Заброшенными и неубранными комнатами первого этажа профессор не пользовался, и они были обычно заперты. На второй этаж вела мраморная лестница с замечательной балюстрадой из кованого железа. Из гостиной вы попадали в спальню, два окна которой выходили в сад, а два других, постоянно закрытые ставнями, - сообщались с тупиком Ла Рош. В спальне стояла широкая кровать.

За спальней располагался туалетный кабинет-ванная. Из этого кабинета можно было спуститься по дополнительной лестнице в подвал, где размещалась кухня.

При обходе всех помещений я заметил на столике в конце гостиной остатки полдника - пирожные, другие различные лакомства, бокалы, початую бутылку вина.

Виллу окружал большой фруктовый сад, но он был запущен и за ним практически не ухаживали. А выходил он, прежде всего, в тупик Ла Рош. Там и находился вход на виллу с высокой решеткой, который, должно быть, никогда не открывали (сбоку от него была небольшая дубовая дверь с потаенным окошечком, которая, очевидно, и служила входом на виллу).

Когда мы подъезжали к вилле, то заметили на углу тупика Ла Рош и улицы Рамо парикмахерскую. Поскольку её владельца клиентура особенно не донимала, он любил постоять на пороге своего заведения, наблюдая за редкими прохожими и не мог не заметить тех, кто пользовался маленькой дубовой дверью. На его заведении красовалась вывеска: "Парикмахер Мариус Моншан".

У виллы был ещё один вход-выход, почти совсем заросший плюшем. Именно здесь и видели Сержа, выходящим с территории виллы на пустырь, превращенный в свалку отбросов. На саму виллу этот путь проходил по дорожке из покрытых мхом кирпичей, с высоким бурьяном по её обочинам.

Арестованного привезли в полицейском автомобиле в сопровождении двух стражей общественного порядка. Дверца автомобиля распахнулась, и он вышел из машины.

Следователь Эбер провел Сержа на второй этаж. Все участвующие в расследовании прошли в комнату, где произошло убийство. Здесь повсюду оставались кровавые следы, в том числе, на балдахине из белого атласа над кроватью, где виднелся отпечаток окровавленной руки, должно быть, Иваны.

- Серж! Признайтесь же в совершенном вами преступлении! - проговорил следователь.

Эбер изложил все аргументы, которые должны были бы побудить подозреваемого признаться в совершенном злодеянии, в убийствах "на почве ревности", происшедших в "обычных" условиях и всегда рассматриваемых судом присяжных департамента Сены весьма снисходительно в отношении обвиняемых.

- Мсье, - произнес Серж уверенным тоном, - вы вот говорите об "обманутом" муже. Первое, что я хотел бы сказать по данному поводу, так то, что рядом с убитым находилось тело другой молодой женщины, юной женщины и оно было совершенно обнаженным. А моя жена Ивана была одета. Поэтому я выражаю абсолютную уверенность в безупречной честности моей супруги.

- Мсье, - проговорил следователь, - и все же в этом деле много неясного! Вас в этом отношении можно понять, но обстоятельства и факты говорят против вашей жены. В спальне мы обнаружили трупы мсье Гароди, вашей жены и этой девушки. Ведь для сексуального маньяка, каким был Ролан Гароди, возможна и любовь втроем. Похоже, что она не состоялась, но он мог её планировать?

- К сожалению, это верно, - глухим голосом отвечал Серж. - В какой-то момент я, действительно, мог подумать, что моя несчастная Ивана чуть ли не была готова уступить домогательствам этого профессора. Однако, по существу, в её понимании изредка речь шла о том, чтобы в интересах науки и исстрадавшейся мадам Терезы Гароди оградить профессора от со стороны Теодоры Фарнезе. Я узнал, что Ивана располагает адресом этой виллы в Пасси, и в понедельник раздобыл ключ, позволяющий открыть калитку, выходящую на пустырь. Я отправился туда во вторник, загодя до предстоящей мне встречи с моим адвокатом Тессоном. Я подошел к вилле, когда там уже был профессор. А вскоре через дубовую калитку, по асфальтированной аллеей совершенно открыто вошла моя супруга, она несла в руке какие-то материалы, связанные, очевидно, с нынешними исследованиями профессора. Ведь в среду мы с Иваной собирались отправиться в путешествие. Так оно, по всей вероятности, и было. Она, не прячась и не скрываясь от возможных любопытных взглядов, вошла во входную дверь особняка, которая была не заперта. Я уже собрался уходить, ругая себя за недостойные мысли об Иване и поняв, что Ивана, видимо, принесла не появившемуся в тот день в институте профессору Гароди что-то важное для полного завершения его научных экспериментов. Увиделся и то, что Ивана уже спускалась по лестнице вниз, когда вдруг на втором этаже послышался какой-то шум и перебранка. Прозвучали два выстрела. Ивана, видимо, о чем-то догадалась, и вернулась по той же лестнице на второй этаж.

