Нина Михайловна вспоминала об этом периоде жизни отца: «Замечательный Сормовский завод, основанный еще [Белохватским], начал тогда быстро расти. Создавался дружный рабоче-технический коллектив. Деньги вкладывались акционерами. Завод пережил все трудности переходного времени и вырос в огромное государственное современное предприятие. Отец наш создавал там паровозостроительство, мартены, и первую на русской земле электростанцию. Он рано умер, в 1909 г. как гл[авный] инженер правления заводов…»86. М. Финюкова также не без гордости пишет о заслугах Михаила Глебовича в развитии Сормовских заводов: «При его деятельном участии на заводе создавалось обширное паровозостроительное производство, расширялись горячие цехи, была построена первая электростанция мощностью 20 тысяч лошадиных сил»87. М. Финюкова приводит слова академика М. А. Шателена88, лично знавшего Субботина, о роли Михаила Глебовича в электрификации Сормовских заводов: «…имя инженера Субботина тесно связано с электрификацией наших заводов, – писал М. А. Шателен. – В его время электрификация предприятий и заграницей едва начиналась. Субботин сразу понял значение, и по его настоянию был электрифицирован Сормовский завод. Электрификация была произведена вопреки настояниям американских консультантов и целиком проведена под общим руководством М. Г. Субботина»89.
Но помимо строительства паровозов, механических мастерских «для машин», электрификации, Сормомские заводы при Субботине занимались и судостроением: «В 1892 году Михаил Глебович вместе с директором В. В. Воронцовым ездил в Бордо и в Лондон для ознакомления с судостроением на тамошних верфях, – пишет М. Финюкова. – Сормовский завод увеличил выпуск судов для Волги и Камы, строил канонерки для Амура, нефтеналивные баржи, стальной паром для перевозки поездов через Байкал (тогда еще не было Кругобайкальской железной дороги)». Завершая свой немаленький список, Финюкова добавляет: «Кроме того в Сормове были построены машины для крейсера “Очаков” и караван судов для засыпки бухты Биби-Эйбат90 и др.» И вслед за современником Субботина указывает: «Он умер в 1909 году, когда на заводе было 19 цехов, школы, больница, клуб служащих и большой заводской городок»91.
Современник отмечал: «Как общественный деятель, Михаил Глебович отличался необыкновенным трудолюбием и крайней добросовестностью в исполнении своих обязанностей, как человек же он, благодаря своим редким душевным качествам, гуманному и доброжелательному отношению ко всем, обращавшимся к нему, снискал себе любовь и уважение всех знавших его…»92.
Таким был отец Нины Михайловны Субботиной. А еще он был страстным астрономом-любителем, и членом Русского географического общества и человеком, искренне и глубоко любившим свою семью.
У Михаила Глебовича и Надежды Владимировны Субботиных было шестеро детей. Нина Михайловна, родившаяся в 1877 г., – старшая. Затем четверо сыновей – Алексей (1879–1924), Игорь (1882–?), Сергей (1884–?), Олег (1889–1952) и, наконец, младшая дочь, Ольга (1892–1942). Семья была большая, шумная и очень дружная. Нина Михайловна вспоминала о своем детстве, проведенном в доме бабушки Соколовой-Кандорской: «…у бабушки собирались ее друзья – деятели освободительных реформ шестидесятых годов <…>93. Освобожденных крестьян я видела сама – их много поступало на “вольные места” в Москву, где они проживали много лет все у тех же хозяев “вольными”, и ставшими скорее членами их семьи <…>94. Мы даже95 с их детьми! На нашей улице96 обосновалось много таких крестьянских семей из Тульской губ[ернии]. И в большие праздники у нашей почтенной няни собирался большой круг односельчан и родных. По РХ они брали в складчину ложу в Б[ольшой] театр на “Жизнь за царя” – Сусанина. Как это непросто описать таких замечательных людей, с таким достоинством перенесших крепостную зависимость! – восклицала Нина Михайловна и продолжала: – Я любила забегать к ним, оттуда к тете – наверх, где собирались ее друзья “нигилисты”… А у бабушки А. А. Соколовой-Кандорской бывали профессора университета и Консерватории, артисты Малого и Большого театра, где тогда ставили оперы Чайковского (Онегин и <…>97), а в Малом играла Ермолова в “Грозе” и “Бесприданнице” Островского. Ермолова дружила с детства с моими тетками и матерью, и эта дружба сохранялась всю жизнь. Добролюбов уже написал свое “Темное царство” и “луч света” по поводу пьесы Островского, отмечая пробуждение культуры русского общества, той трудовой интеллигенции, которая опрокинула самодержавие. Островский вместе с Некрасовым и Щедриным обличал своим художественным словом. [Вспоминаю] молодых художников “Передвижников”. Из них бывали у нас Мясоедов и другие. Мы ходили на все их выставки, собиравшие все молодое, культурное московское общество. Третьяков создавал свою Галерею, покупая лучшие картины и заказывая портреты… А потом выставлял, направляя в Петербург и в провинцию»98.
