И мы оба будем стараться реже бывать дома, выдумывать какие-то причины, отговорки, притворяться, что уже спим, что болит голова, что устали… что там еще в списке отмазок? Только бы не начинать опять этот бесполезный разговор, не испытывать опять это чувство стыда, вины, брезгливости и неудовлетворения.

Мало того, мы перестанем даже разговаривать друг с другом. Так, ничего не значащая бытовая болтовня по 15-20 минут в день – и все. Хотя, конечно, на людях еще сможем поддерживать видимость идеальной семьи, вести светскую беседу, обсуждать какие-то дела, погоду, друзей… Будем делиться впечатлениями об общих знакомых и приятелях. Разумеется, у него они будут свои, а у меня – свои.

Но про прежние нескончаемые разговоры до рассвета «по душам» можно будет забыть. В нашем общении уже не будет искренности, мы не будем друг с другом откровенничать, как раньше. Мы не будем общаться, мы будем передавать информацию.

Мой муж будет мучаться и не понимать – почему же мы так отдалились друг от друга? Что же он сделал не так? Может быть, я разлюбила его? Он начнет за мной следить и ревновать, чем, разумеется, только разозлит меня еще больше.

В свою очередь я в растущей тревоге начну спрашивать себя – может, это я всему виной, может, это со мной что-то не так, не в порядке, может, я какая-то неправильная? Может, я не смогла сохранить нашу любовь? Не смогла быть для него единственным смыслом жизни? Может, я перестала следить за собой и в результате больше не интересую его?

В конце концов, когда наш брак будет совсем уже висеть на волоске, я забеременею. И у нас родиться ребенок – чудная кроха, в которой мы оба будем души не чаять. И на какое-то время станем ближе друг к другу, будем заботиться, стараться понять… А потом все опять потихоньку войдет в привычную колею.

Затем я начну катастрофически толстеть, как моя старшая двоюродная сестра – у нее все было именно так. Сначала это будет не очень заметно, я буду списывать это на роды, убеждать себя, что я временно не в форме, но вскоре все вернется назад. Но потом я начну весить уже больше, чем была во время родов, и, хотя мой муж и будет уверять меня, что готов любить меня любую, я сама буду чувствовать, как меняется его отношение ко мне. В отчаянии я сяду на диету или начну принимать какое-нибудь из модных сейчас «чудодейственных» средств. И изо дня в день буду чувствовать себя подавленной и разбитой оттого, что все мои усилия бесполезны, а чтобы избавиться еще и от этого чувства начну пить еще и какие-нибудь антидепрессанты. Муж мой будет меня утешать, как сможет, и в результате, после ночей любви, столь редких к тому времени, я рожу еще одного ребенка. И буду твердить налево и направо, что дети для меня – смысл жизни, мое счастье – в них, и мне не важно, как я выгляжу, ведь у меня есть они! Хотя, если подумать, то как раз наоборот, ведь как раз моя жизнь – это смысл их жизни, сама ее причина.

Я не разведусь с мужем, потому что не захочу, чтобы мои дети были так же несчастны, как я когда-то. Как будто такое мое поведение делает их счастливыми!

Все вокруг будут считать нас идеальной парой, не догадываясь, что здесь, как и всюду, за видимостью счастья таится все та же горечь и тоска, все тоже беспросветное одиночество.

А потом мне однажды доложат, что мужа есть любовница. Я, наверное, устрою безумный скандал, хотя в душе буду чувствовать облегчение. Буду кричать о своей любви и о том, как он мог так поступить, хотя на самом деле мною будет владеть только чувство раздражение, потому что мой мужчина посмел отдавать свою теплоту и нежность кому-то еще. Быть может, мне самой они уже давно не нужны, но КАК ОН МОГ???

Накрутив себя таким образом, несчастная и заплаканная, я напьюсь и сяду в автомобиль, чтобы врезаться в дерево и покончить со всей своей неустроенной жизнью разом. Но к тому времени я буду уже старая и трусливая, расплывшаяся и обрюзгшая, с двумя детьми на руках, которым нужна моя помощь, их ведь нужно воспитать, дать им образование, помочь найти свое место под солнцем… Ведь у меня обязанности, от которых никуда не деться, так что какое уж тут самоубийство? Самоубийство придется отложить. И надолго.

