Флисовый широко улыбается мне.

— Вас устроит, милая? — спрашивает он.

Я рада, что добилась здесь того, чего хотела. Эти камни можно продать. Есть люди, которые закроют глаза на их происхождение, если смогут поторговаться. Даже если уступить камни по пять тысяч за штуку, мы все равно получим за них миллион. Можем получить и больше, я знаю, что можем, но миллион тоже неплохо. Давайте не будем жадничать.

Я задумчиво киваю головой, словно размышляю, и даю им пару минут помариноваться.

— Звучит отлично, ребята. Замечательно. Я поговорю сегодня об этом с мужем, посмотрим, что он скажет, и, скорее всего, заскочу завтра. — Я мило им улыбаюсь — мы же теперь друзья — и прячу камень обратно.

Конечно, у меня нет ни малейшего намерения возвращаться. Я не собираюсь продавать две сотни бриллиантов по одному, на разных алмазных рынках. Насколько мы поняли, высококлассные торговцы не прикоснутся к этим камням даже палкой и издали. Я размышляю об историях, которые рассказывал мне Марк за эти годы, о людях, с которыми он работал, о людях, на которых он работал. О том, чем они занимаются и что они делали. Я уверена, что мы сможем кого-то найти.

Когда я добираюсь домой, полная обновленного рвения, Марк сидит в гостиной. По всей видимости, его деловая встреча прошла хорошо. К счастью, законы в его области в основном поддерживают и поощряют новый бизнес: люди открывают свои предприятия так часто, как никогда раньше, и в нынешней обстановке их услуги весьма востребованы. Он тоже работал над списком потенциальных клиентов. Тот выглядит довольно перспективным, как с улыбкой сказал Марк. Удача, похоже, наконец-то повернулась к нему лицом. В воздухе висит густой аромат кофе. Он протягивает чашечку и мне, в качестве приветствия.

— С чем-нибудь повезло? — спрашивает он. Марк откидывается на подлокотник дивана, его руки скрещены на груди, и весь он окутан слабым светом заходящего солнца. Скоро придется включать лампы.

Забавно, насколько нам обоим это нравится. Это становится игрой: иногда игрой навыка, иногда игрой случая. Возможно, нам это нравится, потому что сейчас мы выигрываем.

— Когда я ушла, у меня появилась идея, — робко говорю я. — Наберись терпения. Я отправилась в Хаттон-Гарден. Не волнуйся, я не совершила ничего безумного. Просто хотела прощупать почву. Проверить, есть ли люди, которые не станут обращать внимания на происхождение камней. И, Марк, они есть! Они определенно есть. — Я улыбаюсь ему, чувствуя, что краснею. Он не улыбается в ответ.

Я настаиваю:

— Что нам нужно, так это найти кого-то по ту сторону закона, кто купил бы у нас все камни. Кого-то, кто хочет денег и не слишком беспокоится о том, откуда они пришли. — Я снова робко ему улыбаюсь, но Марк отвечает пустым взглядом. Почему он мне не подыгрывает?

Он поднимается и начинает мерить шагами комнату, погрузившись в свои мысли. Что-то тут не так. Я прикусываю нижнюю губу и жду.

Минуту спустя он оборачивается и смотрит на меня с непроницаемым выражением лица.

— Марк, в чем дело? Что тебя беспокоит? — Слова звучат чуть резче, чем я ожидала.

Он отворачивается. Думаю, мне до взрыва не хватает последней капли. Во мне сейчас слишком много секретов, давление в моей голове нарастает. Нам нужно продать бриллианты как можно быстрее, чтобы мы могли вернуться к своей настоящей жизни. И я не понимаю, почему он этого не видит. Мы же сегодня так хорошо проводили время. Я не понимаю его внезапной отстраненности.

Он снова поворачивается ко мне.

— Я просто не могу поверить, насколько глу… Ладно, ничего. Все нормально. Нет. Ты просто продолжай, Эрин.

Он замолкает и возвращается к своему столу, сосредоточиваясь на рабочих бумагах.

— Насколько глупо что, Марк? Что? Прости, что я не понимаю, но… Просто скажи мне, что хотел, пожалуйста. Сегодня был сложный день, и я считаю, что справилась хорошо, так что если у тебя проблемы с тем, что я делаю, не мог бы ты, пожалуйста, их озвучить? Или, еще лучше, почему бы тебе не поделиться своими идеями, Марк? — требую я.

