Билл, который готов был сломя голову кинуться прочь, предвидя могучий хор призывающих на помощь дилбианок, остановился, и как раз вовремя.
— Не надо кричать, — поспешно продолжала Анита. — Вы ведь не хотите, чтобы мужчины проснулись и примчались сюда, а потом обнаружили, что Коббли исчез еще до того, как они здесь появились, и нет никаких доказательств, что он вообще здесь был. Коббли не беспокоят нас, Коротышек. Разрешите мне выйти наружу и взглянуть на него.
На предложение Аниты немедленного ответа не последовало. Билл повернулся и снова заглянул в прореху в занавеске. Дилбианки сидели, пристально глядя на Аниту. Если бы она предложила подняться по стене, пройтись по потолку и спуститься по другой стене или, скажем, взлететь к вершинам скал, окружавших долину, они бы не выглядели столь подавленными. Мысль о том, чтобы женщина одна — неважно, местная или Коротышка — встретилась лицом к лицу с Коббли, очевидно, была столь невероятна, что лишила дара речи даже Без-Устали. Но Без-Устали все же заговорила.
— Не беспокоят вас? — переспросила она, от удивления забыв, что следует говорить шепотом. — Но... но... — Она не могла найти подходящих слов, пытаясь выразить извечный женский страх перед Коббли.
— Да, и у нас, в мире Коротышек, есть некоторое подобие Коббли, — сказала в наступившей тишине Анита. — Конечно, у нас они называются иначе. Но Коббли и им подобные не любят мест, где много строят и делают разные вещи, — вы это знаете. Вы знаете, что они предпочитают леса селениям и местам, подобным этому, особенно днем.
Последовало несколько испуганных, неуверенных кивков.
— Так что наши Коббли просто тихо удалились прочь, — сказала Анита. — Точно так же, как, возможно, когда-нибудь поступят и ваши. Так или иначе, почему бы мне не выйти и не посмотреть?
Снова последовала долгая пауза. Но затем Без-Устали явно взяла себя в руки. Она выпрямилась и решительно заговорила.
— Очень хорошо, Грязные Зубы, — сурово сказала она. — Если ты не боишься выйти и взглянуть на Коббли, мы все высоко ценим это.
— Я просто посмотрю, — сказала Анита, поспешно поднимаясь на ноги. — Но если я не вернусь минут через пятнадцать-двадцать, вы всегда можете выйти и позвать мужчин с факелами, так, как вы и собирались.
Она быстро скользнула к двери, открыла ее и вышла наружу. Для Билла, глядевшего в темноту, она казалась темной тенью, скользившей на фоне внезапно осветившегося проема, который немедленно снова стал темным, как только дверь быстро закрылась за ней. Вслед за этим последовал звук задвинутого изнутри засова.
Билл направился навстречу ее темному силуэту. Она сделала три шага по траве и остановилась, вероятно ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Билл бесшумно подошел к ней сзади и тронул ее за плечо.
Она издала некоторое подобие сдавленного крика и развернулась столь внезапно и резко, что он отступил на шаг.
— К-кто здесь? — прошептала она по-английски. — Это вы, Кирка... я имею в виду, мистер Уолтхэм?
— Билл, черт побери! Зови меня Билл! — яростно прошептал в ответ Билл. — Идем, давай выберемся отсюда куда-нибудь, где можно поговорить.
Не говоря ни слова, она повернулась и направилась вдоль здания, сквозь темноту, пока не подошла к стене длинного, узкого, почти лишенного окон строения, внутри которого было абсолютно темно.
— Это нечто вроде склада, — тихо сказала Анита и повернулась к нему, когда они остановились. — Здесь нет никого, кто мог бы нас услышать. Что, черт возьми, ты делаешь здесь, в долине? Ты что, не нашел ничего лучшего, как прийти сюда, да еще ночью?
— Тебя не касается! — огрызнулся Билл.
К его удивлению, внутри у него все кипело от искреннего гнева. Он рисковал собственной шеей ради того, чтобы найти ее, а она продолжает разговаривать с ним тем же ироническим, авторитетным тоном, что и во время его первого визита в долину. Это была последняя соломинка, упавшая на тяжкий груз безнадежных усилий и мучительных испытаний, свалившихся на него с тех пор, как он поставил ногу на землю Дилбии.
