на изображение в журнале, и Лорен увидела в этом различии ещё одно зеркало, которое

упало на пол, разрушая миф. Но на этот раз она была счастлива и не удосужилась спросить

себя, почему.

Она быстро закрыла журнал и встала, чтобы размять ноги; приблизилась к телевизору, настроенному на NBC. Как по волшебному совпадению в репортаже появилась фигура Джо

Кинга, заставляя быстрее биться её сердце; его движения в записи производили совершенно

другие впечатления. Лорен увеличила громкость, установленную по умолчанию в

разрешенных настройках больницы; это не побеспокоит других людей, так как

максимальный звук всегда оставался на уровне шепота. Выражение его лица — серьёзное и

сокрушённое — резко контрастировало с только что прочитанным на бумаге. Он говорил

отстранённо, не глядя ни на камеру, ни на репортера.

Лорен встала на цыпочки, чтобы лучше слышать, впитывая слова, которые он

произносил на микрофон и которые доносились до неё приглушённо и прерывисто. Она

проклинала безграничную заботу, которую наблюдала в больницах и отелях, чтобы не

мешать гостям, и попыталась сконцентрироваться, чтобы перехватить из сказанного как

можно больше.

«Конец истории… дружеские отношения… Я всегда буду любить её…»

Идиллия с Хейзел Роуз подошла к концу: они расстались, и теперь он рассказывал об

этом миру. Но Лорен беспокоило не содержание заявления, а голос, который внезапно

прозвучал в её воспоминаниях: глубокий, хриплый и волнующий, тот самый, что оскорблял и

ласкал её, сопровождал в глубины своих собственных желаний. Тот самый, который назвал её

« хромоножкой».

Она поняла, — это истина, которую знала всегда или на которую надеялась, с момента

их первой встречи тет-а-тет. Теперь утверждения Аиды о том, что он молод и привлекателен, а многие женщины подарили бы то, что она продала по высокой цене, приобрели другое

значение. Вспомнила ужин в доме агента с боссами, и поняла — там скрывался обман. Джей

Кей умел маскировать свой голос, как любой актёр, ведь обучался этому для своей работы.

Так он вёл себя на ужине, но у него не было причин делать это во время вечеринки в его

доме, когда они встретились впервые. Вот почему под повязкой голос ей казался знакомым.

Неправда, что он не знал её, и она была обычной девственницей. Он заметил её. Запомнил.

Он её выбрал.

Эти откровения имели эпохальное значение и потрясли Лорен до такой степени, что

она даже не смогла понять, что испытывала. Защищаясь, разум закрылся, отвечая отказом на

такую лавину эмоций. Одна вещь за раз, она никогда не сможет справиться со всем этим

вместе. Сначала операция Кларка. Об остальном она подумает позже. Пауза. Тайм-аут.

В кармане завибрировал сотовый телефон, возвращая Лорен на планету Земля, и она

ответила очередному другу Кларка, который спрашивал об операции. Брат не хотел, чтобы

кроме неё кто-то ещё находился в больнице. Но десятки людей донимали её каждые

несколько минут, чтобы узнать новости. Кларк был таким солнечным, обаятельным и

полным жизни, что вызывал флирт и дружбу, как магнит притягивает металлы. «Чёрт возьми, какие они были разные!» — подумала она, с грустной улыбкой глядя в стекло автомата.

Время текло медленно. Прошло восемь часов с тех пор, как она попрощалась с

Кларком в семь утра. Никто не приходил её предупредить, а она не знала к кому обращаться

за информацией, и едва беспокойство достигло, казалось, неуправляемого уровня, с

горделивой улыбкой появилась доктор Коулман. Лорен почти свалилась на пол пока вставала, чтобы пойти навстречу.

— Мой брат?

— Всё прошло хорошо. Как только переведём его в отделение интенсивной терапии, сможете с ним увидеться на несколько минут.

Лорен выдохнула, бормоча молитву благодарности.

Доктор ушла, позволив ей сделать звонки, и рассказать друзьям Кларка и

многочисленным подружкам, что всё прошло хорошо.

