– Значит так. Теперь за фета Сайонелла ответственность несешь ты. Если с его головы хоть волос упадет – с работы вылетишь. Понятно?

– Понятно.

– Я серьезно, Ланни, – она свела брови на переносице, взывая к моей совести и моему благоразумию. Очевидно же, что эта устрашающая отповедь прозвучала, чтобы меня в чувство привести.

– Я поняла, Лоби. Буду беречь его, как саму себя.

Она ужаснулась и я поспешила поправиться:

– Буду беречь, как Альби и Тана.

– Смотри у меня. Не задерживайтесь, фет Сайонелл, на семь часов у вас назначен осмотр, инъекции и процедуры.

– Буду вовремя, мама! – съязвил он и, показав подруге язык, отключил планшет.

– Нет, ну вы точно шалун! – рассмеялась я и, не удержавшись, обняла мужчину со спины.

Волар подали через несколько минут. Заднее кресло компактно сложилось, позволяя телепатоколяске Оуэна занять всю заднюю часть транспортного средства.

Водитель неспешно шел по средним коридорам живописным маршрутом. Башня Ликвид Сторидж располагалась неподалеку. Все важнейшие стратегические здания находятся в первом – центральном – районе, но по дороге мы успели в полной мере полюбоваться Джози с ее серебристой листвой, облететь Аклуа Плейз по спирали до самого верха, где водитель показал нам хрустальные шары – место, где Хартманы занимаются поддержкой телепатического купола. Снаружи шары совершенно не охраняются и вокруг них даже проходит туристическая трасса. Не родился еще тот умелец, который смог бы пробить телепатический барьер Аклуа Плейз, не говоря уже о толстенной непробиваемом стекле последней модификации с тонкой гарцанной сеткой. В бункере и в том опаснее.

Ликвид Сторидж гудела, как шпиль Аклуа Плейз. Только если тот от мощнейших телепатических вибраций, то эта от гула людских голосов, топота ног и постоянно разъезжающихся дверей.

Фет Сайонелл рвался войти в здание с гордо поднятой головой, но мне удалось воззвать к его благоразумию и заставить въехать. Но тоже с гордо поднятой головой.

Двери медленно поползли в стороны, впуская нас в обитель цифр, графиков и людских криков. Я подняла голову и едва не задохнулась от восторга. Внутри башня оказалась полой. Офисы прятались за прозрачными перегородками вдоль окон, а центр башни пустовал и пустота уходила на добрую сотню этажей вверх. Там, высоко-высоко виднелся сквозь стекло маленький кусочек сиренево-голубого неба, озарявший кольцевой ресепшен мягким столбом света. На всю высоту вверх тянулись панели с графиками, цифрами, индикаторами, которые сменялись лицами дикторов, бегущими строчками новостей и тому подобной белибердой. Плохо мне стало уже через десять секунд, а глаза фета Сайонелла нездорово блеснули. Либо напротив – он попал в свою стихию. С подобным выражением лица я смотрю по телепатовизору балет. Примерно так блестели мои глаза, когда я танцевала с фетом Ронхарским. Оуэн однозначно вел бизнес именно в этой сфере.

Мы подошли к белоснежному столу в форме огромного замкнутого кольца, внутри которого суетились секретарши и младшие менеджеры. Все как одна высокие стройные красавицы в дорогущих обтягивающих костюмах и красных шейных платках.

– Добрый день, чем могу вам помочь? – оторвавшись от созерцания прозрачной панели планшета, девушка подарила нам невероятно обаятельную улыбку, демонстрируя качественную работу стоматолога.

Фет Сайонелл с моей помощью поднялся и произнес:

– Я планирую сделать вложение на очень крупную сумму.

– Конечно, вашу руку, пожалуйста, – казалось, что улыбка к ее лицу прилипла.

Оуэн приложил ладонь к сенсорной панели. Менеджер продолжала улыбаться, пока шел поиск информации, а когда получила результат, улыбка очень и очень медленно растаяла. Блондинка растерянно смотрела то на нового клиента, то на монитор.

– Какие-то проблемы?

– Эм… Нет-нет! Фет Сайонелл, я… – женщина стала заикаться.

– Мы подождем, – понимающе улыбнулся мой спутник. К такой реакции он, похоже, привык.

– Пройдите в зону ожидания, пожалуйста. Могу я предложить вам чай, кофе, другие напитки?