Да и не будет никакого самоубийства, будут бесконечные скандалы, обвинения, угрозы уйти вместе с детьми. Муж, как водится, пойдет на попятный. Начнет уверять, что любит только меня одну, и что такое больше не повториться. Даже не понимая, что на самом деле никуда я не уйду, мне просто некуда деваться, разве что переехать назад к родителям, на этот раз навсегда, до конца дней своих. И с утра до ночи выслушивать мамины нотации и причитания, что я сама виновата, сама разрушила семейное счастье (пусть какое-никакое, но все-таки), что он, при всех его недостатках, был все-таки хорошим мужем, не говоря уже о том, как это сказалось на детях.

Еще через год у него появится новая любовница. Об это я либо догадаюсь сама, либо увижу их вместе, либо опять-таки кто-нибудь из доброжелательных знакомых поспешит мне сообщить об этом. И я, конечно, закрою глаза, потому что на борьбу с прежней уже ушло столько сил, что теперь уж лучше принять все, как оно есть. Что с того, что жизнь оказалось не такой, как я ее представляла?

Он будет со мной все так же добр и даже, испытывая чувство вины, будет делать все, что я скажу, и награждать меня подчеркнуто нежными ласками на людях. А я буду снисходительно принимать их, зная, что ни ему, ни мне они уже давно не нужны.

Я брошу работу и реже буду бывать на людях. Буду сидеть дома, болтать с подругами по телефону, пялиться в телевизор, в котором все останется таким же скучным и нудным и через 10, и через 20, и через 50 лет, буду есть свои бутерброды и запивать их кофе или пивом. А иногда даже буду тихо напиваться с подругами от безысходности, жаловаться им на свою судьбу и вместе с ними обсуждать какие же все мужики – сволочи, и почему они не понимают нас.

Только теперь бутерброды я буду есть с крепнувшим чувством вины, все более безнадежно толстея. В клубы, рестораны и на всякие вечеринки буду выбираться крайне редко – да и зачем это мне теперь-то? Ведь у меня есть муж, у меня есть свой дом, в доме дети, которые требуют моей заботы, которых надо воспитывать, принося им в безоглядную жертву свою оставшуюся жизнь. И теперь весь ее смысл сведется к ожиданию той поры, когда они вырастут, а потом… а что потом?

Да, потом меня вновь посетят мысли о самоубийстве, и даже будут более настойчивыми и неотвязными. Но тогда мне о нем останется только мечтать. Мать двоих детей, примерная жена – как я могу даже думать о таком? И в один прекрасный день я смирюсь с мыслью, что такова жизнь, и зачем я пыталась что-то изменить, кому нужны все эти мои бредовые мечты и фантазии, надо просто тихо существовать и не выпендриваться, и все будет хорошо. Ну и что с того, что в этом глупом и бесполезном существовании нет никакого смысла, что с того, что день за днем в этом затхлом болоте ничего не меняется? Все так живут. И мне, наверное, надо тоже…

НЕТ, Я НЕ ХОЧУ ТАК!!!

Ну, почему, почему, ПОЧЕМУ, черт побери, все в моей жизни обязательно должно быть так серо и буднично? Почему ежедневно сотни других людей влюбляются до беспамятства, теряют голову, сходят с ума от любви, что-то находят друг в друге, мечтают и их мечты сбываются? ПОЧЕМУ??? Чем они лучше меня? Что в них есть такого? Разве я такая уж замухрышка? Разве у меня такие уж высокие требования? Вроде бы, нет… Если, конечно, не считать «завышенными требованиями» желание увидеть рядом с собой настоящего мужчину. Не обычного среднестатистического представителя мужской половины человечества, а сильного, интересного, необычного, оригинального, не обделенного интеллектом и харизмой. Такого, с которым даже простое общение кажется праздником посреди серых будней. Что, разве таких нет? Совсем вывелись? Повымерли, как динозавры? Или где, черт их побери, они бродят, пока я сижу тут одна, а молодость проходит? Неужели в моей жизни никогда не будет ничего необыкновенного, красивого, какой-то сказки, что ли? Неужели все будет серо и буднично?