– Сколько дали? – не унимался Заза.
– Смеешься? Расстрел! А ведь был он мужиком незаурядным, сильным, харизматичным.
Тут он вновь замолчал. Вечерело. Мы долго упрашивали подняться на маяк. Смотритель немного ломался, но потом пустил, за бутылку пива.
Уже поднявшись на маяк и внимательно всмотревшись в мутную даль, Заза спросил меня.
– Думаешь, это правда?
– Что?
– Что тот грек шлепнул того немца?
– Красные следы чертили в море неведомые людям чертежи.
– Мне кажется, у него не было выбора.
– Какого выбора?
– Стрелять или нет. Ему просто приказали это сделать.
– То есть ты на стороне грека? – Заза шмыгнул носом.
– Я ни на чьей стороне. Да и он поплатился за свой поступок сполна. Выстрел за выстрел, смерть за смерть.
Заза задумчиво всмотрелся в море. Его глаза внимательно шерстили горизонт.
– Думаю, он каждый вечер стоял здесь и вспоминал лицо Шмидта. – сказал Заза. – И, знаешь, мне кажется, как все было? Все отказались, все отказались убивать Шмидта, кроме Ставракиса. Он сказал, я сделаю это. Взял револьвер, подошел к немцу вплотную, но когда увидел смелое, почти каменного цвета лицо Шмидта и вспомнил дружбу, молодость, то сник, как увядший цветок. Шмидт ждал выстрела, а Ставракис упал ему в ноги, рыдал и вымаливал у него прощения.
Я посмотрел на профиль Зазы. На минуту мне показалось, что его глаза светились красным светом.
– И что потом?
– Шмидт был неумолим. Он сказал бывшему товарищу встать, утереть сопли и стрелять в него в упор. И Ставракис выполнил его приказ. – Заза немного помолчал и продолжил. – И с того дня он каждую ночь видел лицо Шмидта и его голубые глаза, ждавшие смерть, как искупление. И потом перед своим расстрелом он вел себя, как будто так и надо, понимая, что заслужил такой финал. И никто не мог понять поведения смотрителя маяка. С тех пор он стал легендой.
Ночь темным покрывалом укрыла Батуми и зажгла красивые огни.
– Откуда ты все это взял? Море рассказало?
Заза красиво усмехнулся.
– Может и море. А может где-то прочитал. Не помню…
Когда мы спустились с маяка, небо было в алмазах. А по морю, как рубиновый призрак, гулял свет маяка, хранящего тайну своего смотрителя.
Вторник, 21 июля, 2015
Мзекала. Маг. Двое
“Есть что-то трагичное в дружбе,
окрашенной цветом влюбленности”.
Оскар Уайльд
Мзекала была в очереди третьей. У мага в комнате сидела какая-то молодая девушка с синими заплаканными глазами, густо накрашенными тушью. Ресницы, как плавники какой-то чудной рыбы, опускались на ее скулы и поднимались. Девушка иногда всхлипывала, неловко поправляя белую нарядную блузку, то долго, задумавшись, смотрела на свой облупленный черный маникюр. Снаружи дожидалась мать с ребенком и мужчина с женой, с головы до ног покрытой черным платком.
Вдруг из дома тихо вышла маленькая блондинка с милой внешностью и приветливым лицом. В руках у нее был большой блокнот с ручкой. Она сначала подошла к матери с сыном, записала имя и возраст ребенка, и что-то проговорила в утешение обеспокоенной женщине. Потом обратилась к мужчине, который, тыкая в блокнот указательным пальцем, назвал имя и дату рождения супруги, всей закутанной в платок.
– Севда, 16 лет. Сами посчитайте, какого года рождения, – женщина в платке обреченно отвела взгляд в сторону.
Последней маленькая женщина подошла к Мзекале.
– Как вас зовут, калбатоно4? – спросила она.
– Мзекала, – тихо выговорила девушка и внимательно всмотрелась в блокнот с записями.
– Сколько вам лет, дорогая?
– 27 полных лет.
– Проблема?
– Я бы не хотела говорить об этом здесь…
Женщина вздохнула и коснулась плеча Мзекалы.
– У нас тут все с проблемами. У кого пострашней, – она посмотрела в сторону отчаявшейся матери. – У кого полегче. Но всем одинаково нужна помощь. Все за ней пришли к Магу.
Мзекала несколько секунд помялась и неохотно выдавила:
– Это по поводу мужчины.
– Все понятно! Материалы с собой?
Мзекала еле заметно кивнула.
– Ок! Ждите. Скоро Маг вас примет.
