− Ты дрожишь?

− Меня от тебя тошнит. Ты же это понял?

− Мне кажется, здесь дело в другом, − самоуверенно заявил он.

− Один идиот додумался применить к медиуму заклинание принудительного сна!

Стук зубов съел половину слов, но меня и так поняли.

− Если бы ты умела слушаться, мне бы не пришлось его применять!

− Я что, похожа на собаку? К тому же, кто ты, дядя? Я вижу тебя третий раз в жизни! С какой стати мне выполнять команды незнакомца, который…

− Несколько раз спас твою жизнь?

Разговор зашел куда-то не туда. Обхватив себя за плечи, я тряслась от холода, стоя под горячими струями. Надо мной нависало, не побоюсь этого слова, чудовище, и гневно сверлило меня такими страшными глазами, что зубы стучали еще сильнее, рискуя раскрошиться от старательности.

− Выйди, мне нужно привести себя в порядок.

Секунда, другая, третья… Щелчок. Душевую кабину заполнил аромат ванили и миндаля.

− Что ты…

Вопрос отпал, когда за мои волосы профессионально взялись. Гардиан щедро сдобрил их шампунем и так ловко массировал мою голову, что возражение крутилось на языке, но так и не решилось сорваться. Во-первых – приятно же! А во-вторых, и в-первых более чем достаточно! Пусть это будет компенсацией за доставленные неудобства после пробуждения. Зажмурилась, наслаждаясь нежными прикосновениями и теплом, стекающим с кончиков мужских пальцев и льющимся по телу. Холод отступил так решительно, что я быстро пришла в себя.

− Спасибо, но я в состоянии помыть волосы, − фыркнула, дождавшись, пока он закончит. Надо же как-то выразить свое «фи», даже если оно на деле «ми-ми-ми».

− Учту.

Меня развернули лицом к стене, и проворные пальцы принялись за крючки на платье.

− Эй! А вот это уже беспредел! Я могу…

− Имел удовольствие ознакомиться с широким списком твоих умений, − резко заметил Гардиан, едва ли не срывая с меня липнущую к телу одежду.

− Гардиан, прекрати! – вскрикнула, когда верхнее платье упало к моим ногам грудой старого тряпья.

Он остановился. Нижнее платье полностью вымокло и облепило мое тело, не оставляя и малейшего простора для фантазии. Чего уж там фантазировать, когда и так все видно? Этот мужчина меньше суток в моей жизни, а позора я с ним натерпелась больше, чем за все годы, начиная с горшечного периода! А в то время мне, откровенно говоря, гордиться нечем. Я делала все, что запрещали: кидалась едой, разбрасывала игрушки, капризничала, рисовала на обоях и даже фамильных портретах (моей прапрапрабабушке удивительно идут усы, я до сих пор так считаю!).

− Кто тебе назвал это имя?

− Выйди! Во имя Исконной магии, этикета, мужского и женского достоинства, или что там для тебя имеет значение, кроме собственной важности – выйди! – прошептала, сдавливая слезы.

− Шаамни освободила нас из-за угрозы жизни. Если попробуешь сбежать, цепь снова…

Развернулась и со всей силы ударила этого бессовестного чурбана ладонями в грудь.

− Похоже, что я собираюсь сбежать?! – крикнула, вздернув подбородок, потому что иначе в его наглое лицо не взглянуть. – С момента нашего знакомства ты оскорбил и унизил меня, как только мог! И словом, и делом! Я уже поняла, что эта ненавистная штуковина тебе дороже всего на свете, и пока она на мне, ни ты, ни твои враги не оставят меня в покое. Уйди! Уйди, иначе я за себя не ручаюсь!

Хотела снова ударить этого гада, но поскользнулась на мыльном полу и впечаталась щекой в его грудь, крепко обхватив руками за бедра.

− Да чтоб меня! – выругалась и отшатнулась, снова теряя равновесие. Проявлять темпераментность в помещении метр на метр, залитом пеной и водой – задача не из легких. Меня сгребли в охапку и крепко обняли.

− Уйди! – прошипела, пытаясь вырваться.

− Ты себя покалечишь. Уймись! Я не увижу ничего нового. Как показывает практика, гораздо…

− Я тебе сейчас покажу практику! – взвизгнула и хорошенько укусила Гардиана в плечо.

− Ты совсем ненормальная?

Незнакомец в душе пытается раздеть меня догола, а ненормальная я? Этот мир совсем лишился адекватных мужчин?

