– Ну знаете! Весьма этому рада! Я не шлюха, чтобы всем меня хотелось. И не анник!

– Чему же здесь радоваться? Женщина создана, чтобы возбуждать мужчину. Пробуждать в нем эмоции!

– Да что вы говорите?

– Жалость, конечно, тоже эмоция… – многозначительно протянул он, подходя ближе, совсем вплотную. Я отступила на шаг и уперлась спиной в деревянную балку станка. Он коснулся моей щеки тыльной стороной ладони. Замерла, словно загнанный в ловушку мохноух перед прыжком хищной рысокоти. Когда мужчина, невзначай или нарочито, коснулся меня бедрами, залилась краской по самую макушку. Кажется, даже волосы порыжели от смущения и негодования.

– Если я вас коленкой в пах ударю, это будет достаточно чувственно? – прорычала, когда уже стало невмоготу.

– Ударь, – согласился он, широко улыбаясь. Вот какой интерес, если разрешают?

– Не стану я вас бить, вы же не будете меня насиловать! Тем более в присутствии труппы!

– Интересный ты экземпляр! – после недолгого молчания резюмировал мужчина и отступил на шаг назад. – Напоминаешь мне пружину, сжатую до предела. Сжатие, – он сложил пальцы в кулак и стиснул до побелевших костяшек, – это всегда приложение энергии. Тоже своего рода чувственность. Только у тебя она направлена внутрь, на поддержание каких-то глупых барьеров и принципов. Отпусти ты эту энергию и тогда, возможно, что-то получится.

Он резко разжал пальцы, я даже моргнула от неожиданности. Перевела взгляд на постановщика и возразила:

– Но балет требует дисциплинированности и жестких рамок…

– Этого требует не балет, а техника! – перебил он. – С техникой у тебя все в порядке. Ты хороший исполнитель. Но, чтобы стать танцором, одной техники мало. Зал свободен для тренировок с шести утра до семи и с одиннадцати вечера до полуночи. Можешь приходить и тренироваться с остальными. Через неделю жду с тем же номером здесь.

– Вы… – я открыла рот. Слова благодарности попросту застряли – такими большими были.

– Я! – согласился он. – В центр зала.

Я оглянулась, но рядом с нами никого не было.

– Вы это мне?

– Проблемы со слухом, Аллевойская? В центр зала.

Я вышла, к немалому удивлению присутствующих.

– Первый танец Джорджианы и Луиса. Роки.

Ко мне подошел высокий худощавый блондин в обтягивающем купальнике и лосинах, тонкий, словно тростник и высокий, словно небоскреб. Заиграла музыка, мы повторили танец, который до этого танцевали с Максимилианом. В этот раз прежней уверенности не было, все же партнер не такой опытный, хотя и видно, что профессионал. Я старалась думать о той самой чувственности, которой в моем исполнении нет, но вместо нее мое лицо перекосила какая-то жуткая гримаса, а движения, кажется, стали еще более скованными.

Когда мои ноги снова коснулись пола, балетмейстер окинул взглядом танцоров, напряженно наблюдавших за исполнением. Они, равно как и я, не понимали, что происходит.

– Видите, что бывает, когда танцуешь только телом?

Одна из девушек – солистка в постановке, я знала ее по репетициям, за которыми тайком иногда подсматривала – смахнула с лица напряжение и нервно улыбнулась. Все же, я исполнила ее партию… Девушка расправила плечи, подняла голову, на которой блестели идеально зализанные и собранные в култышку черные волосы и картинно усмехнулась.

– На твоем месте, Сандра, я бы не улыбался так довольно. В центр зала. Ронд де жамп партер, соте и фуэте. Начали. И раз, два, три…

Я грустно вздохнула и под неодобрительные взгляды пошла в сторону лавочки, где лежали мои вещи.

– Вы только посмотрите на нее, – усмехнулась Сандра, когда я проходила мимо. – Возомнила себя золушкой, пустышка?

– Стоп.

Музыка стихла, танцоры остановились и уставились на фета Ронхарского. Из-за меня? Так я быстренько, тенью скользну…

– Аллевойская, я что-то непонятно объясняю?

Разогнулась. Похлопала глазами. Он что, галюн-травы объелся? Или я ее объелась и сейчас у меня острый приступ галлюцинации?

– Ронд де жамп партер, соте, фуэте. Что-то не ясно? – повторил он.

