Она тихо кивнула и ответила, высоко подняв голову, хотя уголки рта дрожали.
— Даниэль, спасибо за всё. Я никогда тебя не забуду.
Потом она пошла быстрым шагом, насколько позволяло ей колено. Теперь, когда
Лорен больше на него не смотрела, Даниэль позволил себе наблюдать за ней, не скрывая
своих эмоций. Его грудь сжимала тоска с тех пор, как он увидел, как она одевается. Он
проклинал её хрупкое колено и тех, кто причинил ей боль, потому что был уверен, — этот
ущерб нанесён кем-то, а не несчастным случаем.
Лорен села в лимузин, шофер закрыл дверь, и вскоре машина удалилась от него, унося
с собой самую красивую иллюзию.
Глава 16
Всё ей казалось бесцветным, маленьким, вызывающим клаустрофобию. Начиная от
огромного аэропорта до автомагистралей с интенсивным движением, роскошными
автомобилями, и заканчивая её безымянным районом на отшибе (убежище рабочих, которые
зарабатывали в индустрии развлечений, на первый взгляд, более или менее мизерные
средства к существованию).
Лорен укрылась за молчанием, обменявшись только кивками с экипажем самолёта и
водителем лимузина. Даже если в её жизни больше не произойдёт ничего примечательного, благодаря этим чудесным и невероятным выходным, у неё будет о чём думать и вспоминать
до самой смерти.
Когда она оказалась перед дверью в маленькую квартиру и уже приготовилась
вставить ключи в замок, Лорен задалась вопросом: не вообразила ли она всё? И то что
помнила, — не стало ли это лишь результатом больной фантазии или запретным сном
отчаявшейся девушки? Какие доказательства она имела на самом деле, что прожила всё в
реальности?
Ей ответил укол в животе. Сокращение в наиболее интимной части напомнило о боли
и удовольствии, подтверждая, что необратимый предел преодолен. Невинность была
потеряна так же, как разрушилась и эмоциональная отрешенность, которая годами защищала
её от любого человеческого контакта. Лорен больше не была девственницей, и проблема
заключалась в том, какой она стала уязвимой.
Её эмоции, на протяжении многих лет задушенные чувством долга и страхом
близости, теперь стали безудержными, и погрузили Лорен в никогда не испытываемые
ощущения и надежды, от которых она не была способна себя защитить.
«Я буду страдать, — думала она — так, как никогда раньше. Но справлюсь и с этим.
Ведь всё красивое имеет свою цену. Я обладала многим, теперь просто должна заплатить».
Лорен собралась и вошла в дом. Её приветствовал живописный беспорядок, запах
Кларка, предметы, которые всегда сопровождали её в повседневной рутине. Она прошла на
кухню и приготовила чашку кофе. Лорен сознательно оживляла все самые острые и
вызывающие беспокойство мысли. Часы посещения больницы, сколько осталось дней до
выписки Кларка, потеря работы в закусочной, хроническая нехватка денег, странные
отношения, сложившиеся между братом и Аидой.
В воображении, Лорен окружила себя более мрачными сценариями, чтобы удалить
(насколько это возможно), золотое оцепенение, которое продолжало окутывать её, оставляя в
странном состоянии опьяняющего блаженства, словно в объятиях Даниэля.
Жизнь должна как можно быстрее возвратиться на обычные рельсы, — решила она, потягивая горькую и обжигающую жидкость. Все события прошлого месяца необходимо
убрать в ящик воспоминаний, и вытаскивать их на свет по возможности реже. Любая
фантазия, что Даниэль решит искать её, должна быть обезоружена в зародыше, безжалостно
и без промедления уничтожена, как бред сумасшедшей женщины.
Ничего не изменилось за пределами этих кавычек. Она всегда была Лорен, официантка, хромая, старшая сестра, которая решала проблемы в этой крошечной семье. Она
выиграла в лотерею, брата прооперировали, её счастливая звезда уже совершила чудо. Теперь
настала очередь Лорен вновь закатать рукава.
