непристойности оказали на Лорен эффект афродизиака. Короткими умелыми

ударами Адам заставил её кончить, толкнув пальцы во влагалище, чтобы удвоить

удовольствие в момент оргазма.

Лорен содрогнулась, ответив всхлипом на череду сокращений, которые, казалось, никак не закончатся, спровоцированные постоянными прикосновениями парня, который

точно знал, куда надавить и помассировать, чтобы не дать ей передышки. Наконец Адам

отпустил Лорен, встал и отошел от кровати. Даниэль догнал его, их руки встретились в ту же

секунду, медленно и томно, словно этот жест для них привычен. Лорен была

загипнотизирована этой сценой: Адам голый и при полной эрекции обнял Даниэля, одетого с

головы до ног. На лицах обоих она заметила выражение страдания и увидела, как руки её

мужчины медленно заскользили по гладкой спине Адама, достигая ягодиц и возвращаясь

вверх. Лорен показалось, что она увидела, как они легко потёрлись бёдрами и наполнилась

их возбуждением, запятнанным тёмными секретами. Она не смогла разобрать ни одного

слова, которые мужчины шептали, но была уверена, что видела, как кончик языка Даниэля

прошёлся по уху Адама.

Затем мужчины разомкнули объятия, и Адам вернулся к Лорен, которая до сих пор

лежала. Он нежно поцеловал её в лоб и слабым голосом попрощался.

— Прощай, принцесса. Всегда помни, ты замечательное создание.

Оставшись в комнате одна, Лорен не двигалась, она дала сердцу время восстановить

сносный ритм, а разуму понять смысл всего, что сейчас произошло. Удовольствие, которое

она только что испытала, сохранялось у неё в костях, оставляя истощенной, но в состоянии

глубокого покоя.

Даниэль вернулся почти сразу же, разделся, не сводя с неё глаз — выбрался из одежды

во всём своем величественном великолепии, — король показывал себя без меха горностая, но

с остатками мощи, отпечатанными на его коже и в могучей эрекции. Он положил ладони на

внутреннюю сторону бёдер, раздвинул их и посмотрел на сияющее от соков и слюны лоно, с

похотью, которую не демонстрировал слишком долго. Он приблизил лицо, и прежде чем

прикоснуться губами к блестящим складкам вдохнул запах, потом лизнул — медленно, с

оттенком сладости, более созвучного поцелую в губы. В Лорен возродилось возбуждение, усиленное подозрением, что такая пылкость со стороны Даниэля спровоцирована вкусом рта

Адама, его слюны, которая всё ещё сохранялась на ней, смешиваясь с её женской сущностью.

Она ухватилась за покрывало и запрокинула голову, охваченная волнами удовольствия, которые распространялись медленно, множественными всплесками.

Даниэль не дал Лорен времени успокоиться и накрыл её своим телом, закинув ноги

себе на плечи. Он вошёл в неё без всякого следа деликатности, опустился, издавая хрип, который казался болезненным. Лбом упирался в её лоб, закрыв глаза и скривив рот в

дьявольской ухмылке. Не заботясь об удовольствии Лорен, он быстро кончил, хлестнув ей по

животу горячим семенем, и когда последние толчки растворились полностью, ушёл в

ванную, оставив её в одиночестве.

Лорен, в который раз задалась вопросом (как это часто случалось с ней в последнее

время), о том, где в эти моменты блуждают мысли Даниэля, с той разницей, что сегодня она

могла сама себе дать ответ.

* * *

Даниэль бросился под каскад тёплого душа, подальше от Лорен, подальше от того, что

только что произошло, подальше от грязной волны, которой явно ошеломил её. Вечер принял

другой оборот — не так, как был запланирован, — Даниэль просто собирался показать, что

секс может быть абстрагирован от любви, и чтобы Лорен поняла — она может найти

удовольствие с кем-то ещё, а не только с ним.

Даниэль выбрал Адама за их связь, за чуткость, с которой они превратились в пару

совершенных циничных любовников, всегда готовых доставить удовольствие или получить

его. Воспоминания об оргиях, в которых они участвовали, о женщинах, которыми обладали, хлестали Даниэля, обжигая сильнее, чем вода, стекавшая по его коже.

Возвращение к старым привычкам не принесло ему никакого утешения: он пил всё

чаще и чаще, опять начал нюхать кокаин (тайком от Лорен), а что касается секса… Грязная

потребность в распущенности, в разных телах, незнакомых глазах и лицах, в которых можно

было бы потеряться в возвышенном моменте удовольствия, возвращалась и охватывала его

стойким искушением, которому он рано или поздно поддастся. Капитуляция уже состоялась; этим вечером Даниэль сделал первый шаг к ожидавшему его аду с раскалённой ямой

извращений.

Только архаичный, звериный инстинкт обладания, который он питал по отношению к

Лорен, убедил Даниэля остановить Адама. Кивнув, Даниэль дал понять, что этого может

быть достаточно; и вид разочарования на лице друга воспламенил его. Осознание того, что

Лорен оказывала такое влияние и на других, вселило в него ревность и возбуждение. Она

была только его, это он стал первым, и никто другой не осквернит её тело.

Даниэль обнял Адама, провёл по его гладкой, упругой коже спины, убеждённый в

своей решимости не поддаваться желанию просунуть палец между твёрдыми ягодицами. Он

вдохнул запах, который вернул его в горячие ночи, проведённые на простынях, пропитанных

спермой и потом. А затем, слизывая с ушной раковины Адама солёный привкус желания, Даниэль отпустил его, поблагодарив, и пообещав скоро увидеться.

Потом вернулся к Лорен. Она, всё ещё расслабленная, лежала на кровати и смотрела

на него с тоской, любопытством и лёгкой завистью. Он приблизил лицо к её лону, прикоснулся языком и губами к тому месту, где задерживался Адам, уловил его вкус, смешанный с самым интимным и острым вкусом Лорен. Даниэль поглощал её, позволяя

смеси соков скользить по горлу, а затем овладел, не глядя, не сказав ни слова утешения, потерявшись в тепле киски и в грязи собственных мыслей.

Лорен на четвереньках сосет член Адаму, пока он проникает в её неприкосновенную

задницу.

Лорен, зажата между их телами, наполнена им, и вопит от удовольствия.

Лорен с лицом между бёдер Адама, голова двигается, он её содомирует, а зубами

царапает ей обнаженную шею.

Это была последняя картина, которая развязала оргазм, и одновременно дала новую

эрекцию. Он вышел из душа с сердцем в неразберихе, а между дрожащих ног быстро бежала

кровь. Ему чертовски хотелось испачкаться. Обнажённый и мокрый, Даниэль вернулся в

спальню; Лорен сидела на кровати, скрестив лодыжки, тонкими руками касаясь стройных

бёдер, а взлохмаченные волосы ласкали ей плечи. Она смотрела с такой жалостью, что

вызывала у него одновременно гнев и чувство вины.

— Что такое? Не говори мне, что тебе не понравилось, я не поверю.

У неё дрожала шея, когда сглатывала, не решалась ответить.