Дважды просить не пришлось. Яснее ясного!

Моя сумка с грохотом шмякнулась на лавку. Секунда и я уже в последней линейке, рядом с подтянутой блондинкой вливаюсь в разминку. Неважно, что через час мне нужно быть в больнице, плевать! Отправлю ТМС-ку своей подруге, она там заведует младшим медицинским персоналом, прикроет. Не каждый день выдается шанс позаниматься с таким великим постановщиком, как фет Ронхарский!

Пот тек с меня в три ручья, пальцы болезненно ныли и кровоточили. Не нужно развязывать пуанты, чтобы это понять. Каждое движение, исполняемое легко и с улыбкой, давалось кровью. Я парила над полом, кружилась и танцевала наравне с остальными. Если и уступала в чем-то, то только Сандре, да и незначительно. Ногу она вскидывала легче и выше, движения ее были воздушней, исполнение – чувственней. Именно глядя на нее, поняла, что имел в виду Максимилиан. Но как мне обрести эту внутреннюю свободу? Заставить расцвести внутреннюю искру бутонами фейерверков?

Под конец тренировки ноги подрагивали. Давно я не загружала себя по полной.

Вслед за остальными я направилась за одеждой, но фет Ронхарский подозвал к себе. Стоило полагать, меня не примут с распростертыми объятиями, но чтобы все настолько плохо! Сандра исподтишка поставила мне подножку. Споткнувшись, я бы растеклась по полу слизняком, но рядом оказался Роки, который вовремя подхватил.

– Вот что бывает, когда берут кого попало! Ты же на ногах едва стоишь! Немудрено на фуэте ногу подвернешь, а потом мы виноваты!

Важно задрав голову, она взяла с лавки свой рюкзак и, пихнув меня плечом, отправилась к душевым. В гордом одиночестве. Не удивительно, что с таким характером никто не захотел составить ей компанию.

– Не обращай внимания. Конкуренцию почувствовала, вот и бесится. Ее можно понять, – хмыкнул Роки.

Интересно, где только успел загореть? Его кожа почти бронзовая – крайне редкий цвет для наших мест. Либо живет на последних этажах и имеет доступ к солнцу в любое время, либо тратит огромные деньги на искусственное!

Я привыкла к взглядам свысока и подлостям, потому выходка прима-балерины вызвала лишь скептическую ухмылку. Ну и чувство собственной важности в левой пятке зачесалось. Не станут третировать того, кого не боятся. А меня – пустышку-самоучку, получившую неплохую школу в детстве она испугалась.

– Если станет приглашать на ужин, – Роки понизил голос и кивнул в сторону постановщика, чей взгляд буквально ввинчивался мне между лопаток, спиной чувствовала! – соглашайся. Это кастинг.

– Кастинг?

Парень приподнял бровь.

– Все примы проходят через это. Сандра тоже прошла, но они с Максом что-то не поделили. Вроде как у нее парень появился и… В общем, сама понимаешь. Такой шанс не каждый день выпадает!

– Спасибо. Наверное, – добавила неуверенно и к постановщику уже подходила без былого энтузиазма.

– Вливаешься в коллектив? – небрежно бросил фет Ронхарский.

– А следует?

– Есть в тебе что-то, – скользнув по мне взглядом, заключил он. – Завтра в семь.

– Завтра в семь?

– Ужин. В Рэдкайле. Не опаздывай, иначе буду считать это отказом.

Подхватил с лавки олимпийку и вышел из зала, а я осталась в толпе незнакомых людей, которым не нравилась, с кучей невероятных эмоций и повисшим вопросом: ужин в Рэдкайле? Он вообще серьезно? Меня же туда не пустят! А, если и пустят пустышку, то у меня платья подходящего нет! Стоп. Я что, правда пойду на ужин с незнакомым мужчиной? А что, если он меня… Ладно, я не маленькая девочка. Не уложит же он меня поперек стола, чтобы взять силой. В его распоряжении вся труппа крупнейшего театра оперы и балета девятого дистрикта, лучше танцоры, красивейшие женщины, одна Сандра чего стоит, а тут какая-то я. Да еще и без искры! Хотя слова Роки заставили сомневаться. Ладно, главное прийти, а там будем смотреть по обстоятельствам. Не каждый день пустышке выпадает шанс подняться с земли хотя бы на средний уровень.