Мария Николаевна Неуймина99, знавшая Нину Михайловну со студенческой юности и на протяжении всей ее последующей жизни, писала о семье Субботиных – Соколовых – Кандорских, вероятно, со слов Нины Михайловны: «Это была большая патриархальная семья со множеством чад и домочадцев, в которой еще сохранились старые слуги – бывшие крепостные. Члены этой семьи могли служить образцом тех интеллигентов-разночинцев, которые в 70–80‐х гг. прошлого века группировались вокруг Московского университета. У Субботиных часто собирались друзья старшего поколения – деятели освободительного движения 60‐х гг, профессора университета, инженеры», – писала она. И продолжала далее: «Молодежь привлекала в дом студентов, артистов (подругой тетки была М. Н. Ермолова), членов только что основанного общества “Передвижников” (Крамской, Мясоедов) [по преданию, художник Мясоедов на картине “Пушкин в Москве” писал лицо княгини Волконской с Н. М. Субботиной100]101, литераторов и писателей (на дочери Н. Гарина-Михайловского был впоследствии женат один из братьев Нины Михайловны)»102.
Семья действительно была музыкальной и театральной. Мама и тетки Субботиной с детства дружили с Марией Николаевной Ермоловой (1853–1928). Любимым времяпрепровождением семьи была организация любительских театральных постановок. Нина Михайловна рассказывала об этом: «Мама и тетки дружили с детства с М. Н. Ермоловой и ее супругом. С 14 лет М[ария] Н[иколаевна] устраивала детские спектакли у них во Владыкине103, где жили три поколения семьи Ермоловых и наших Соколовых-Субботиных. Дед мой дружил с Щепкиным… С детства мы были связаны с Малым Театром и с тем кружком московской университетской разночинной интеллигенции к[ото]рая группировалась около Грановского. Замечательная среда!..»104 Уже будучи совершенно взрослыми, братья и сестры Субботины, собравшись вместе, любили поставить и сыграть спектакль, и Нина Михайловна всегда участвовала в этом семейном развлечении. В ее письмах иногда попадаются описания этих домашних праздников. Всю жизнь Нина Михайловна любила театр и старалась бывать в нем, когда появлялась возможность. Уже в старости, съездив в оперу послушать «Аиду», она вспоминала: «Ее написал Верди по заказу египетского халифа по случаю открытия Суэцкого канала, и вся наша студенческая молодежь того времени распевала арии из “Аиды”… Пел их и мой отец, играла на рояле мама, в те года, когда я еще не потеряла слуха… Теперь захотелось “послушать” эту музыку крошечными остатками слуха, и вернуться к воспоминаниям детских лет… Не повлияла ли она подсознательно на мое увлечение египтологией? Я поймала себя вчера на “профессиональной” – историко-археологической оценке постановки!»105