– Ничего не нужно.

Женщина несколько раз нервно нажала сиреневую кнопку на сенсорной панели и дрожащей рукой указала на вип-зону с кожаными диванчиками, свежей прессой и автоматом для кофе. В отличие от фета Сайонелла, я отказываться не стала и без зазрения совести налила себе ароматный напиток с густой пеной, корицей и шоколадным сиропом.

– Зря вы, невероятно вкусно! – я слизнула с верхней губы сладкую пенку, смущаясь под искрящимся взглядом Оуэна. – Что это она так вас испугалась?

– Получила обо мне полную информацию.

– И вы такой страшный?

– Скажем так, в инвестиционном бизнесе я довольно известный игрок, и сегодня мы вложим девятьсот семьдесят миллионов анников.

Я подавилась. Основательно так подавилась. Что-то внутри встало поперек горла и, вытаращив огромные глаза, я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вспомнила про прием Геймлиха и самопомощь, перекинулась через спинку кресла и насилу откашлялась. Девятьсот семьдесят миллионов анников??? Да он что, шутит? Это же полугодовой бюджет небольшого дистрикта. Например, третьего или восьмого, да даже четвертого…

Когда я пришла в себя, мужчина осторожно погладил меня по коленке и улыбнулся:

– Не стоит так волноваться, Александрин. Это обычное вложение.

– Обычное вложение? Да на эти деньги можно купить весь тринадцатый район и еще останется на безбедную жизнь для трех последующих поколений! Вы… вы уверены, что стоит это делать? А если завтра акции рухнут? Вы же компанию целиком выкупите, она хоть стоит столько?

– Не рухнут, – его непоколебимая уверенность удивила.

– Но что, если вы ошибаетесь? Вы же потеряете все!

На эти деньги мы с Альби и Таном могли бы безбедно прожить пятнадцать, а то и шестнадцать жизней. Вот вообще безбедно. Катаясь на личных воларах и проживая не на среднем уровне, нет, а там – под самым куполом!

– Что именно? – когда он так вскидывал брови и улыбался, его лицо делалось необычайно открытым, а удивительные васильковые глаза не позволяли от них оторваться. Действительно, что может потерять человек, который скоро умрет… – Я уже все потерял.

– Лучше бы вы раздали эти деньги людям. Больше было бы пользы.

– Простите, что не оправдал ваших ожиданий. Увы, я мизантроп, Александрин. Не помогаю, если не вижу в человеке искры. Не магической, нет. Той, что душой зовется. В вас, – он ткнул в меня худым корявым пальцем. – В вас душа есть. Только человек, имеющий душу, может убирать говно за богачами, ни разу ни о чем их не попросив. Вы могли попросить меня отдать эти деньги вам.

Могла. И даже мыслишка такая пробегала. Но, в отличие от Марты, наглости мне еще необходимо понабраться.

– Я уверена, что нельзя иметь такие деньги и остаться человеком. Простите, ничего личного. А насчет говна – это всего лишь работа, – смутилась я. – Ничем не лучше, и не хуже любой другой. Я просто стараюсь быть полезной по мере возможностей, и в силу своей… пустоты.

– О нет, вы не пустая! – он уверенно мотнул головой. – В свое время в вашей жизни произойдут удивительные изменения! Жаль, я уже не стану их свидетелем!

– Не говорите так! – по телу вновь прошла горячая волна жалости, а глаза защипало.

– Александрин, условимся так. Смерть рано или поздно настигнет всех нас. Это не конец. Это лишь новое начало!

– Для кого? – сбивчиво произнесла я, уже вовсю глотая слезы. Да что ж со мной такое?

– Для всех. Ну же. Перестаньте!

Он вынул из кармана платок и протянул мне.

– Лучше помогите определиться, куда мы вложимся.

– Мы? – я вытерла внезапную сырость и перевела взгляд в сторону графиков.

– Конечно мы. Без вашей помощи мне верно не определить. Итак?

– Да я ровным счетом ничего в этом не понимаю!

Посмотрела на многочисленные прозрачные панели, на которых то и дело вспыхивали графики, сменялись выпусками новостей, пояснениями, новыми цифрами, кривыми, косыми, параллельными и тому подобной фигней. Тряхнула головой и посмотрела на мужчину. Он держал меня за руку худыми сухими пальцами и уверенно рассматривал панели. Точнее не так. Он словно разговаривал с цифрами…