Мысль о том, что каждый аспект её существования вернётся под свой полный
контроль среди тысячи конкретных дел, что она снова погрузится в работу и скудный
бухгалтерский учет домашних трат, каким-то образом взбодрила Лорен. Сегодня она
собиралась составить компанию Кларку, а с завтрашнего дня вернётся к поиску стабильной
работы. В Лос-Анджелесе точно не было дефицита в рабочих местах посудомоек.
Конечно, выигрышем стала бы работа в сфере кейтеринга, предложи ей это Аида
снова, но, в конце концов, Лорен предпочла бы не возвращаться к ней. Она могла попросить
не отправлять её в дом Даниэля, но не испытывала никакой уверенности, что не встретится с
ним на другой вечеринке для избранных. Не видеть его снова самое лучшее решение. Ей
требовалось вести себя, рассуждать и чувствовать, как будто ничего никогда не происходило.
Её сердце не выдержало бы очередной сцены, подобной той, на вечеринке в его доме.
Видеть, как Даниэль принимает наркотики, занимается беспорядочным сексом, особенно
пьет как губка, да, особенно последнее она не выдержала бы.
Она осознала, что на протяжении всех выходных в Мексике не видела его
притрагивающимся ни к алкоголю, ни к наркотику. И если затяжку кокаина он мог сделать, скрывшись в своей комнате, то виски или другой алкоголь Лорен учуяла бы на расстоянии.
Об этом она не задумывалась раньше. Как бы она справилась при необходимости
делить постель с мужчиной, воняющим алкоголем? Смогла бы скрыть отвращение? Она
улыбнулась. Лорен любила представлять, что мама смотрит на неё издалека, готовая прийти
на помощь в отчаянных ситуациях. В отличие от Кларка, Лорен так и не приняла версию
отца. Потому что помнила их мать и была уверенна, та никогда не бросила бы их, а тем более
оставить наедине с этим бандитом.
Во вспышке воспоминаний Лорен увидела маму: она защищала их, прижимая к груди
и парируя своим телом удары и кулаки пьяного мужа. Или как убаюкивала их ночью, пытаясь
заглушить колыбельной гневные вопли зверя, запертого снаружи спальни. Нет, к сожалению, её мать не сбежала, не спаслась и не смогла спасти своих детей. Лорен это чувствовала, возможно, даже знала наверняка.
Из глубины бессознательного поднялось мощное головокружение, тёмный туман
пересёк разум Лорен, угрожая ввергнуть её в обморок, если она задержится ещё, чтобы
покопаться в этих воспоминаниях. Мучительная боль кольнула в сердце: что подумала бы
мать, если увидела, как она продаёт своё тело? Любила бы её всё равно, несмотря на стыд?
Взмахом руки Лорен отмахнула чувство вины, словно это была надоедливая муха.
Мама возгордилась бы. Да, именно гордилась; она спасла брата, хорошо о нём заботилась в
меру своих сил и учитывая их бедность. Однако жаль, так сильно жаль, что в то время она
была всего лишь ребёнком. Лорен была уверена, что будь она чуть постарше, то смогла бы
спасти всех троих.
При последней мысли девушка не удержалась, её душа открылась, как разорванная
плотина, и слёзы, наконец, нашли путь, чтобы облегчить боль. Лорен позволила себе
сотрясаться в рыданиях, наслаждаясь одним из редких свободных моментов, в которые
можно выпустить пар без свидетелей, обливая футболку слезами и соплями, задыхаясь
между многочисленными всхлипами, пока чувство вины потихоньку не заглушилось. Выйдя
из душа, она почувствовала себя новой женщиной. Сильнее, хозяйкой себя и своих решений.
Больше никаких жертв и нытья. Жизнь не делала скидок никому, даже тем, кто мог
показаться более удачливым. Лорен была рождена бойцом, таким она и останется.
Молчаливая и настойчивая воительница, независимая и упрямая. Она будет сражаться за себя
и за Кларка, за то, чтобы оставаться на плаву и вести чистую и достойную жизнь.
Настало время проведать в больнице брата. Даниэль, Джей Кей, или каким дьяволом
хотел себя называть, был лишь далёким и полным клише фильмом серии Б, на котором не
