И должен признаться, впечатляющих результатов в любовных делах я всегда мог добиться только в романтической ситуации – мне нужны были чары, загадка, интрига. Мои романы часто развивались несмотря на физические контакты, а не благодаря им; с углублением отношений крепла моя вера в себя, а с ней и мой боевой задор. Я никогда, как многие в эпоху сексуальной революции, не утверждал, что секс – всего лишь одна из биологических функций организма. Сводить такое будоражащее, интимное проявление чувств к простой физиологии казалось мне величайшей глупостью. Сам акт любви интересовал меня гораздо меньше, чем сюжет, который к нему привел. Искусство соблазнения, его захватывающая интрига и бесконечно разнообразные нюансы намного важнее конечного результата. Сейчас, пятьдесят лет спустя, как умудренный ветеран, я хорошо помню стратегию и тактику моих любовных кампаний, а вот об их результатах и не думаю.
С юных лет я тщательно, с душевным подъемом готовился к каждому свиданию. Я предвкушал победу на главной арене жизни, и каждый раз все было поставлено на карту. Мне необходимо было предстать в образцово-романтическом образе, а позже, если я проводил ночь с женщиной, я старался выглядеть безупречно, когда она откроет глаза утром. Я совершал все необходимые омовения и поливал себя одеколоном «Аткинсон», который всегда носил с собой в бритвенном несессере.
Даже не знаю, почему эти ритуалы были и остаются столь важными для меня. Подозреваю, что причина кроется в моих эстетических стандартах, в глубоком убеждении, что ни одна стоящая женщина не захочет иметь со мной дела, если я не буду выглядеть безукоризненно.
И даже в этом случае, причесанный волосок к волоску, я чувствовал, что победа не достанется мне легко. С внешностью мне не так повезло, как иным красавчикам, при виде меня девушки в обморок не падали. За каждый трофей в те дни мне приходилось бороться. Нужно было шевелить мозгами.
Главной добычей в те дни были американские студентки, такие свежие и непосредственные в своих юбках и свитерах, такие непохожие на своих итальянских ровесниц. Итальянские девушки были намного осторожнее, берегли свою репутацию, и их строго контролировали. Необдуманное слово или поползшие слухи могли загубить их доброе имя (в чем мне вскоре предстояло убедиться). Отношения с итальянками были делом серьезным, а потому рискованным, а вот американки, последний семестр изучавшие искусство перед тем, как вернуться домой и выйти замуж, были здесь лишь временными гостьями. Если постараться, можно было стать частью их флорентийской образовательной программы.
У меня была разработана надежная и, не побоюсь этого слова, блестящая стратегия. Мы с приятелями отправлялись в ту часть города, где можно было встретить американок, выбирали компанию из трех-четырех девушек, прогуливавшихся по улице, и начинали представление. Приятели шли за ними по пятам, отпуская непристойные комментарии и издавая похотливые звуки. Девушки или сопровождающая их дама-компаньонка пытались прогнать наглецов, но те всё больше распоясывались. И тут появлялся я, давал этим нахалам отпор и обращал их в бегство, после чего говорил компаньонке: «Леди, хочу принести вам свои извинения. Мне стыдно, что я итальянец, когда я вижу, как ведут себя эти хулиганы. Разрешите проводить вас до отеля, чтобы впредь оградить от подобных оскорблений». И ответ неизменно был: «О, спасибо. Как приятно встретить здесь настоящего джентльмена».
Я шел с ними до «Гранд-отеля» или «Отеля да ла Вилль», если они были состоятельны. В знак признательности они приглашали меня на чашку чая или просто рассыпались в благодарностях. И тут я снова обращался к компаньонке: «Если позволите, в ознаменование нашего чудесного неожиданного знакомства я бы хотел пригласить юных леди на ужин. Сочту за честь сопровождать и оберегать их, ведь вы, наверное, очень устали». Вы не представляете, как часто мое предложение принималось, всегда с непременным условием: «К полуночи они должны вернуться в отель. В восемь утра нам нужно быть в музее».
Вечером я отправлялся с девушками в ночной клуб, мой любимый, с живой музыкой (там я научился танцевать румбу), под названием «Раджола». В клубе нас уже поджидали мои друзья – те, что преследовали девушек на улице. Знакомство с американками было их вознаграждением. Забавно, что девушки практически никогда их не узнавали! В общем, схема работала.