Когда она увидела брата, ей пришлось прикрыть рот рукой, чтобы сдержать

замешательство. Мощный голый торс, окрашенный в коричневый цвет йодсодержащими

дезинфицирующими средствами, тревожно выделялся на белой простыне. Внушительное

количество трубок и датчиков было прикреплено к груди и рукам Кларка пластырем разных

форм; возле кровати стояли аппараты и мониторы, производящие всевозможные шумы. Он

медленно открыл глаза и, как только увидел Лорен, уголок рта дёрнулся в гримасе, которой

брат пытался её успокоить.

— Но как ты оделась? — пробормотал хриплым и низким голосом.

У него даже было желание пошутить. От радости Лорен разрыдалась.

— Дурак! Я должна была надеть эту зелёную дрянь для тебя. — Она смотрела на

брата с разрывающимся от любви сердцем. — Как ты, малыш?

— Заторможенный, в остальном окей. Правда писюн не встаёт, ты уверена, что он ещё

на месте?

— Я хочу побить тебя. Как ты можешь думать о писюне прямо сейчас?

— Мне восемнадцать, Лу.

Она улыбнулась и протянула руку, чтобы погладить его растрёпанные волосы.

— Твои друзья передают привет и не могут дождаться, чтобы прийти и увидеть тебя.

Сандра посылает тебе поцелуй. Я не хочу знать, кто она.

Кларк не ответил, лишь едва растянул губы; его веки медленно опустились, и он

погрузился в спокойный сон.

— У него в крови морфий. — Сзади подошла медсестра, и Лорен поблагодарила её за

беспокойство.

— Мне кажется уже чудо, видеть его сейчас.

— Он в отличных руках. Однако теперь пусть отдыхает.

Перед уходом Лорен бросила последний взгляд на брата. Если не будет осложнений, через двадцать дней он сможет вернуться домой. К почти нормальной жизни.

Следующие дни прошли довольно безмятежно. Как и прогнозировали врачи, через

сорок восемь часов Кларка переместили в палату в отделение кардиохирургии, и это

изменение, похоже, пошло ему на пользу. Хотя у него до сих пор стояли несколько игл в

руках и грудной дренаж, его лицо приобрело цвет. К более нормальному цвету вернулись и

конечности; они были такими белыми сразу после операции, что Лорен испугалась.

Именно после этого первого периода выздоровления, когда в часы посещений Лорен

навещала брата, позвонила Аида. Она звонила ей каждый день, чтобы узнать о Кларке, но в

этом случае Аида должна была кое-что сообщить.

— Он хочет тебя видеть.

Лорен вышла из палаты, извиняясь перед Кларком. Её сердце взволнованно билось.

— Хорошо, — ответила просто.

— На этот раз всё будет иначе. Он хочет тебя на все выходные. Не волнуйся за брата.

Я позабочусь.

— Только помни, что он едва перенес операцию на сердце, — парировала остро

Лорен.

Аида засмеялась.

— Эй, ты даже стала остроумной.

— Эти выходные? — продолжила Лорен, не реагируя на провокацию.

— Верно. Неизвестный пункт назначения. Ничего с собой не бери, всё найдешь на

месте.

Лорен прикусила губу, не зная, стоит ли спрашивать подтверждение, которое

закралось в сердце.

— Аида, я знаю, кто он.

В ответ раздалось лишь дыхание собеседницы.

— Я слышала, как он давал интервью по телевидению.

С каждым следующим словом голос Аиды становился ниже, мрачнее и, не понимая

причины, эти слова возбуждали Лорен и вызвали иррациональную, яростную ревность.

— Тогда ты знаешь, чего ожидать. Приготовься наслаждаться, и много.

Глава 14

Лорен никогда не поднималась на борт самолёта, и необходимость совершить перелёт

в одиночестве (за исключением экипажа), заставляла её сильно нервничать. Весьма трудным

испытанием оказалось и удаляться от Кларка. Правда, врачи и медсёстры успокоили её по

поводу его состояния, гарантируя, что брат выздоравливает, но Лорен огорчала идея оставить

его одного и уехать в неизвестном направлении, одному богу известно, как далеко от Лос-