Он бросает свое занятие и смотрит на меня.

— Эрин, в кармане твоего второго пальто я нашел визитку старшего инспектора Фостера. — Марк говорит очень тихо, он не злится, он разочарован, что куда хуже. Он не думал, что мы будем так поступать — что-то скрывать друг от друга. — Прежде чем ты спросишь, отвечу: я искал ключи. Когда ты собиралась рассказать мне о нем, Эрин? Ты меня до смерти напугала! Когда ты перестала мне все рассказывать? — Марк смотрит на меня, и в его глазах боль. — Первым делом я подумал, что ты общалась с полицией по поводу сумки. Я думал, ты во всем призналась. Мне пришлось искать в интернете информацию об этом парне. Тогда я узнал, что дело в борьбе с терроризмом, и окончательно запутался в том, что происходит. Я даже начал воображать, что у тебя с ним роман или вроде того. Зачем тебе его визитка? А потом, как последний жалкий идиот, я полез проверять твою почту — и слава богу! Слава богу, что я увидел твое письмо Филу по поводу вчерашнего. По поводу Холли. Так что теперь я хотя бы знаю, что ты прячешь от меня свою работу. Это нормально, Эрин, но не отгораживайся от меня вот так, хорошо? У меня есть право знать, что происходит. Хранить секреты, особенно о полиции, в такое время, как сейчас… Именно так все и разваливается. — Он с обвиняющим видом хмурится на меня. — Я не собирался об этом говорить, я думал, ты расскажешь мне сама, в свое время, но, наверное, нам лучше разобраться со всем сейчас, да? — Он говорит спокойно, но его слова как будто грохочут у меня в голове. — Если начнут к тебе присматриваться, то, что увидят, будет выглядеть очень плохо. А если инспектор Фостер получит видеозаписи твоих передвижений, станет еще хуже.

Он прав, конечно. А я веду себя как идиотка. Если все пойдет не так, я окажусь по уши в дерьме.

— Просто скажи мне, что мы во всем этом вместе, Эрин. Ты больше ничего от меня не скрываешь, правда?

Это серьезный вопрос, который требует серьезного ответа. Я чувствую важность момента. Марк выдвигает ультиматум: либо я принимаю его, либо нет, но полумер он не признает.

Я все еще не рассказала ему о беременности, о том, что Эдди знает, где мы живем, знает о нас все, но я не могу сейчас ему в этом признаться. Я и без того стою на зыбкой почве. Я ведь вела себя безответственно, бегала по городу, рискуя всем, лгала. Представьте, что будет, когда он узнает, что я творила все это, нося в себе нашего ребенка. Если я расскажу ему об этом сейчас, я могу разбить ту хрупкую вещь, которую мы с ним так долго создавали.

Он ждет моего ответа. Он искренне обеспокоен. А мне плохо. Очень плохо.

— Марк, прости. Мне очень жаль. Я собиралась рассказать тебе после того, как мы продадим бриллианты. Я всего лишь не хотела, чтобы ты волновался. И если бы я считала, что Энди… прости, старший инспектор Фостер пустил за мной слежку, я ни за что не пошла бы в Хаттон-Гарден, клянусь. Нам правда нужно избавиться от бриллиантов, ты ведь это понимаешь? Особенно сейчас.

Он уязвлен. Я это вижу, хоть он явно не желает мне этого показывать. Но миг спустя он кивает. Он знает, что мы должны избавиться от камней.

Я киваю ему в ответ.

— Так что мы с тобой согласны: нам нужно продать камни как можно скорее. Нужно убрать их из дома, положить деньги в банк так быстро, как только сумеем управиться, да? — Это вопрос. Если он хочет, чтобы я бросила все сейчас, я брошу. Я слишком люблю его, чтобы давить на больные мозоли.

Он на миг замирает, потом снова кивает.

— Согласен.

— Я должна была рассказать тебе об инспекторе Фостере. Марк, прости меня. — Я надеюсь, что он мне хотя бы слегка улыбнется, и он меня не разочаровывает. Боже, как я его люблю!

Я пересекаю комнату и обнимаю его.

— Только не заводите себе подобных привычек, миссис Робертс. — Он привлекает меня к себе. — Давай продадим эти чертовы бриллианты.

Я прижимаюсь к нему, чувствуя облегчение.