В образе Цезаря Андрей с легкостью узнал родного брата Варвары – Виктора Семеновича, седовласого огпушника во фраке, так сильно смахивающего на итальянского мафиози. И это было отвратительно… Андрея вдруг затошнило от этого образа и всего того пафоса, с каким был изображен сей господин. Хорошо еще, что она догадалась не изобразить своего людоеда в образе святого или Христа.

– Видишь, я очень люблю исторические темы, – щебетала Варвара, легко обнимая Андрея за талию.

– Вижу, – холоднее, чем того требовали приличия, отвечал он.

– Тебе нравится?

Он сухо кивнул:

– Весьма любопытно.

– А ты свои картины чем пишешь?

– Чаще акварелью.

– Ты мне их покажешь?

– Их не так много и они не в Москве, – соврал он.

– Да? А где?

– В Коктебеле, – назвал первое, что пришло на ум.

– Да? А ты был в Коктебеле? Ты знаешь Волошина?

– Знаю.

– Боже, как это здорово! Я все мечтаю съездить в Крым. Давно не была, – тараторила она. – Говорят, что Максимилиан божественно одарен? Это правда? Говорят, что к нему едут многие писатели, поэты, художники. Ты со многими знаком?

– Нет, не со многими.

– А вот и другие мои работы.

Она откидывала простыни, закрывающие картины, и вытаскивала холсты из наваленных рядов подрамников.

Андрей с унынием отмечал во всех работах Бронш ту же невозможную безвкусицу и откровенную пошлость. Часть картин носила откровенно эротический и даже порнографический характер.

– Я мечтаю открыть небольшую выставку, – сообщила она.

– Да, это хорошо, – заложив руки в карманы брюк, Андрей двигался по комнате, делая вид, что с интересом рассматривает живопись хозяйки.

«Зачем я сюда приехал? – вновь корил себя он. – А что я, собственно, хотел? Увидеть здесь Тициана?»

– Смотри, Андрюша, – ласково и чуть торжественно объявила она. – Я покажу тебе и свою главную гордость. Я писала по памяти Ильича.

– Лихо!

– Да…

Варвара выудила из шкафа небольшое полотно, написанное в ярко изумрудной и малиновой гамме.

– Понимаешь, все пишут вождя в каких-то серо коричневых тонах, а я решила его написать в образе восточного правителя. Он мудрый и властный. Я просто, как художник, видела его в тот момент именно таким.

Знакомый, вполне угадываемый персонаж был изображен на картине в восточном длиннополом кафтане из изумрудной парчи. Вокруг Ленина, склонив головы в поклоне, стояли чернокожие евнухи. На заднем фоне мелькали кипарисы и пальмы, а рядом, играя всеми цветами радуги, прохаживался павлин. И даже губы у Ленина были малинового цвета.

«Боже, какая гадость! – подумал Андрей. – Это под какими же парами вы все это ваяете, товарищ Бронш?»

И он угадал. Раскрасневшаяся Варвара Семеновна подошла к комоду и достала оттуда небольшую серебряную шкатулку.

– Андре, я не сильно тебя шокирую?

– Что ты! Все очень даже недурственно.

– Я иногда люблю себе «пудрить носик». Особенно, когда работаю, – тонкие пальцы открыли маленькую шкатулку, полную белого порошка. – У меня есть отличный «марафет» из Германии. Я хочу вместе с тобой. Давай попробуем. Она заложила кокаин в ноздри, а после протянула шкатулку Андрею. – Поверь, немного «сладкого» не повредит.

– Нет, здесь я пас, Варварушка Семеновна, – рассмеялся Андрей. – Душно тут у вас. Мне бы на воздух.

После того, как он увидел на ее пальцах кокаин, ему стало совсем тошно.

– Какой ты, Андрюша, чистый и правильный, – с легкой хрипотцой произнесла она. – Между прочим, на Цветном, недалеко от твоего дома, есть «кокаиновый домик». Еще один притон есть в Головине переулке, между Трубной и Сретенкой. Есть и в Домниковке, и в Проточном переулке. Сейчас с этим проще – везде можно купить.

– Я не посещаю подобные заведения.

– Ну, да. Ты же у нас глава семейства.

– Я, наверное, поеду.

Ее глаза теперь еще более походили на глаза Веры Холодной – темные круги на веках стали ярче, а зрачки лихорадочно расширились. Только в отличие от экранного кумира, эти глаза выражали собой не кротость и печаль, а нечто иное. Было в них что-то затаенное и почти демоническое.

