- Со мной все хорошо. Я надежно скрываюсь прямо перед носом у этих идиотов, я их не боюсь.

Его окатило очередной волной страха. Подобного рода высокомерное отношение практически подписывало Джону приговор.

- Что ты сейчас делаешь?

- Я собираюсь раскопать несколько могил.

- Что? Ты спятил? - Прежде, когда Соломон обдумывал эту головоломку, он уже понимал, что все должно было прийти именно к этому.

- Меня уже тошнит от бегства, сынок. Просто воротит от того, что это зло сходит им с рук. Эти ублюдки убивают и мучают без зазрения совести, кого захотят, калеча и ломая жизни людей.

Едва сдерживаемая злость в его голосе была очевидна даже через телефон, и Соломон закрыл глаза, представляя, как его отец мечется в кресле, отчаянно, но бессмысленно бьется, пока они просверливают дыры в его черепе, чтобы выкачать половину мозга.

- Пожалуйста, папа, - прошептал он. - Не попадись, я тебя умоляю. – Да, они не были близки, но даже и злейшему врагу не пожелаешь погибнуть таким образом.

Отец устало вздохнул и пробормотал: – Прости меня, сынок. За все. За то, что не был рядом все эти годы. Ты прав, это было эгоистично, и я... Мне просто очень хочется прикончить этих ублюдков, особенно теперь, когда я знаю, что все это правда. Они отняли ее у нас. И Шантиль тоже. И если я не остановлю их, они не успокоятся, пока не поймают тебя и эту девушку. Твою жену, - добавил он.

Внутри Соломона поднялся гнев, вперемешку со страхом, вызывая у него плохое предчувствие.

- Значит, теперь ты собираешься быть героем? Когда я не хочу, чтобы ты им был? Почему ты не прискакал на своем белом коне пятнадцать лет назад, когда маленький мальчик умирал без тебя? Почему? А теперь ты собираешься сделать это? Да пошел ты!

Он бросил трубку и со злостью развернулся, увидев Хаос, стоящую напротив него в полном смятении.

- Мне так жаль, - прошептала она, - что ты страдал.

Он сухо усмехнулся.

- Я не страдал. У меня было все необходимое, я просто хотел, чтобы он подумал об этом. Он должен думать об этом, пусть знает, что его действия или их отсутствие имеют последствия.

Она сочувственно кивнула, соглашаясь с ним, и жалость, которую она испытывала, заставила его кровь закипеть от гнева.

- Меня не волнует, что он собирается сделать, меня уже давно это не заботит.

Соломон кивнул сам себе, пытаясь заверить себя, что она согласилась с ним и все поняла, но он знал, что это не так. Он взглянул на шкатулку старухи на столе и поспешил к ней. Он бросил ее на кровать и начал сортировать по отдельным стопкам стихи и рисунки, полный готовности покончить с этим кошмаром.

- Здесь должны быть скрыты ответы, я знаю, что они есть, - пробормотал он, распределяя бумаги.

- Чем я могу помочь? - спросила она, встав рядом с кроватью.

- Не знаю, - пробормотал он. - Мне нужно найти зацепку. Хоть что-нибудь. Отец сейчас раскапывает могилы, а это значит, что этого тупицу скоро могут схватить, замучить и убить, так что мы просто продолжим поиски человека, который поможет нам покончить с этим. И чем раньше мы обнаружим эту зацепку, тем быстрее мы продолжим жить нашей гребаной жизнью, - сказал он. - И мы это сделаем, - он несколько раз посмотрел на нее, пока разбирал бумаги. - У нас будет долгая насыщенная жизнь.

- Да, - прошептала она.

- С детьми, - добавил он твердо. - У нас будет много детей, ты хочешь детей?

Она часто закивала и вытерла слезы, которые стекали по ее щекам, заставляя Соломона ускориться. Он указал на фотографии на кровати. Затем он остановился, кое-что заметив.

- Здесь столько же рисунков, сколько и стихов.

Она начала разглядывать каждый лист бумаги.

- На них проставлены даты.

- Где?

Она перебирала каждый рисунок, указывая на крошечные каракули. Он поднял один из них и, всмотревшись, увидел цифры.

– У тебя чертовски хорошее зрение. Давай разложим их по датам.

Они приступили к сортировке, и когда закончили, он осознал, что все содержимое шкатулки было связано между собой: стихотворение – рисунок – стихотворение - рисунок и так далее. Начиная с рисунка.

