- В живых остался, - наливая предыдущим вечером очередную стопку, горестно качал головой Васин, - только лучше бы Бог его прибрал. Парализовало парнишку. Лукерья говорила операция нужна, в Италии врач один делает. А денег-то нет. Вот и начала варить самогонку на продажу. Из других городов за товаром приезжали. Так что своим деревенским под конец мало что перепадало. Только мне по старой памяти немного доставалось, да еще Ланкиному ухажеру Кольке Охалькину. Тот, как на промысел уезжал, всегда ее продукт прихватывал. Говорит лечится им от всех болезней. Интересно только, как в лесах без баб после пойла этого обходился?

   - Отчего в лесах-то? - не понял Контадино.

   - Потому как охотник он, - пояснил Васин и закусил выпитое соленым грибочком. - Даже на медведя ходил. Медвежье сало - вещь в хозяйстве полезная, от многих хворей спасает, стоит прилично. Вот и браконьерствовал Колька помаленьку. Но не в наших краях, а потому мне это стороной.

   Теперь, поутру, трезвые, как стеклышки, шагали они к стоявшему на отшибе, опустевшему в начале июня домику Яшкиной. То есть внучка уехала из деревни загодя, несколько лет тому назад. Вроде бы, поcтупила в университет, чему деревенские не верили. Ни разу ведь не приезжала на каникулы девка. Зато стали к бабке стали наведываться непонятные личности, нездешнего облика. Весной крутился возле нее иностранец, похожий на снулую рыбу и с ним пяток громил со зверскими мордами. Под покровом темноты ревели моторы грузовиков. Местные тогда на улицу боялись вечером выглянуть. Кроме забулдыги Валерки, которому Лукерья по доброте душевной иногда задаром наливала стаканчик.

   Тот все вертелся вокруг да около. Сказывал, как отбыли все грузовики, Снулый еще раз огляделся по сторонам и с оставшимся громилой к автомобильчику, на котором приехал, направился. Только тут как раз сосед Яшкиной Охалькин на своем драндулете с промысла вернулся. Да не один, а с дружком. И разговор у них со Снулым завязался. Серьезный разговор с мордобоем. В общем, Валерка тут же ноги унес подальше, но увиденное краем глаза расписывал вовсю, заодно прибавлял каждый раз новые подробности. Поэтому к побрехенькам пьянчужки в деревне отнеслись недоверчиво. К тому же, Колька Охалькин на расспросы о дружке лишь недоуменно пожимал плечами. Никакие пострадавшие иностранцы к Васину не обращались. И ничего как бы не случилось. А, коли так, в чужие разборки и лезть не стоило.

   Затем, с месяц тому назад, соседи обнаружили, что Лукерья Тимофеевна с Кузей незаметно покинули Малые Ямы. Правда, неизвестно было, уехали они в дальние края или отправились на тот свет. Потому что приметили деревенские: на кладбище несколько старых могил выглядят потревоженными. Прошел слушок, что там убиенных Яшкиных - старуху и внука ее - прикопали. Связалась Лукерья с бандюгами, вот и получила по заслугам. Только Валерка-пьянчуга твердил, что могилы те еще раньше потревожили. Но опять-таки, какая ему вера, забулдыге-то.

   При последних словах нос Контадино шевельнулся, как у гончей собаки:

   - Ну, и как? Раскопали, проверили? Провели эксгумацию трупов?

   - Еще чего не хватало, - нахмурился Васин, жалея об обмолвке. Ерунда все это, поверь.

   Алессандро хотел было возразить, но промолчал, вспомнив, что шустрая старуха возможно "замочила" Грассо в Палермо через месяц после своего исчезновения из родной деревни. А Васин тем временем уже возился с замком, используя хитроумную отмычку. Они шагнули в пахнущее нежилым помещение. Здесь царил настоящий разгром. Контадино едва не споткнулся о громоздкий ящик с елочными игрушками вперемежку с деталями маскарадных костюмов.