– Поцелуй меня снова, – попросила она. – Или брезгуешь? Глупый, я не кокаинистка. Так, иногда балуюсь, чтобы поднять настроение. Или для вдохновения… А ты, значит, «марафет» не уважаешь? Жаль…

Андрей посмотрел на старинные ходики, висевшие недалеко от стеллажей с бумагой. Они показывали половину пятого.

– О, как быстро бежит время. Надо собираться. Пока доеду, совсем вечер будет.

– Никуда ты не поедешь, дорогой. Завтра воскресенье. Я не отпущу тебя. У нас еще будет сегодня множество сюрпризов. Целая культурная программа.

В этот момент они оба услышали в коридоре мужские шаги. Дверь в мастерскую распахнулась, и на пороге появился высокий молодой мужчина, почти юноша, очень привлекательной наружности. Русые волнистые волосы были зачесаны назад. Прямой нос, красивая форма губ, мужественные скулы и серые глаза – этого мужчину можно было даже назвать красавцем. И одет он был в элегантные летние брюки и модную тенниску. Такие тенниски носили английские спортсмены. Парень был широк в плечах и крепок. Андрей невольно залюбовался им.

– Познакомьтесь, Андрей Николаевич, это Феликс. Он мой друг. Он комсомолец. Правда, дорогой?

– Правда, ma chérie, – бесстрастно отвечал Феликс приятным баритоном. – Здравствуйте! – юноша подошел к Андрею, по-доброму улыбнулся и протянул руку.

Андрей ощутил крепкое рукопожатие.

– Рад знакомству.

– Взаимно.

А после пружинистой походкой юноша прошелся по мастерской – от порога до окна. Развернулся на каблуках летних туфель и подошел к Варваре. Его смелый и чуть смешливый взгляд скользнул по ее бледному лицу. Он приблизился к женщине и поцеловал ее руку. В это время его другая крупная ладонь ухватила ее маленький кулачок и вытащила шкатулку с кокаином. Бронш только успела махнуть рукою, подчинившись движению юноши. Шкатулка с кокаином была отправлена назад, в ящик комода.

– И ты туда же? – натянуто рассмеялась Бронш. – Ты тоже у меня «домостроевец», как доктор Кольцов?

Вместо ответа Феликс повернул красивую голову к Варваре и улыбнулся:

– Я голоден, ma chérie.

– Мы недавно отобедали. Сходи на кухню. Там рыба, икра, омары. Персики привезли. Покушай, дорогой. А я пока свожу нашего гостя к озеру.

– Варвара Семеновна, давайте в следующий раз? Уже шестой час…

– Андрей Николаевич, я могу и вправду обидеться, – сказала она, надув губы. – Мы же совсем недавно отобедали. Еще не собрались все мои гости. Ты не видел озера и прочих красот.

– И вправду, Андрей Николаевич, – с доброй улыбкой произнес Феликс. – Оставайтесь. Вечерами здесь бывает весело. Играют джаз. Вы любите джаз? Вечером будут танцы. Мы здесь веселимся до утра. А сегодня ожидается такая тихая, волшебная ночь. Вам понравится.

«И в правду, чего это я вновь корчу из себя монаха? Мне чуть за тридцать, а веду я себя, порой, словно старик. Это Светка во всем виновата. Замучила меня своей ревностью. Переживет. Ничего с ней не сделается, если я даже не приеду ночевать. Я же предупреждал ее, что могу задержаться…»

– Можно я немного пройдусь с вами до озера? – произнес Феликс.

– Ты же сказал, что голоден. Иди лучше поешь, – рассмеялась художница.

– Успею.

Путь назад показался Андрею более быстрым. Промелькнули анфилады головокружительных переходов, стены, украшенные картинами, великолепный зал, полный художественных сокровищ. Феликс шел чуть впереди, легко двигаясь по глянцевой глади паркетных полов.

«А этот парень несомненно хорош, – думал Андрей. – От него исходит какая-то положительная сила. Вот такие люди – крепкие, молодые, раскрепощенные и добрые сердцем мне и нужны на островах. Надо будет поговорить с ним наедине. А вдруг это будущий кандидат в мою команду».

Миновали они и огромный холл первого этажа. На мгновение Андрею показалось, что Ленин на гигантском портрете подмигнул им хитрым глазом.