– Полагаю, если бы это случилось, то слухи распространились бы еще быстрее, – Мегги тщательно протерла пальцы салфеткой. – Тебе и в самом деле нужно покинуть остров, – продолжала она, хотя в этих ее словах было мало толку.

Мегги точно знала, почему я не могу пока никуда уйти. Если мне не удастся запереть свою магию внутри себя, мне придется остаться на Олдерни на всю оставшуюся жизнь. Этот вариант не подходил мне. Где-то там, снаружи, меня ждала настоящая жизнь, и я должна была получить ее. Я мечтала снова увидеть своих братьев, хотя и боялась этого. Я хотела найти свою родственную душу. Если я останусь здесь, то тот, кто предназначен мне, проведет эту жизнь в одиночестве. Как и я.

– Давай сделаем так. Ты сначала поможешь нам с альбомами, а потом сходишь к дяде Уиллу, – вернулась бабушка к более безобидной теме. – У нас много новых заказов.

Тихо вздохнув, я кивнула. Раньше для меня не существовало ничего более чудесного, чем проводить свои дни и вечера с бабушкой и ее подругами. Они разрешали мне поедать горы сладостей и рассказывали о мелких грешках, которые совершали в той или иной жизни. Однако сегодня мне было не до этих историй. Меня не интересовало, какая из Просветленных флиртовала с братом Наполеона Жозефом[8] или зачала незаконного ребенка от русского царя, но я не хотела обижать бабулю. Она и ее подруги защищали меня половину моей жизни. Тем, чем я являлась, я была обязана только им.

Я должна была рассказать им об охотнике! Что-то разрушило щит, или, по крайней мере, уменьшило действие его силы. Но все внутри меня противилось, едва я порывалась сказать об этом. Бабуля ухитрилась бы спрятать меня в каком-нибудь далеком веке. И тогда я никогда больше не увижу моего спасителя. И я продолжала молчать, хотя это и было неправильно.

– Пора и за работу, – сказала Мегги, когда мы покончили со сконами. Постепенно бабушка отошла от дел, оставив всю работу и принятие решений нам.

– Я присмотрю за порядком в магазине, а когда эти четверо придут, отправлю их к тебе, – отозвалась я, собирая посуду на поднос.

Бабушка устроилась поудобнее в своем кресле у камина.

Мегги зажгла огонь, так как бабушка в последнее время стала мерзнуть. В остальном же едва ли кто-то мог увидеть или понять, что ей было уже за семьдесят.

Я принесла бабуле газету, а Мегги поставила на маленький столик рядом с ней чашку с чаем. Губы бабушки скривились, но она никак не прокомментировала наши усилия ухаживать за ней. Она сдалась, и я подозревала, что, несмотря на прежние протесты, теперь бабушке это очень нравилось.

Пол скрипнул, когда я вошла в магазин, и знакомый, успокаивающий запах бумаги, пыли, сандалового дерева и чернил тут же окружил меня. С тех пор как я поселилась на этом острове, отрезанном от внешнего мира, я каждый день проводила среди темных полок, вытертых кресел и исцарапанных половиц.

Мне нравились заколдованные маленькие комнаты с их нишами и закоулками, в которых можно было уединиться, чтобы почитать или просто подумать. Мы продавали антикварные книги, ароматические свечи и разные сувениры для туристов, вроде волшебных палочек, кристаллов, исцеляющих камней или ювелирных изделий собственного производства.

Я прошла мимо рядов полок и остановилась у ароматизированных свечей, чтобы отсортировать их по цвету и размеру, хотя это было совершенно бесполезно. Завтра они снова будут в таком же беспорядке. Я на автомате отодвинула в сторону коробки с волшебными палочками и встряхнула один из ароматических флаконов, расставленных повсюду, чтобы запах розмарина и лимона распространился по магазину. Я должна была рассказать бабушке о своем неожиданном перемещении во времени, о сиянии моей души, и прежде всего об охотнике. Она поддерживала меня в моих усилиях по контролю и блокировке магии, но уже не верила в то, что мне когда-нибудь это удастся. Еще несколько дней назад я была твердо намерена доказать ей обратное. Наша жизнь была такой, какой мы творили ее, а в моей не осталось места для Магии Душ и блужданий во времени. Но теперь мне стало интересно, действительно ли мне удалось избежать всего этого или бабушка была не права.

