Тук-тук.
– Кто в теремочке живёт? – я костяшками пальцев постучал по его толоконному лбу, который отозвался сразу дубовой пустотой. Давно видно тут дядька стоит, гадь, стережёт. – Стоишь… а на охранную деятельность у вас лицензия есть? Уважаемый... – начал пытать я расспросами истукана, тем самым до икоты пугая своих новых друзей. – Да кому она нужна… – и я безнадёжно махнул в сторону зелёной топи рукой, – поди не денется никуда… Чего смотришь безмолвным болваном и молчишь? Встречай православных!.. – и я помахал перед его разъеденным временем светлым ликом ладонью, приветствуя его от всего будущего мира. – Видите, и ничуть не страшно…
Или туман полыхнул от порыва ветра, или дыхнул вонью зловонной, и померещилось мне. Но неожиданно левый глаз идолища моргнул. Я вздрогнул. По крайней мере, мне так показалось, и попятился задом, классически аккуратно присаживаясь в жижу.
– Ах ты идолище поганое!.. – выругался я. – У-у-у чурка бестолковая!..
Сижу в жиже, поджал под себя ноги, косо глянул на своих бледных товарищей, которые в ужасе смотрели то на меня, то переводили свой взгляд на изъеденного червями идола.
– Да привиделось, наверное… – я заёрзал на жопе. – Акклиматизацию просто ещё не прошёл… – постарался я выкрутиться перед древними.
Ой! Чего-то они, по-моему, взбледнули и совсем приуныли. Что ты, молодец, не весел, что головушку повесил…
– Вам что, нехорошо… – я постарался подняться. – Может, мне встать кто поможет? – а то мой мешок так оттягивал плечи, что одному, не снимая его, мне никак. И молчок. Чувствую, без моей помощи предки из ступора не выйдут. Только Горыня нервно икнул в тишине.
– Э-э-э-й! Древние… Пращуры! Вы со мной… или уже нет?..
Многие сейчас скажут: и не испугался, мол, сказки всё это, да я бы после этого не пошёл дальше, на кой оно ему это надо было. Сразу вам скажу, да мне по пьяни и не такое могло привидеться, я, конечно, с белкой не знаком лично, но от знакомых многое о ней слышал, так что меня такими фокусами не напугаешь. Ну, моргнул маненько: может, ему чего в глаз попало, соринка, например, да и после просмотра на НТВ вечерних новостей это для современного человека детский сад «Ромашка». Тьфу…
Двое из ларца поставили меня на ноги.
– Спасибо! – поблагодарил я их от чистого сердца.
– Неча в хляби сырой стоять и помощь богов просить... – зашевелился здоровяк, отходить, видно, умишком своим стал и заумничал.
Вот что я заметил: они всё дословно понимают, никакой метафоры или фантазии у них нет. Не то что у наших журналистов.
– Самим нужно путь дальний да тревожный держать. Это наша доля, судьбой указанная… – всё не унимался и ворчал здоровяк.
Тут, согласившись с Горыней, я кивнул. Просил я у бога бабу хорошую да сладкую, он, наверное, надо мной посмеялся тогда, нет, я, конечно, тоже не ангел, но всё же охота… а ночью очень.
Так что лучше всё самому... Тут я с Воландом из «Мастера и Маргариты» был полностью согласен: нечего у них просить, у сильных мира сего, нужно… сами дадут, а нет… на нет и суда у них тогда надо мной нет. Хотя иногда всё же вмешательство в свою судьбу я чувствовал, можно ещё сказать, случайность или невидимую глазу, скажем так, коррекцию. Ага! Только она почему-то закономерна, раз и твоя судьба иногда поворачивается волей случая на сто восемьдесят градусов. Обычно к тебе не лицом… Разве не так… Что подтверждает мою догадку: нужно – сами дадут. Я перевернул копьё древком вниз и стал прощупывать берег болота. Ох и вонючее оно оказалось!..
Скок да скок, с кочки на кочку, иногда проваливаясь по колено, бывало, и по самую грудь, мы двигались по липкой, мерзкой топи. Ну как двигались, ползли, мать его. Что меня сразу насторожило, так это зеленоватый цвет тумана, видно, ядовитый газ выходит из недр земли. Потому я с самого начала отпорол со своего плаща три широких полосы, хорошо хоть материал качественный, и заставил всех повязать красные ленты поверх дыхательных путей, показывая на себе, как надо правильно, ну так, на всякий особый случай. Опыт имел. Они, конечно, удивились немного… такого кощунства над княжьей вещью они не видели ни разу, но промолчали. Злой колдун сказал надо… значит, надо… дисциплина прежде всего.
– Чтобы гадский дух в рот не залез, – поясняю суеверным. В принципе, даже не соврал. Горыня и Фрида быстренько, глядя на меня, забинтовались по самые уши.
Я старался нащупать копьём дно трясины, которое зашло по самый наконечник. Дна нетути. Угу!
– Надо бы обойти, – кивнул я через плечо друзьям, – а то увязнем и пропадём пропадом тут безвестно.
Горыня предусмотрительно достал из котомки моток верёвки и накинул его на плечо. Я стал пятиться задом и обходить стороной опасный участок топи. Хуже всего пришлось нашей красавице арийке, ей только можно было посочувствовать. Болотная тина, наверное, забилась везде, куда только можно. Даже на волосах какие-то водоросли прилипли, хорошо хоть зелёная квакушка не забралась. Горька ткнул меня в спину копьём:
– Глянь-ка, кикимора – она и есть кикимора.
Я оглянулся. Фрида старалась откинуть своим копьём мелко ползущего в её сторону болотного гада.
– Фу! – она сморщила нос. – Мерзость какая…
– Вот взяла и ни в чём не повинную змейку обидела.
– Да заткнись ты!.. – и она ударила плашмя копьём по ярко-зелёной кочке. Мы оглянулись, не утопла ли ненароком красавица наша. – Что?.. – уставилась она на нас невинно. – Там лягушка огромная сидела и на меня смотрела…
Я, с тех пор как повстречал Индиго у Градамира в Карелии, тоже стал к ним отрицательно относиться, просто до кошмариков.
Солнце растопило своими ультралучами последние зеленоватые капли тумана, а гади не видно конца и края. Болото это, кажется, жило своей таинственной жизнью, всё время поднимались с его дна зелёные пузыри, они булькали и шипели, если газом надышаться, можно и кони двинуть, метан ведь в воздухе. Даже для меня это было ужасно, а как ей, думаю, приходится, сиротке нашей.
