Прикосновение к дизайну. Как это было? На всех крутых поворотах своей биографии я был редактором и оформителем стенгазет. Однако задатки художества считались недостаточными, несерьёзными, поэтому по общему поветрию я подался в инженеры. Но меня всегда тянуло от «деловитых и сухих чертежей к изобретательству, к дизайну вещей и помещений. По моему горькому опыту, инженер и изобретатель – не одно и то же, они редко смешиваются (совмещаются) в пресловутом одном флаконе личности. После окончания вечернего техвуза я «коротал время» за кульманом в техотделе цеха. И, конечно же, заправлял стенгазетой, которую оформлял настоящий художник – акварелист, очень правильный человек. Он мне многое доверительно внушал. Например, о чувстве меры в оформлении вещей. «Вот смотри, это чайное блюдечко с золотой каёмочкой. Его можно было полностью позолотить, но это было бы приторно, а каёмочка придаёт блюдцу элегантность и изящество», – рассудительно говорил он мне. Но сильнее всего он мне «впарил» (выражаясь по – теперешнему) идиосинкразию (неприятие) бликов. Я до него, как и большинство из нас, вообще не обращал внимания на это явление и его вред. «Блики стёкол окон, витрин, скоплений автомобилей действуют исподволь. Они утомляют, вызывают нервозность и даже агрессивность», – убедительно внушал он мне. С его подачи я даже написал статью «Чёрный цвет и блики». Но «едем дальше». После техотдела цеха я «пошёл на повышение в проектный отдел завода. Какие наивные надежды на статус конторы! Но на металлургическом заводе был цех столовых приборов. Считалось, что отходы нержавейки подходят на вилки – ложки – поварёшки. Продукция хорошо оформлялась в коробки и шла на экспорт, но, конечно же, не из отходов нержавейки, а из самого товарного листа. Там я познакомился с дизайнерами-разработчиками новых моделей. Ох, какая это нелёгкая работа!.. Хотя и не надо вытаскивать бегемота из болота. Тогда были в моде научная организация труда, дизайн рабочих помещений, сетевые графики производства работ и прочие блаженные порывы. Я бросил несколько рацух и по оформлению, и чисто технических. Был в кандидатах в новый отдел дизайна, но не спелся с начальником строительного сектора, у которого были свои, другие притязания на дизайн. Но течение жизни несёт нас на новые подвиги. В новом районе недалеко от дома открылся Автоцентр ВАЗа. Зачем два часа тратить на поездку до завода, когда минут за двадцать можно дойти до Центра? С моими претензиями на дизайн я оказался мастером по окраске автомобилей Автоцентра ВАЗа. Это было феерическое «время больших ожиданий». В новеньком Центре царило тотальное оживление, воодушевление, подъём, коллектив был новый. Важным моментом работы был подбор колера. Он делался на глазок – с учётом просушки – матёрыми малярами. Здесь я потерпел крупное фиаско, которое никогда не забуду. Пригнал клиент покрасить старенькую «Победу», помятую и обшарпанную. Я спросил, в какой цвет покрасить. Он ответил – а сами подберите, какой лучше. И меня дёрнуло покрасить в цвет хаки. Видели ли вы когда-нибудь «Победу в цвете хаки? Врагу не пожелаю увидеть такое. Когда её выкатили из сушилки, все вытянули лица, как на кривом смайлике. Но меня особенно не корили, приняли за общую неудачу. Перекрасили светлой краской, после чего я усёк, что светлый цвет авто лучше «рисует» силуэт машины. Но отвязался от кульмана я ненадолго. Бес притязаний опять привёл меня к нему в новой конторе… Но об этом потом. Потом, если будут заявки.

Продолжу описание похождений вечного и во всём дилетанта… В автоцентре ВАЗа всё шло своим чередом, не предвещая судьбоносных «виражей на поворотах». Имели место стычки с администрацией.

Запомнился эпизод с исполнением заказа одного «меченого» клиента. Меня вызвали на ковёр к шефу за срыв сроков ведомого сверху человека. Предупредили о несоответствии, и шеф сказал знаменательную, программную на долгое время фразу: «Товарищ Дмитриев хочет, чтоб мы намазали на его кусок хлеба ещё и толстый слой масла…» Среди клиентов попадались настоящие «ВИПы». Это были полезные уроки дипломатии и обхождения. Сравнительно ровное «прохождение службы в Центре нарушил один заказ. Разработчики НИКТИМПа (Научно – исследовательский и конструкторско-технологический институт местной промышленности) принесли покрасить своё новенькое детище – велик для детей 4–6 лет. Естественно, мы увлеклись обсуждением, как и чем покрасить. На почве этих «прикосновений к дизайну», короче, интересных контактов, я оказался инженером – конструктором «КОПРа оф НИКТИМП». Даю расшифровку аббревиатуры КОПР: конструкторский отдал перспективных разработок. Как можно было устоять перед мощью даже только аббревиатур с захватывающими перспективами выпендриться (отличиться) в перспективном отделе? Коротенько о конторе. Институт разрабатывал новые модели игрушек, колясок и великов для детей с полной технологической документацией по заказам предприятий в треугольнике Калининград – Горький – Хабаровск. Рассказывали забавный случай с «особняком в самолёте. Два командированных в Горький сотрудника в самолёте обсуждали детали игрушки «Бронетранспортёр». Это привлекло внимание «особняка», и им пришлось объяснять, что разговор шёл только об игрушке. Я заявился в отдел с самомнением и амбициями Эдисона. «Почему это вы выполняете работы по заказам? Должны быть готовые разработки, чтобы клиентам осталось бы только выбрать из ряда подходящие». «Э, дорогой мой, – сказал мне настоящий и матёрый дизайнер Володя, – Каждая разработка требует полного напряжения и отдачи сил, а мы не можем тратить их безадресно, на ветер, на полку». В этом я убедился в первые недели работы. Для производства неважно, что производится, игрушка или паровая турбина большой мощности. Всё требует доскональной проработки и учёта массы вводных от безопасности до внешнего вида. В отдел заявлялись и «люди со стороны». Помню, один товарищ принёс готовый набор интересного детского конструктора, и велись серьёзные разговоры о принятии его к разработке. В такой роли и мне самому пришлось потом выступать не раз, обивая пороги инстанций. В отделе был коллектив искусных макетчиков – виртуозов. Я восхищался их одержимостью и мастерством, наблюдая, с каким азартом они работали. Имели место и неприятные моменты при согласовании чертежей с технологами, когда неожиданно всплывали досадные ошибочки на чертежах. Но в отделе было всё основательно, по – уральски: я вместе с коллегами в рабочее время ходил на лекции по дизайну шрифтов и не только. В КОПРе был замечательный патентовед – супер! Я дома сделал действующую модель черепахи, имитирующую движение ног настоящей, и принес её показать. Патентовед помог мне оформить авторское свидетельство, которое и сейчас находится в моем архиве творческих порывов. «Я к великим не суюсь в почётнейшие лики», но мне симпатят «неформальные» профессионалы, которые «не проходили академиев», но стали мастерами своего дела, как говорится, по наитию. Навскидку назову Веру Глаголеву и Василия Пескова, перечень можно продолжить. Так же никому не заказано «едва касаться» чего – нибудь интересного и даже сварганить что – нибудь от стишка до игрушки.