   - Яшкина еще и драмкружок в сельском клубе когда-то вела, - не без гордости сообщил Васин. - И потом время от времени что-то изображала. Особенно роль Бабы Яги ей удавалась. И Ланка, как бабка, сцену любила. Девчонкой акробатические номера в нашем клубе на праздники показывала. - он отодвинул ящик ногой, освобождая проход.

   Из-под днища показался кусочек раскрашенного картона. Джулия Контадино тоже увлекалась картами Таро, поэтому Алессандро сразу узнал изображение - "Башня", карта, предвещавшая крах. Васин оторвал итальянца от размышлений, указав на инвалидное кресло, стоявшее под окном. И вот это действительно было крайне подозрительным. Не могла же старая женщина, выбираясь в дорогу с парализованным внуком, оставить дома такую необходимую вещь.

   Контадино долго разглядывал оброненную фотографию в резной рамочке.

   - Рамку Ланка сварганила. Ух и способная девчонка! - снова похвастался Васин талантами односельчанки.

   Но Алессандро больше интересовало милое и чем-то знакомое лицо женщины лет сорока с небольшим.

   Лукерья Яшкина смотрелась настоящей красавицей. Большеглазая, с правильными чертами лица, рядом с маленькими внучатами она выглядела скорее мамой, чем бабушкой..

   Но еще более странные находки ожидали итальянского полицейского у ближайшего соседа Яшкиной Кольки Охалькина.

   Хотя охотник на промысел так и не уехал, на стук им никто не ответил. Впрочем, дверь была не заперта. Хозяин лежал в своей постели в невменяемом состоянии. Под ногами вошедших перекатывалось бесчисленное количество опустевших бутылок. Васин с горечью заметил, что после исчезновения Лукерьи Тимофеевны, людям приходится пить всякую дрянь. А потом с ними и поговорить, когда нужно, не получается.

   - И у меня всего-ничего первача Яшкиного осталось. Скоро тоже придется переходит на это, - Васин со злостью ткнул пузатый стеклянный бок. Контадино почувствовал неловкость, оценив русское гостеприимство. Местный полисмен действительно поделился с ним последним.

   Пока Васин хлопотал над Охалькиным, пытаясь привести его в чувство, Алессандро с любопытством огляделся вокруг, задержал взгляд на лубочной картинке, висевшей на стене. Медведь с корзинкой за плечами габаритами напоминало собрата с этикетки граппы, так полюбившейся согражданам Кондандино. Но у девчушки, сидящей в корзинке и полуголой итальянской красотки, которую откровенно лапал медведь итальянского происхождения, общим был разве что цвет глаз - ярко синий, как небо над Палермо.

   На столе среди грязных тарелок валялись разномастные игральные карты. Командированный полицейский нахмурился, увидев знакомую расцветку рубашки одной из них, а перевернув ее, углядел "булаву" из колоды для игры в скопу.

   После того, как Васин не без труда сумел немного сдвинуть здоровенного Охалькина и несколько раз макнуть его головой в ведро с холодной водой, тот приоткрыл опухшие веки. Но языком ворочал с трудом. На попытки выяснить, каким ухом и рылом причастен к итальянским карточным забавам, пробурчал что-то о тезке, на которого зла не держит. Хорошо парень в карты играет. Однажды засиделись до утра. Зевнув, Охалькин добавил, что и на Ланку зла не держит, у него теперь в тайге другая баба завелась. Потом сонно попросил Лукерью не беспокоиться, медвежьего жира он ей хороший запас привез. Будет на чем самогон настаивать. А уж березовых почек и прочей хренотени пускай до весны дожидается. Выговорившись таким образом, Колька опять закрыл глаза, но напоследок поскреб рукой могучую грудь. Ворот мятой сорочки распахнулся, из него выглянул висевший рядом с нательным крестиком медальон. Хорошо знакомый полиции Палермо медальон с изображением двуглазой рыбы.