Существовали и другие, не столь мудреные способы знакомства с американскими студентками. Два или три пансиона для девушек, занимавшие виллы на окраине города, иногда приглашали молодых людей на чай и танцы. Мы знакомились с американками и договаривались о свидании поздно вечером. Это было очень романтично. Вокруг пансионов были стены, усыпанные битым стеклом. Мы разбивали стекло молотком и в полночь перелезали через стену, а девушки, воодушевленные нашей доблестью, были к нам особенно благосклонны.
Мой день начинался с утренних лекций в университете. Затем мы с приятелями собирались в кафе «Доней», расположенном на виа Торнабуони, самой элегантной улице Флоренции. Мамино ателье находилось в пятиэтажном здании напротив. После ланча (сэндвич и коктейль «Американо» – джин с лимонным тоником) мы несколько часов пристально изучали и обсуждали каждую проходившую мимо девушку. Нашему критическому разбору подвергались и итальянки, и иностранки. Итальянки, по нашему мнению, проигрывали по всем статьям, возможно, они казались нам не столь желанными из-за своей недоступности. С итальянкой в лучшем случае можно было рассчитывать на «свидание в плаще». Так мы называли поход с девушкой в кино под надзором кого-нибудь из старших; парень приходил в плаще, под покровом которого парочка совершала разные приятные манипуляции. При этом оба сохраняли невозмутимое выражение лица, чтобы их ни в чем не заподозрили.
А вот итальянские мужчины, как мы считали, намного превосходили своих соотечественниц по привлекательности, хотя и те, и другие уделяли много внимания своей внешности. Мы одевались безукоризненно и подробно говорили о моде. Стильно одеваться было целым ритуалом, состоянием, близким к влюбленности. Мы ходили по магазинам, могли провести там целый день, но не так, как это делают сегодня. Эмоции были совершенно другие – все эти обсуждения важнейших деталей: ткани, покроя, швов, вызывали у нас священный трепет. Мы были архитекторами своего образа, контролировали пошив каждого костюма, как архитектор контролирует строительство здания. Если мне надо было сшить новую пару обуви, я шел к сапожнику Гуччи, который впоследствии достиг международной известности, а тогда был просто хозяином маленькой мастерской во Флоренции. Он демонстрировал мне разные виды кожи, и мы их подробно обсуждали, так же как и стиль, и конструкцию туфель. Гуччи делал лучшие мокасины в Италии, через несколько недель после заказа вам доставляли сшитую по мерке новенькую пару. Лучшим в своем деле был и Занобетти, изготовлявший шляпы борсалино и шелковые рубашки, и портной Франчи (у него я заказывал два классических костюма в год). Единственными готовыми вещами, которые мы покупали, были свитеры и изделия из твида в магазине «Старая Англия». Мы занимались своим гардеробом усердно и скрупулезно, ничего другого в жизни мы не умели делать так хорошо.
Я думаю, что мы постоянно искали, чем бы себя развлечь, потому что во Флоренции практически нечем было заняться. Это был мертвый каменный город XV века, музей под открытым небом, поддерживаемый, как и Венеция, в этом состоянии во благо туристов. Жизнь была ленивой и неспешной, особенно для студента университета, которым я числился в то время. Частенько студенты из лучших семей бездельничали лет до двадцати семи, немножко чему-то учились, а потом женились и вели еще более скучную и размеренную жизнь джентльмена из общества. Такое будущее предстояло и мне, если бы я остался во Флоренции.
Ближе к вечеру, если позволяла погода, я отправлялся в теннисный клуб и проводил там пару часов. Я начал играть недавно, но уже слыл в клубе хорошим игроком. Первые уроки тенниса я получил на каникулах в Форте-деи-Марми, когда мне было шестнадцать. В то лето моей подружкой была американка Бейби Чалмерс, пышущая здоровьем блондинка, любительница морских прогулок. Мы с ней уплывали в море на маленькой лодочке pattino, которые туристы считают такими живописными, но они могут служить и вполне практическим целям. Мы с Бейби забирались подальше от берега, укрываясь от посторонних глаз. И все шло прекрасно, пока однажды я не обнаружил покачивающуюся неподалеку на волнах мать моей подружки, миссис Чалмерс, которая решила нас проконтролировать.