- Когда она поднялась на верх, тогда-то и раздались ещё три выстрела из револьвера. Потом, - продолжал Серж, - из виллы выскочила какая-то не узнанная мною женщина в легком черном плаще с капюшоном, спущенным так, что её лица невозможно было разглядеть. Бросилась бежать по кирпичной дорожке и мгновенно исчезла. Всякое можно было подумать: я пребывал в какой-то растерянности, вспомнил коварные наветы на Ивану и в конечном счете ушел с территории виллы через ту же калитку, не помня себя, прошел ещё несколько улиц. Мелькнула мысль: а не вызвать ли полицию? Я этого не сделал.

- Послушайте, Серж! - прервал моего друга следователь. - По вашим словам получается, что вы даже не заходили в саму виллу. А ведь мы обнаружили кое-какие улики, свидетельствующие о том, что все было не так, как вы нам тут рассказываете. В частности, сыщики обнаружили похоже ваши следы на лестнице!

- Мои следы? - изумленно произнес Серж. - Ваш детектив искал их там, где они ни в коей мере не могли оказаться! - отвечал возмущенно он. - Вы их обнаружите вон там! - и мой друг указал следователю рукой на обочины асфальтированной аллеи, и вон там, прямо под окнами виллы на мягкой земле, к тому же размокшей от недавних дождей.

- Вы все это сочиняете, - прервал его Эбер, - чтобы избежать ответственности за свои действия. Вы, наверняка, заходили на виллу, на второй этаж и в любом случае застали там профессора и свою жену на месте, и ещё кое-кого, кого мы пока не можем опознать.

- Послушайте теперь дальше и меня, - проговорил Серж. - Ко всему сказанному добавлю: во-первых, я не был вооружен.

- Вы все же были в спальне. Вы уже говорили, что вышли с территории виллы в пять часов. А часы профессора, разбитые пулей, остановились на без пяти минут пять, - продолжал мсье Эбер.

- Ну а что если часы профессора остановились на без пяти минут пять, потому что профессор забыл их вовремя завести, а уже потом их разбила пуля?!

- Знаете, мсье, - произнес следователь, - что при первом же визите на виллу представителей полиции и прокуратуры на ещё мокрой после дождя асфальтированной аллее были обнаружены мужские следы, которые вели прямо от тупика Ла Рош до самой виллы. Обратно, оставивший их мужчина, не вернулся. То были следы Гароди. Только его следы...

- Мсье, - прервал следователя Серж, - вы или ваши люди, конечно, допросили Моншана, парикмахера с угла Ла Рош. Он, быть может, что-нибудь видел?

На это один из агентов полиции ответил:

- Я хотел бы его допросить. Но его заведение оказалось закрытым. Он уехал в понедельник, то есть в день, предшествующий этой кровавой трагедии. Как говорят его соседи, он уже давно собирался вернуться в родные края, где-то на юге Франции. Следовательно, Мариус Моншан ничего не мог видеть.

- Мсье, - неожиданно заявил Серж, - у меня есть к вам просьба: позвольте мне "поработать" в этом доме.

- Пожалуйста, - согласился мсье Эбер и добавил с явной иронией: "Поработайте" для себя и для меня!..

Сержу потребовался примерно час, чтобы должным образом обследовать все - от чердака виллы до её сада, моментами останавливаясь, чтобы о чем-то поразмышлять.

Окружающие удивились, что он быстро прошел по этажу, где разразилась трагедия. Зато неоднократно спускался и поднимался по "черной" лестнице, обшарил все шкафы в кухне и подвале, ходил по саду.