Колокольчик на двери магазина мелодично звякнул, и я вздохнула. В такой ранний час посетители обычно не забредали в наш магазин, и мне нравилось, что это время я могла посвятить только самой себе. Но мы зависели от каждого клиента. Я подняла с пола шерстяное покрывало и, сложив его, задрапировала кресло, в котором так удобно было читать.

– Здравствуйте, – раздался голос из передней. – Здесь кто-нибудь есть?

– Входите, – отозвалась я, пересекая комнату. Сначала мне на глаза попалась только спина молодого человека, склонившегося над дряхлым, обшарпанным прилавком с допотопной кассой.

– Здравствуйте, – поприветствовала я его. – Вы ищете что-то конкретное?

Как можно было быть таким любопытным или, вернее, таким наглым? Посетитель одним плавным движением развернулся ко мне. Увидев его лицо, я от неожиданности отшатнулась. В поисках опоры я схватилась за один из книжных шкафов, но парень тут же оказался около меня, крепко удерживая своими сильными руками. По ощущениям это было так же хорошо, как мне запомнилось.

– Значит, ты спряталась здесь, – укоризненно произнес он, в то время как его взгляд тщательно изучал мое лицо.

– Я и не думала прятаться, – пояснила я. – Я здесь живу.

И я с не меньшей бесцеремонностью уставилась на него. Идеально прямой нос, очень бледная кожа, четко очерченный подбородок с легкой небритостью, высокие скулы и чуть раскосые глаза, цвет которых теперь я могла различить. Темно-карие с зеленоватым оттенком.

– А я уже боялся, что ты не последовала моему совету и все-таки совершила очередной ночной заплыв. – К моему изумлению, его губы искривились в улыбке. – Еще немного, и я отправился бы добывать водолазное снаряжение, чтобы отыскать тебя.

– Дайвинг у острова строжайше запрещен, – наставительно произнесла я. – Отмели и острые камни могут быть очень коварны, если не знать безопасного пути.

– Что-то подсказывает мне, что ты нарушала этот запрет.

– Мы, островитяне, не любим, когда нам что-то запрещают. – Конечно, я уже погружалась на дно. С дедушкой. Но одна я бы на это не решилась.

– Примерно так я и подумал. Ты уже можешь стоять самостоятельно? – В его глазах вспыхнули зеленые искорки. Итак, сегодня он не был недружелюбным, но зато решил высмеивать меня. Во всяком случае, так было лучше.

– Обычно я стою на ногах довольно уверенно. Понятия не имею, почему тебе взбрело в голову постоянно подхватывать меня. – Я не хотела чувствовать то, что ощущала прямо сейчас. Меня пугало вновь возникшее ощущение близости, тем более что я не знала, откуда оно взялось.

– Бывало и похуже.

Он отпустил меня, не взяв на себя труд убедиться, что я не упаду вновь. Вместо этого он оперся рукой на книжную полку возле моей головы, удерживая меня на месте, словно в капкане. Я незаметно принюхалась. От него пахло ветром, водорослями и песком.

– Я хотел извиниться перед тобой за то, что той ночью проявил нелюбезность, оставив тебя стоять на дороге одну. Но, проснувшись следующим утром, я был не совсем уверен, что все случившееся не было всего лишь моим сном.

– Тебе не приснилось. Каждая неприятность той ночи произошла на самом деле. – Сделав мимолетное движение, которое уже давно вошло мне в плоть и кровь, я убедилась, что длинные волосы закрывают левую половину моего лица, и оттолкнула красавчика в сторону. Он медленно отступил назад.

– Могу я еще что-то сделать для тебя? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал взрослее.

– Ты здесь работаешь? – Он провел пальцами по корешкам книг на полке рядом с собой, ненадолго задержавшись на старом издании Ф. Скотта Фицджеральда «Все эти юноши печальные». Я отчаянно желала быть книгой из бумаги и картона и стоять на этой полке.

– Магазин принадлежит моей бабушке, а я ей помогаю, – сформулировала я полуутвердительный ответ. Мой взгляд скользнул с его лица на грудь. Красавчик потянулся за другой книгой, и под его футболкой отчетливо напряглись мышцы. Я взяла себя в руки и постаралась сосредоточиться на своей работе, ведь он был клиентом.