- Как хорошо! - сказала Аннабел, прерывая молчание. - Чудесное место для пылких свиданий! - она подмигнула ему. - Вот влюбишься, Андре, будешь сидеть здесь, на песке, и целоваться. Разве не прелестно?

  - Прелестно! - подтвердил он. - Значат ли твои слова, что я могу теперь... - он красноречиво замолчал.

  - Ох, Андре, я совершенно не это имела ввиду! - укорила она его. - Какой ты глупышка! Зачем портить нежную дружбу ненужными поцелуями? Пойдем купаться!

  Эта фраза была для нее нечто вроде спасательного круга; каждый раз, когда она хотела завершить разговор, она звала его купаться. "Ничего, - решительно подумал Андре, - я еще добьюсь своего".

  - Я встретила твою красотку сегодня в городе, - сказала ему мама тем же вечером. - Конечно, я могу ошибаться, ведь я только раз видела ее фотокарточку, но... Она была не одна.

  Не одна! Андре залился краской. Нет, это ошибка, чудовищная ошибка! Аннабел никогда не лгала ему, она просто не могла ему лгать! Но разве он ее спрашивал? Нет, а как она смотрела на него утром - пусть и сказала, что между ними всего лишь дружба - как она смотрела! Ее темные глаза влекли его необъяснимо, и с каждым разом ему все сильнее хотелось ее коснуться, поцеловать, погладить ее загорелое плечико. Нет, это не могла быть Аннабел, она бы не стала вести себя подобным образом! Она встречалась только с ним! Нет, мама попросту обозналась; Аннабел в это время могла быть где угодно, только не в городе; она же сказала ему, что устала и возвращается в отель! Утром он придет к ней, пусть она будет совсем не в восторге от такого своеволия, но он придет, и все разрешится! У него на душе снова стало светло и привольно.

  На следующий день Андре вошел в холл в половину восьмого, уселся в кресло и принялся ждать. Сердце билось, как бешеное; Аннабел должна была явиться с минуты на минуту.

  Противный немец ругался по телефону на своем грубом языке недалеко от него - он не понял ни слова из его гневной речи. И вот он увидел, как двери лифта распахнулись, и вышла Аннабел. Наконец-то! Она была одна - и сразу заметила его. Кинулась к нему, обняла.

  - Что ты здесь делаешь? - спросила она беззлобно и схватила его за руку.

  Немец таращился на них с какой-то противной улыбочкой.

  - Почему ты не подождал меня на пляже, как обычно? - продолжала свой допрос Аннабел. - Что-то случилось?

  - Нет, я просто... Соскучился очень, - ответил Андре смущенно.

  Его подозрения показались ему вдруг нелепыми и смешными; ему даже стало стыдно, будто он опорочил ее. Полдня они провели на пляже, и ничто больше не омрачало его мысли.

  - Я уезжаю завтра, - сказала вдруг Аннабел. - Приходи к отелю вечером.

  Этот простой факт застал Андре врасплох. Уезжает? Завтра? Уже? Она пробыла здесь всего пару недель, а их отношения так и не сдвинулись с мертвой точки! Свидание вечером - последнее свидание! Андре почувствовал себя глубоко несчастным.

  - Придешь?

  - Почему ты раньше не говорила, что уезжаешь так скоро? - упрекнул он Аннабел.

  - Разве это что-либо изменило бы, дорогой мой? Что начинается летом, летом и кончается! Таков закон, - она беспечно рассмеялась. - Приходи вечером, и я тебя поцелую. Я знаю, тебе страшно этого хочется, - она подмигнула ему, схватила с песка покрывало - и умчалась.

  Андре бросило в жар. Последнее свидание, прощальный поцелуй! Пусть так, но он наконец получит свое! Он был по-странному счастлив. Андре пришел к отелю, как она велела, еле вырвавшись из дома. Его вело от предвкушения чего-то прекрасного; он был страстно влюблен, и самое главное его желание вот-вот должно было исполниться; думать о предстоящей разлуке совсем не было времени. Аннабел вышла из-за деревьев, взяла его за руку - просто, без приветствия - и повела к летнему ресторанчику. Громко играла музыка; несколько пар танцевали, остальные наслаждались трапезой, бурно ведя беседу. Аннабел вывела его на середину танцпола, вокруг которого располагались столики, и вдруг Андре заметил за одним из них вчерашнего немца. На губах у него играла все та же противная улыбочка, и он жадно взирал на Аннабел. Андре перевел на нее взгляд; ее губы были непозволительно близко, и он, не дожидаясь ее обещания, поцеловал ее сам. Она не ответила, даже не раскрыла губ. Пытка длилась всего несколько секунд, а потом Аннабел отодвинулась от него.

  - Я выиграла, - сказала она громко. - Выиграла! Он не верил, что ты сходишь по мне с ума; не верил, что ты придешь, будто сомневался в моей привлекательности. Дурак! - она покачала головой. - Взгляни только, как ему нравится, когда меня целуют другие.

  Андре стоял, ошарашенный, еще не до конца осознавая, что произошло. Аннабел мягко отстранила его и помчалась к столику, за которым сидел ненавистный немец; тот вскочил, подхватил ее - и она его поцеловала. Андре смотрел на них, не в силах отвести взгляда; ему было больно, стыдно, мерзко от случившегося, но не смотреть он не мог. С какой нежностью она обняла этого мерзавца, и как по-хозяйски его ладонь лежит на ее талии! Андре чувствовал к нему отвращение; к нему - но не к ней. Как она была хороша - просто загляденье; и как он мог не влюбиться в нее! Но почему она целует того, другого; почему позволяет ему то, что никогда не позволила бы Андре? Чем он лучше, чем он завлек ее, и кто он ей - любовник, а может быть, даже муж? Это с ним мама видела ее в городе, теперь у Андре не осталось никаких сомнений; с ним, с этим тонким как оса немцем в отвратительном белом костюме! Это к нему она возвращалась каждый раз после свидания с Андре! А как она сейчас заливисто хохочет, слушая его речи, как влюбленно на него смотрит; как они танцуют, вжавшись друг в друга. Вот значит, как выглядит любовь, счастливая, обоюдная. И в какую чудовищную игру она играла с ним, с Андре, в угоду этому негодяю! Андре снова бросило в жар. Он смотрел на них; как они, обнявшись, возвращаются в отель, ни разу не взглянув на него.