- Октябрь, - прошептал Соломон, рассматривая его. Это был очень подробный карандашный рисунок красивой женщины. Затем Соломон по очереди перебрал каждый рисунок. - На каждом присутствует мужчина и женщина.

- Да, - прошептала она. - Ты думаешь, это Соломон и Агнес?

Он не был уверен. Очень может быть. Он вспомнил, что ему необходима дополнительная информация об Агнес, и поспешил к своему ноутбуку, поправляя полотенце на ходу. Он набрал имя Агнес Джонс в строке поиска и нажал "ввод". Ничего. Он набрал ее имя, связывая с психиатрической больницей десятью разными способами. И каждый раз безуспешно. Затем он решил найти список пациентов лечебницы и обнаружил настоящую золотую жилу.

Его сердце билось в бешеном ритме, когда он просматривал список до буквы Д. Агнес там не было. Он продолжил просматривать до Т и остановился, натолкнувшись на имя Соломона Горджа. Его обдало липким холодом, когда он увидел это имя, добравшееся до него своими призрачными щупальцами сквозь время.

Он захлопнул крышку ноутбука, и неприятное чувство, охватившее его, исчезло.

- Ее там нет, - прошептал он, повернув голову в сторону Хаос, которая в это время изучала бумаги, заполняющие каждый дюйм кровати.

Он поспешил вернуться к ней.

- Смотри, - изумленно позвала его она. - Я думаю, они связаны. Прочитай названия.

Соломон опустил глаза на листы бумаги, и с каждой секундой, пока он читал, его охватывало леденящее и тревожное предчувствие.

- Срань Господня, - прошептал он, прочитав слова по порядку. – Они Приходят. Ночью. Я Не Могу Уснуть. Особый Доктор. Прими Мою Любовь... - он встретился взглядом с Хаос, которая стояла рядом вся в слезах. Он вернулся к зашифрованному, полному безумства, сообщению. - Отдаю Свою Жизнь. Отрубить. - Он перешел к следующему стихотворению: - Ее Нежные Руки, - выдохнул он. - Иисус Христос, - он пошатнулся и сел на кровать, держась за голову в оцепенелом шоке.

- Они убили его, - едва слышно произнесла Хаос. - Они его убили, - всхлипывая, повторила она. - Он пытался ее спасти. Они причиняли ей боль, и он пытался ее спасти, - она излучала напряжение. – Эти рисунки говорят сами за себя. Посмотри, - зарыдала она.

Соломон так и сделал, и его желудок скрутило, когда красивая женщина на первом рисунке превратилась в искаженное изображение монстра, едва похожего на человека.

Иисусе. Кое-что прикинув, Соломон вскочил с кровати, подошел к компьютеру и открыл его. Он снова нашел список пациентов из лечебницы и нашел имя Соломона. Он перешел по ссылке. Некоторые имена были активны.

- Срань Господня, Хаос.

- Что такое? – спросила она, быстро походя к нему.

- Он был сиротой из психлечебницы, - Соломон посмотрел на нее, едва не добавив, что он и сам сирота, но не мог заставить себя произнести эту пугающую аналогию вслух. До тех пор, пока он не поймет больше.

Соломон прочел остальную информацию. Родители неизвестны. Прямо как у него.

- Он был всего лишь ребенком, родившимся в лечебнице. Явно не сумасшедший. Боже мой, - прошептал он, чувствуя тошноту. - Он вырос в тех стенах. Почему он не ушел оттуда?

- Может, потому что он не хотел ее покидать?

Он обдумал такой вариант. А затем вернулся к рисункам и принялся их изучать. Он указал на первый: - Здесь она изображена красивой. Даже нормально выглядела. Как ты думаешь, она тоже была сиротой?

- Но ее нет в списке, - напомнила Хаос.

- Мы должны разузнать об Агнес. И как она туда попала. Интересно, знает ли кто-нибудь в больнице, откуда она?

- Возможно, да.

- Мы разузнаем, кто может считаться ее другом, когда заберем ее из клиники на выходные.

Хаос посмотрела на него со счастливым блеском в глазах.

- Ты читаешь мои мысли, я просто подумала, как замечательно будет сделать это.

- Сделать что?

- Помочь ей, - воскликнула она, указывая на листы бумаги, разбросанные по кровати. - Это же она – та самая возлюбленная Соломона, та, кого они мучили, та, за кого он отдал свою жизнь! Мы нашли ее!