- Вот это и есть основная версия, которая была до сегодняшнего вечера. Ты и он - одно лицо. Ты жил обыкновенной жизнью до четырнадцатого сентября, затем попал в другую Вселенную и у тебя сменились воспоминания, вся память. А после ты опять вернулся сюда - с материальными доказательствами своего перемЕщёния, деньгами и паспортом.
- Зачем?
- Вот и мы не знаем, зачем. Точнее, почему. Но ты - это наш Коростылев, до сентября 1998 года бывший нормальным человеком.
- Ох, как все запутано!
- Не очень и запутано. Ты побывал Там и вернулся другим. И чтобы скрыть это отличие, сослался на амнезию.
- Зачем скрываться? Не понимаю... И как могли подумать такое... Так значит, когда я перешел сюда, ваш Коростылев исчез?
- Да.
- Может, он появился там, у нас?
- Сомневаюсь, - сказал я. - То, что ты прошел через проход - результат целой последовательности событий, привязанных к одному месту.
- Постой, ты говорил, что это было основной версией до сегодняшнего вечера? А сейчас другая?
- В том-то и дело.
- Почему? Что изменилось?
- Изменилось все после разговора с тобой. Хочу Ещё раз спросить, может, были какие-нибудь странности в твоей жизни, особенно в последние месяцы, на которые ты не обратил внимание? Это очень важно!
- Да нет вроде... нет, ничего не вспоминается.
- Может просто какие-нибудь нестыковки? Не обязательно с тобой.
- Да не было ничего!
Я вздохнул.
- И вот Ещё что. Понятно, что у тебя нет выбора, но все же я обязан тебя спросить: готов ли ты сотрудничать с нами? Правдиво рассказать обо всем, не утаивая подробностей?
- Я могу отказаться? - попробовал улыбнуться Сергей.
Я усмехнулся.
- Значит, формальности в целом соблюдены. Потом подпишешь документ.
- Да, - во взгляде Сергея читалось нетерпение. - Ты хотел рассказать про эту последнюю версию.
Я медлил, сам чувствуя тревогу и угрозу в словах, что уже лежали на языке.
- Ну!
- Дело в том, что ты не проходил из своей Вселенной в нашу, - проговорил я. - Ни из нашей в ту. Не было никаких переходов!
- Как это?!
- Ты все время оставался в одной Вселенной.
Он попытался возразить, но жестом я предупредил готовые сорваться слова.
- И в этой одной - в нашей Вселенной была скорректирована история. Точнее, изменена. И ты, похоже, один из тех счастливцев, которые помнят, что было до Изменения!
Он замер.
Я тоже молчал.
- Но почему вы это решили?! - спросил он через долгую долгую минуту, заполненную только шумами движущегося поезда.
- Тому есть подтверждения. Последний - случай на острове в Аральском море.
- Остров? Какое он имеет отношение ко мне?!
- Ровно никакого. Как и другие подобные случаи. Это только свидетельствует об инерционности того, что мы называем временем. Но я не учёный, и не могу сказать подробнее.
Он попытался найти в моем взгляде признак того, что я утаиваю правду.
- Но кому это надо?!
- Мы не знаем. Но то, что историю можно целенаправленно изменить, говорит о многом. С твоей помощью, сравнив то, что было до того и то, что все помнят сейчас, мы попробуем понять.
- Ох, - только и сказал он.
Потом уперся руками в стенку тамбура и замотал головой.
Меня самого едва не трясло.
- Я могу забыть то, что помню?
- Не знаю. Никто не знает. Поэтому, тебя хотят срочно вывезти в Москву. Поскольку ты, возможно единственный на земном шаре, знаешь, что было до Того... И теперь ты - самая большая тайна Советского Союза!
- Да.
Я присел на корточки, и, сглотнув слюну, продолжил:
- Знаешь, это похоже на детские игрушки. Домики, солдатики, ты всем этим поглощён, а оказывается, что играешься в песочнице и время от времени что-то происходит и или вдруг появляются новые кубики, или исчезают старые постройки... не хочется быть ребёнком!
- Разве можно помнить Изменение?
- Оказывается можно. Это как-то связано со временем. Я слышал, что отказываются от линейной модели времени. Ещё слышал слова, которые хорошо запомнил: "одномоментное и одновременное время".
Он повернул голову ко мне.
- Одновременно и одномоментно? Как это понять?
- Оно фиксируется в точке наблюдения. В моем сознании, твоем. Именно поэтому ты помнишь. Именно поэтому возможно Изменение.
