– Анастасия Борисовна, мы пришли, – говорит Макс.

– Что ж, вот и мой дом.

Никита отпускает мой локоть и, не успеваю я испытать легкое разочарование, осторожно берет за руку. Ладонь обдает приятным теплом.

– Насть… спасибо, что погуляла со мной. Это было очень круто. Ты потрясающе выглядишь на льду. Да и вне его… я могу пригласить тебя на второе свидание?

Улыбка касается губ без моего на то согласия.

– Ты так этого хочешь?

– Да. Я очень хочу. Если ты хочешь.

– Хочу. Пригласи.

– Договорились! Я придумаю, куда пойдем, и позвоню. Насть…

Я догадываюсь, к чему все идет и дыхание перехватывает от предвкушения первого в моей жизни поцелуя.

– Можно я тебя поцелую?

– Если Макс отвернется…

– Он тактично курит в паре метров от нас.

– Тогда целуй, – шепотом отвечаю я.

И уже почти чувствую тепло губ Никиты на своих, как вдруг слышу звук распахнувшейся двери дома и строгий окрик отца:

– Настасья, уже половина двенадцатого! Немедленно домой!

От досады хочется застонать и топнуть ногой, но я лишь разочарованно улыбаюсь.

– Прости. Мне пора.

– Вот еще одна причина пригласить тебя на второе свидание. Мне повезло, что он вышел без ружья, да?

– А он без ружья?

– Всего лишь с планшетом.

– Ты самый везучий парень на свете.

– Настасья! – снова кричит отец.

Приходится махнуть Никите на прощание и, не дожидаясь, пока подоспеет Макс, самой открыть калитку. Протискиваясь внутрь мимо папы, я саркастически говорю:

– Мне почти двадцать, забыл?

– Ты все еще Никольская, забыла? А Никольские не позволяют себе лишнего в компании малознакомых людей.

– Расскажи это Вовке или Даньке. Братики от души поржут и заверят, что уж они-то своих баб сначала по полгода на светских раутах выгуливали.

– Владимир женат, Анастасия, а средний брат – не лучший пример для подражания.

– Зато на его фоне я смотрюсь паинькой.

– Как прошла твоя тренировка?

– Крестовский – козел, ноги в кровь, Никита – супер, он пригласил меня на второе свидание, секса не было, но Макс знает, где купить презервативы, если что – отправим. Что еще? Погода хорошая, но завтра обещают дождь. На Смоленском пробка. Еще вопросы? Нет? Тогда я пошла в душ и спать, мне еще мозоли заклеивать.

– Ты можешь хоть раз в жизни поговорить с отцом нормально?

– Вот когда перестанешь обращаться со мной как с ребенком, тогда и поговорим. Спокойной ночи, папа.

Я поднимаюсь в комнату, чтобы принять душ и улечься в постель. Послушать музыку или какую-нибудь книгу. Очень не хватает типично девичьего ритуала перед зеркалом: нанести косметику, расчесать волосы, заплести косу, чтобы во сне волосы не превратились в мочалку. Точнее, ритуал-то есть, но теперь выполняется технически, воспринимается примерно так же, как чистка зубов и не приносит никакого эстетического удовольствия.

В ванной я долго прокручиваю в голове события минувшего дня. Когда была ребенком, часто представляла себе первое свидание и первые отношения с парнем. Даже в самом жутком кошмаре я вряд ли представила бы себя слепой. В фантазиях я была идеальной, чемпионкой с мировой известностью, а парень – непременно успешным красавцем, в которого я влюблялась со всей отдачей.

Мне кажется, будто я должна влюбиться в Никиту. Почти обязана, потому что за воротами не стоит очередь из парней, жаждущих со мной встречаться. Мысленно я повторяю его имя десятки раз, убеждая себя, что нельзя ждать неведомого принца. Вот он, мой шанс, взять у жизни ощущения, которые запомнятся. Я не настолько наивна, чтобы верить в свадьбу, счастливую семью или долгие отношения. Жизнь научила ко всему подходить прагматично.

Никита – мой шанс почувствовать себя симпатичной девушкой. Пообщаться, погулять, открыть новые ощущения. Услышать парочку комплиментов, искупаться в теплоте, которая исходит от парня. Лишиться, наконец, невинности… разве это несбыточные мечты?

Когда я думаю о Никите, мне становится тепло и весело. Я представляю, куда мы пойдем в следующий раз и непременно хочу привести его в свой любимый парк, к пруду с утками. Чтобы он описал, как там сейчас все выглядит и проникся неуловимой атмосферой уютного уголочка посреди буйства красок, музыки и аттракционов.

