– Они же оказались фальшивые, – буркнула я.

– Да какая разница! – Декана трясло. – В смысле, тем более!

Я сидела перед деканом филологического института, смотря на свои ноги в кроссовках. Самого обычного института, самого обычного города, где я проживала последние свои двадцать с маленьким лет. И в этом институте ничего выходящего из нормы, собственно, не происходило, до того момента, пока в него не поступила я. Неприятности и приключения как будто специально поджидали меня за каждым поворотом. И я совсем не могла объяснить, почему дверь кабинета рухнула на преподавателя факультета языковой политики, проходящей мимо. И рухнула, как раз когда я её открыла. Или потерянные портреты русских классиков литературы, после того как я протёрла их. Кто же знал, что у уборщицы в дальнем бутыле не моющее средство, а химикаты для удаления ржавчины. А я решила, что портреты пыльные. И помогла институту… Но ведь я не со зла. Я помочь хотела. Потом были ещё с десяток неурядиц. