Marina Lenti. J.K. ROWLING.

L'incantatrice di 450 millioni di lettori.

Saggio biografico non ufficiale sulla creatrice di Harry Potter

First published in Italy by Ares Editore, Milano, 2016.

This Russian edition has been realized by arrangement with Silvia Vassena @Milano Consulting

Copyright © 2016 Marina Lenti and Ares edizioni All rights reserved

© А. М. Левшин, перевод на русский язык, 2021

© ООО «Издательство «Этерна», издание на русском языке, оформление, 2021

Есть биографии, жизненные события которых превосходят любые вымышленные истории, и они столь же увлекательны, как художественный роман. Биография Дж. K. Роулинг, представленная вашему вниманию, одна из них. Марина Ленти не первый год бродит по зачарованным мирам, созданным английской писательницей. Ей известны их самые отдаленные уголки, она даже знает, что за яства стояли на столах Хогвартса. Погружение в эти воображаемые миры позволило Марине Ленти также довольно хорошо узнать и придумавшего их автора, раскрыть ее особенности, достоинства и недостатки. Эта книга не агиография[1], не житие, не работа маниакального фаната Джоан Роулинг или ее произведений. Автор кропотлив, обстоятельно информирован, но в то же время полон энтузиазма.

Биография женщины, победившей многие жизненные трудности, пока ее не поцеловал огромный и совершенно неожиданный успех, представлена без ретуши, так, как есть, с чередованием всполохов света и пятен тени. Читателя не просят мысленно следовать за превратностями судьбы Роулинг в образе верного поклонника. Некоторые ее убеждения в области культуры или политики могут даже не понравиться вам, как мне, скажем, не нравятся ее недавние высказывания в пользу проанглийского интервенционизма в Шотландии, земле, которая в течение многих лет давала писательнице пищу и кров и, кроме того, подарила ей мужа.

Некоторые ее взгляды могут показаться вам спорными и в моральном плане. Например, грозные юридические действия и нападение с адвокатами на отдельных читателей, чтобы отстоять эксклюзивность своих авторских прав. Это и есть Роулинг, нравится вам это или не нравится. Но ее гениальные произведения оставили неповторимый след в «литературе воображения» конца XX века. Сага о Гарри Поттере дала новую жизнь «сказочной» и фантастической литературе.

Да, это книги для детей и подростков, но не только.

«Знаешь, Венди, когда первый младенец впервые засмеялся, смех его разлетелся на тысячи кусочков – вот откуда пошли феи», – говорит Питер Пэн. Это объяснение рождения фей мы позаимствовали у одного из самых известных в начале XX века литературных персонажей шотландского писателя Дж. M. Барри. Теперь оно всемирно известно и напоминает нам, что традиция сказочной литературы началась в Британии еще в Викторианскую эпоху, и Роулинг является ее последней представительницей. Глубокая восприимчивость к детским проблемам всегда была свойственна английской литературе, а великой фигуре Чарльза Диккенса – в особенности. Именно он в своих книгах решительно осудил эксплуатацию детей в викторианской Англии и тот факт, что общество допустило эксплуатацию детского труда на заводах. Он описал мир взрослых, в котором никто не собирался не только помогать детям, но мир этот даже препятствовал их нормальному развитию и образованию. Дети-бродяги в романах Диккенса ищут свою собственную личность, и этот внутренний путь часто символизирует физическое путешествие, в которое пускаются главные диккенсовские герои, такие как Оливер Твист и Дэвид Копперфильд.

После Диккенса викторианская культура приняла проблемы ребенка близко к сердцу, проявив даже определенную литературную идеализацию детских персонажей. Будучи главными героями многих историй, дети всегда представлялись в них необычайно добрыми и чуткими, наделенными красотой и обаянием ангелов, поэтому ангелы часто забирали их с собой. Но ранняя смерть этих детей совершенно не воспринимается трагически, потому что ребенок, который никогда не станет взрослым, получает возможность избежать уродств и страданий мира, оставшись навечно чистым и счастливым.

Сказочная и волшебная литература имеет древние корни, идущие от мифа и эпоса. Жанр развлекательной сказки для детей возник лишь в эпоху Просвещения. Кэтрин Бриггс, специалист по фольклору и английской литературе, уверяет, что в начале 1900-х годов эта тенденция достигла своего апогея: «В начале двадцатого века сладкая нежность и чувствительность к детям низвела сказочных существ до эфемерных, слабых, бесплотных созданий, как будто сделанных из легкой пены».

К счастью, фантастическая литература 1900-х годов возвращается к древней эпической глубине сказки, начиная с таких авторов, как Дж. Р. Толкиен, который в своем «Эссе о сказках» оспаривал идею чисто утешительной, детской, игривой фантазии. Роулинг поместила себя в эту традицию как в смысле эмоциональном, литературном, так и в собственном личном опыте. Ее биография, таким образом, дает один из основных ключей для проникновения в мир Гарри Поттера.

Ведь откуда берутся сказки, как не от сердца, внимательно воспринимающего реальность, сердца, которое в то же время умудряется представить некое «иное царство», разрушая принятые представления о вещах и раскрывая нечто совершенно новое за горизонтами, никоим образом при этом не предавая абсолютную реальность окружающих нас предметов. Человек удивляется, видя, что в вещах есть основополагающая доброта, и от этого хочет понять их лучше. «Сама по себе жизнь уже интересна, – замечает Г. К. Честертон. – Семилетний мальчик взволнован, услышав, что Томми открыл дверь и увидел дракона; но ведь и трехлетний мальчик взволнован, просто услышав, что Томми сказал, что он открыл дверь».

В связи с этим К. С. Льюис в своей речи, посвященной литературе для детей, настаивал, что напрасно утверждают, будто детская литература дает ложный образ того мира, в котором мы живем. «Я не верю, что есть такой тип литературы для детей, который может дать им неправильное впечатление о нашей жизни в какой бы то ни было мере. Я уверен, что истории для детей, исповедующие принципы реализма, обманывают их гораздо больше. У меня никогда не было ожиданий, что реальный мир вдруг станет сказочным, я, скорее, всегда ожидал, что школа будет намного более похожей на школу, которую нам дарят романы. Фантазии ни разу не обманывали меня, рассказы о школах – да. Все истории, в которых дети переживают приключения и где они совершают подвиги, возможные в том смысле, что эти приключения и подвиги не нарушают законы природы, но при этом совершают они их постоянно и беспрепятственно, рискуют породить больше фальшивых ожиданий, нежели волшебные сказки».

Легко думать, что действительность осознается нами только через призму реализма, но мы можем задаться вопросом, а является ли этот реализм искренним в том смысле, что не хочет окрашиваться в цвета тайны и страшится фатазии, как призрака, от которого надо спасаться. Реализм, лишенный изумления и защищенный иммунитетом при столкновении с воображением, может рассказать только историю о жизни, состоящей из химических реакций, биологических и физиологических процессов, грязных туалетов, моющих средств, мрачных хроник про объявленные пандемии и заявлять, подобно шекспировскому Макбету, что «жизнь – это только тень, комедиант, паясничавший полчаса на сцене и тут же позабытый; это повесть, которую пересказал дурак: в ней много слов и страсти, нет лишь смысла» (перевод Ю. Корнеева. – Прим. ред.).

Фантазия – это не способ отвести ваше внимание от реальности, а, наоборот, возможность разглядеть ее лучше и понять – с удивлением – то, что не сразу постижимо чувствами.