— Я здесь для того, чтобы получить ответы на некоторые вопросы, и ты мне в этом поможешь!
— Ответ? — почти беспомощно переспросила она.
— Именно! — бросил Билл. — После того как я виделся с тобой в последний раз, я провел пятнадцать поучительных минут в обществе нашего друга гемноида, будучи привязанным к дереву во время беседы... — И он рассказал ей о своем вчерашнем похищении и спасении.
— Но ты не должен ему верить! — воскликнула Анита, когда он закончил. — Мюла-ай — гемноид! Руководство не могло послать тебя сюда для того, чтобы тебя убили, — лишь бы выкрутиться из затруднительного положения! Ты сам это знаешь!
— Знаю? — сквозь зубы процедил Билл. — Как и то, что меня послали сюда, чтобы делать то, чему меня никогда не учили? Как и то, что, когда я оказался здесь, выяснилось, что не работает связь, — да, я разобрался, в чем дело, и починил ее... — Он рассказал ей, как обнаружил отсоединенный кабель питания. — Но кто умеет пользоваться электрическим гаечным ключом? Уверен, что из дилбиан никто. В таком случае, ты или Лейф Гринтри — единственные, кто мог его отсоединить!
— А как насчет Мюла-ай? — спросила она.
— Мюла-ай не управляет нашими ретрансляторами и компьютерами госпитального корабля. Мне не удалось связаться ни с кем, кроме госпитального корабля, куда, по всей видимости, был отправлен Гринтри, и тамошний компьютер не соединил меня ни с кем из живого персонала и не сообщил мне ничего, кроме бюллетеня о состоянии его здоровья. — Билл рассказал ей о своих переговорах по радио.
— Но... — В голосе Аниты слышалось отчаяние, почти рыдание. — Это ничего не доказывает! И руководство вовсе не хочет закрывать проект! Разве ты не знаешь, что означает само название проекта...
— Прекрасно знаю! — перебил Билл. — Мне об этом рассказывали. «Космическая Лапа — Лапа Помощи со Звезд», в переводе на дилбианский, поскольку дилбиане считают, что они единственные, у кого есть руки, а у нас, Коротышек — «лапы». — Билл коротко рассмеялся. — Попробуем другую версию, а? Проект «Лапа» просто-напросто слепое орудие в руках тех, кто пытается выбраться из каши, которую сами же и заварили на этой планете!
— Билл, ты же прекрасно все знаешь! — в отчаянии сказала Анита. — Если бы ты только знал, как тяжко трудился здесь Лейф, ты бы знал, что он ни за что бы не согласился на закрытие своего проекта, не говоря уже о том, чтобы сделать тебя слепым орудием, как ты говоришь. Все это простое совпадение — то, что я оказалась здесь, и то, что он сломал ногу...
— Ты была здесь, когда он сломал ногу? — перебил ее Билл.
— Ну, я... нет, — нехотя сказала Анита. — Меня не было в Представительстве. Когда я вернулась, оказалось, что он не стал меня ждать. Он уже наложил шину на перелом и вызвал помощь, попросив доставить его на госпитальный корабль...
— То есть ты даже в точности не знаешь, действительно ли он упал и сломал ногу, — угрюмо сказал Билл. — Ладно, может быть, расскажешь мне, что за трюк выкинул этот самый Пол-Пинты, о котором я постоянно слышу, будто он одолел горного дилбианина голыми руками.
— Да не было никакого трюка! Честное слово... — горячо сказала Анита. — Вернее, единственным трюком, которым он воспользовался, был его ремень. Пол-Пинты — я имею в виду, Джон Тарди — в прошлом был олимпийским чемпионом по десятиборью. Он ухитрился заманить дилбианина в воду, сумел зайти сзади него, накинул ремень Ужасу Стремнины на шею и слегка придушил его. За исключением того, что он воспользовался ремнем и оказался более маневренным в воде, чем Ужас Стремнины, это был честный поединок.
— Но я-то не олимпийский чемпион по десятиборью! — с чувством сказал Билл. — Даже если бы я им и был, как бы я смог сражаться на мечах и со щитом под водой? Но я, похоже, уже был обречен на этот поединок с Костоломом, с точки зрения практически всех — людей, дилбиан, гемноидов, — даже еще до того, как оказался здесь...