Перед Мзе стояла что называется хибара с земляным полом. Синяя деревянная дверь в форме неровной арки, с переливающейся на солнце лиловой занавеской. У входа в дом стоял большой вентилятор, разгоняющий мух, и дарящий хоть какую-то прохладу многочисленным гостям. По бокам можно было увидеть десятки больших и маленьких разноцветных горшков с диковинными цветами. Мзекалу позабавило такое разнообразие горшков. Фиолетовые, розовые, голубые, красные, коричневые, салатовые и лиловые горшки, а в них удивительные цветы неизвестного девушки вида.
Позади Мзекалы была какая-то пристройка с маленьким окном и дверью, а по бокам разбит большой сад – с клумбами, зелень, местами на грядках можно было заметить даже помидоры и огурцы.
Вскоре из комнаты Мага вышла молодая женщина. Она казалось немного заплаканной, но при этом очень довольной. На выходе она сняла с ног черные тапочки, переобулась в свои сандалии на каблуках, поправила платье, прическу, в зеркальце, которое она наспех достала из сумки, быстро подвела помадой губы и вскоре через сад покинула дом Мага.
Помощница подошла к матери с сыном, прошептала что-то на ухо, всучила ей в руки баночку с какой-то жидкостью и тоже выпроводила домой. К Магу вошел мужчина с женой, а маленькая женщина осталась у входа.
Мзекала огляделась и приветливо сказала:
– Какие красивые цветы в горшках. И так много. Маг любит цветы?
Маленькая женщина усмехнулась и провела по волосам, откидывая их с красивого белого лба.
– Он разводит их. Это его страсть. Все состояние тратит на редкие сорта. Вы еще внутри не видели, и там, в отдалении в саду. Пойдемте, покажу.
Маленькая женщина, не дав Мзекале подумать над приглашением, взяла ее за руку и провела в глубь сада. Они шли рядом, как подруги детства: маленькая женщина, живущая в доме Мага, и высокая стройная Мзекала, пришедшая к Магу за помощью. В глубине сада их встретила целая оранжерея прекрасных цветов. Но больше, чем их изумительный вид, Мзекалу поразил их аромат. Он, как афродизиак, возбуждал в ней какие-то странные воспоминания и мысли.
– Что за чудные ароматы? – просила она маленькую женщину.
– В этом вся и суть. После кратковременной жизни эти красивые цветы Маг превращает в волнительные ароматы. А масла из них помогают многим в личных делах. Мне, например, масло вон из того красного цвета, знаешь, в чем помогло?
– В чем? – Мзекала посмотрела на большой красный бутон.
– Я родила дочку, красивую, как этот цветок.
– А где она? Живет с вами?
Женщина немного замялась и промолвила:
– Уже отдала замуж. Девушки нашей национальности рано выходят замуж. Моей было всего 15, когда она понравилась одному нашему гостю. Говорил, что влюбился в нее с первого взгляда и навсегда. Осыпал ее несметными богатствами. А я молила его позволить ей закончить среднюю школу. Не дал. Украл ее прошлой осенью. А сейчас она уже ждет сына.
Мзекала задумалась, глядя на кроткое лицо маленькой женщины.
– Дети – цветы жизни. Но как же трудно с ними расставаться…
В этот момент издалека прозвучал еле слышимый колокольчик. Женщина прошептала:
– Маг освободился. Пойдем.
Мзекала, не отпуская рук маленькой женщины из своих, спросила ее:
– А кто отец твоей дочери? Маг?
Женщина тихо рассмеялась:
– Нет, что ты? То был мой троюродный брат. У меня своя судьба, у Мага своя. Он выбрал жизненный путь – помогать людям. Своей семьи у него нет. Хотя он очень, очень любит жизнь. Знаешь, какой он крутой сёрфер?! Он, знаешь, сколько путешествует по миру? Но в семье не видит своего предназначения, только в помощи людям. Пойдем скорее. Нельзя заставлять его ждать!
Маг показался Мзекале на удивление молодым. Он сидел босиком на полу в позе лотоса, но было заметно, что мужчина был высок и строен. Он был лыс и с серьгой в правом ухе. Шею с правого боку покрывала татуировка летающего дракона. На Маге была свободная серая футболка, синие парусиновые легкие штаны. Из аксессуаров – на руках кожаные браслеты, на груди кулон в виде зуба какого-то млекопитающего или крупного животного. Лицо Мага было смуглое, немного удлиненное, гладко выбритое, лишь на бороде островок щетины. Определить, сколько лет мужчине, было невозможно.