А когда в мысли без спроса врывается Крестовский, никакого тепла и веселья нет. Низ живота болезненно сводит, и сердце готово, кажется, выпрыгнуть из грудной клетки. Я делаю воду прохладнее, но контрастный душ мало помогает: мне кажется, будто кожа становится в тысячу раз чувствительнее обычного.

И не прогнать его из головы, не вытравить! Я слышу голос словно наяву, вижу образ, знакомую улыбку. Так странно… вокруг темнота, а в ней – один-единственный образ, и он, в отличие от прочих, с годами не тускнеет.

В сердцах я бью по стенке душевой кабинки, и та отвечает мне противным громким звоном.

– Настасья? – тут же в комнату заглядывает отец.

Я выхожу из душа, облачаясь в длинный махровый халат.

– Все в порядке? Что за шум?

– Просто поскользнулась.

– Хорошо. Тут Ксения прислала посылку. Оставлю у тебя на постели.

– А что в ней?

– Да какая-то ерунда: сладости, игрушки. Все подписано, разберешься.

– Хорошо. Пап…

Шаги затихают – отец останавливается где-то у порога.

– Да?

– Оплати, пожалуйста, ОФП в «Элит». Сможешь?

– Зачем тебе ОФП? Мало льда?

– Я… хочу набрать форму.

– Настасья… я надеюсь, тебе не нужно объяснять, что прыжки и сложные элементы в твоем состоянии под запретом?

– Поговори об этом с тренером. Я выполняю лишь то, что он скажет. Но мне не нравится, что после часового катания по кругу у меня все болит.

– Хорошо, – после паузы отвечает отец. – Я оплачу тебе ОФП. И, возможно, бассейн.

Ну вот, очередной компромисс. Я со вздохом киваю, в бассейн отец пытается затащить меня уже очень давно. Но я безумно боюсь сочетания глубины и темноты. И остается знакомая проблема с тренером: мало кто согласится неотрывно плыть рядом с невидящей девчонкой, да еще и, в случае ее паники, тащить к бортику.

Когда папа уходит, я с нетерпением кидаюсь к коробке на кровати. Ксюха знает, чем можно меня порадовать, а еще она знает язык Брайля и всегда описывает свои подарки сама. В очередной коробке из Лондона зеленая мягкая игрушка-антистресс в виде авокадо, набор шоколада, печенье, перо из музея Гарри Поттера и куча мелких сладостей. Все это можно купить и здесь, шоколад в Англии не сказать чтобы уникальный, а уж игрушек полно и в Москве, но такие посылки – это не про уникальность и цену, это напоминание, что еще есть на свете люди, которым я не безразлична. Даже если в двух шагах от нашей калитки поставят сувенирный киоск из Вестминстерского аббатства, Ксюха не прекратит каждый месяц собирать для меня посылки.

Лежа на постели и обнимая плюшевое авокадо, я чувствую себя почти счастливой. Нет, и вправду: это был хороший день. Такие случаются нечасто.

***

Мышцы приятно ноют, а мокрые волосы спадают на лицо. Я всего лишь сорок минут прыгала под музыку, восстанавливая в памяти упражнения, и двадцать минут растягивалась, а чувствую себя так, словно все тело разобрали на части, каждую смазали и поставили обратно. Но мне нравится эта абсолютная усталость. Не нравится только что ОФП назначили на утро и теперь остаток дня я буду мечтать свернуться клубочком под одеялом и немного поспать.

Но папа параноик, он снова выкупил зал, как и тренера, поэтому «Элит» выделили единственные свободные часы. У меня еще есть немного времени в запасе до приема у врача, поэтому я решаю принять душ здесь и пообедать в итальянском ресторанчике в центре. В ранний час посетителей немного, в основном мужчины. Специфика «Элит» такова, что утро и вечер в залах заняты преимущественно мужчинами: они стараются успеть до или после работы. А днем подтягиваются их жены и дети, которые, как правило, не работают.

Я с наслаждением смываю усталость, долго стою под горячими струями, и с явным сожалением выхожу в прохладу раздевалки. По шебуршанию где-то вдалеке понимаю, что в раздевалке не одна, и слегка напрягаюсь, вспоминая встречу с Гавриловой. Но Света сейчас на шоу в Швейцарии, я специально погуглила ее расписание. Значит, поводов для беспокойства нет, и в раздевалке просто посетительница…