В суете городов и в потоке машин мы редко обращаем внимание на неудобные детали, на дискомфортные мелочи жизни. Но часто исподволь и явно они нас не на шутку достают, раздражают, искажают пейзаж настроений, сбивают деловой настрой. Хотелось бы, чтоб такого было поменьше, поэтому и предлагаю обсудить эти самые мелочи. Архитектурное насилие Самое распространённое, зримое и редко кого беспокоит. Суть его в повторении одинаковых элементов (окон, например) на больших площадях. Глаз заточен на изменение картинки, и когда очень долго таких изменений нет, он начинает испытывать беспокойство, утомляется. Поэтому одинаковые элементы часто разбивают на секции. Примером такого насилия могут служить плоские фасады небоскрёбов, на гектарах заполненные одинаковыми элементами окон. Одинаковыми элементами могут быть и целые дома. Кварталы хрущёвских пятиэтажек как искусно, профессионально ни расставляли, как ни отделяли посадками деревьев, всё равно глаз натыкался на одни и те же подъезды, торцы домов, хоть и покрашенные в разные цвета. Конечно, выросшие деревья, «архитектурный плющ и виноград на стенах (например, в Молдове) скрасили изъяны монотонности, придали романтичность, но «уши однообразия» торчат до сих пор. Была мода заполнять площади торцов мозаикой больших многозначительных панно. Но такие большие картинки только издали «съедобны». Сейчас для обозначения сути явления родился новый термин «соты», жить в сотах – значит на этаже в сотовой высотке. Картинки таких «сот» используют в рекламе жилья. Цветовое насилие Тоже не сахар. Есть хрестоматийно нехорошие сочетания цветов, но они упорно принимаются к исполнению. Свежий пример. Нам как бы по графику выдали новые баки для мусора, хотя и старые вполне исправны. Старые были полностью синими, у новых, видимо, после мучительных обсуждений крышки решили сделать тёмно – зелёными. Так и красуются новые баки нудным сочетанием цветов. Красный шрифт на зелёном фоне как – то вибрирует и наоборот. Расхваливаемая в Сети наша «Мазда-3» напрягает глаз красным светящимся шрифтом приборов на чёрном фоне. Почему игнорировали классику – зелёный шрифт на чёрном, трудно понять. Или взять (что далеко ходить?) мою двуязычную «клаву»: латинские буквы белые на чёрном, а русские – красные (!) на чёрном. Чтобы их различать, необходимо сильное освещение. Почему не принять было жёлтый цвет для русского текста? Таких несварёнок немало повсюду. Сюда же можно отнести масштабное насилие, когда соседствуют крупный и мелкий шрифт. Телевизионное насилие Самое разнузданное и необузданное. Это какой – то невообразимый конгломерат насилия над зрением. Гвоздём его являтся реклама – её крутят, её впаривают методически, мерно через равные наверное промежутки. Можно навскидку утверждать, что всё телевидение пересахарено рекламой. Но это не всё! Суматошная смена кадров; резко, броско, контрастно меняется картинка. В напряге не только глаза, но и сознание, не успевающее осмыслить, бесцеремонно поторапливаемое. Беспощадно совершенно тёмный экран резко вспыхивает полной яркостью. Ведь в реальном мире такое мельтешение невозможно. Это стало возможным только с помощью средств электроники, и это есть насилие над самой природой восприятия. Последним «достижением» стоит, пожалуй, считать формат телепередачи, когда на экране начинают дискутировать и слушать одновременно шесть и более персон. Один говорит, остальные перебивают или нервно и томительно ждут слова. А снизу ползёт «бегущая строка и демонстрируется динамика результатов обсуждения в меняющихся графиках. Мультики тоже «превышают скорость» нормальных движений и разумной смены кадров. Я подозреваю, что просмотр мультиков как – то вредно влияет на восприятие детей и даже взрослых. Я не претендую на исчерпывающее освещение темы, это, скорее, личное мнение. Может быть, кому – то нравятся и нелепые сочетания цветов, и однообразные городские пейзажи, и телетемпы?..