− Выйди! – из моей груди вырвался рык, полный свинца и решимости.

Виски заломило от боли. Ментальная волна, готовая разнести дорогой асторийский мрамор на кучу разноцветных песчинок, набирала силу. Я сжала кулаки до боли, пытаясь ее обуздать, но не из великой любви к сырому Гардиану (его хотелось безжалостно прибить), а из сострадания к ни в чем неповинной мебели.

Моего лба коснулась широкая ладонь, мазнула по виску и боль как рукой сняло. В буквальном смысле слова. Гардиан вышел, закрыв двери душевой кабины, а моя ментальная ярость растворилась.

Но…

− Это же невозможно! – прошептала ошарашенно, едва устояв на ногах.

«Я знаю точно, невозможное возможно-о-о…» − прозвенел в голове незатейливый мотив народной песни про любовь тролля к выпивке и женщинам легкого поведения в исполнении древнего артефакта.

− И все равно, это невозможно! Ментальная магия – самая сильная магия в мире. Ее невозможно разрушить или снять! Ей нельзя противостоять. Ее нельзя нейтрализовать. Поэтому нас так боятся, − повторяла заученные прописные истины.

«Не поэтому. Мойся давай, мы выбиваемся из графика!»

Из какого графика мы выбиваемся, мне не уточнили. На дальнейшие вопросы – не отвечали. По какому принципу работает артефакт, я так и не разгадала. То в ней просыпается желание поболтать, то сколько ни зови – делает вид, что не слышит. Грешным делом, заподозрила у себя отголоски деменции. Говорящий артефакт? Ну, не бывает же таких. Тем более, чтобы понимал человеческую речь и мысли, и мог отвечать. Такое доступно только живому существу, наделенному сознанием. А у браслета нет мозгов.

«Это у тебя нет мозгов!», − выругался артефакт и снова замолчал.

Обижаться на украшение не стала. Я приняла решение какое-то время не реагировать на провокации. Если у меня психическое отклонение, то первый шаг на пути к исцелению сделан – я признала проблему. Осталось ее решить. Проблема не возражала и, наверное, из уважения к моему психическому здоровью, хранила молчание, пока я приводила себя в порядок.

Выключила воду и столкнулась с проблемой куда серьезнее шизофрении: я голая, сырая и без одежды. То есть, мне нечем прикрыть наготу! Платье, что было на мне, мало того, что грязное, так еще и сырое. Приоткрыла дверцу душевой кабины и поежилась от ворвавшегося холодного воздуха. Кожа отреагировала мурашками, призывая захлопнуть дверцу и еще понежиться в тепле.

Осмотрела просторную ванную комнату, но не нашла ничего, стоящего внимания. Только пафос и роскошь дорогих вещей. Даже в нашем родовом поместье не так помпезно. Ванная комната размером с малую гостиную, утопала в позолоте, полированном мраморе и хрустале. В шикарных вазах благоухали пышные букеты, по бокам от белоснежной ванны на золотых изогнутых ножках стояли причудливые статуи-фонтаны, многочисленные зеркала в широких рамах отражали мою перепуганную физиономию.

Замечательно! Наверняка, Гардиан только и ждет, когда я попрошу его о помощи. Не дождется! Хотя, откровенно говоря, я тоже хороша. Надо было сразу выгнать его, а не млеть от прикосновений, давая повод вести себя похабно.

Съежившись от холода, обхватила себя руками (ни капли не потеплело) и засеменила к ближайшему белоснежному шкафчику. Внутри множество разноразмерных склянок и только. В другом шкафу щетки всех мастей, в третьем – крема, расчески и мочалки. Да что ж такое-то? Пятьдесят три шкафа, и ни в одном нет полотенец? Уже готовая сдаться и обратиться за помощью к Гардиану, я распахнула последний шкаф и подпрыгнула от радости: халат! Пусть огромный, явно мужской, но очень теплый.

В спальне меня ждал горячий чай с пирожными и бутербродами. Безразмерную постель с бархатным балдахином уже заправили, а для меня приготовили скромное темно-зеленое платье. Чистое, свежее и даже без заплат! Настроение резко поползло вверх.

Я расположилась в изящном кресле и, делая вид, что не замечаю Гардиана (он занимался тем же, смакуя кофе и почитывая газету), приступила к угощению. Липовый чай помог согреться, а пирожные с бутербродами утолили голод. От тошноты не осталось и следа, но радоваться рано. В детстве вмешательство в мое сознание аукалось еще несколько недель.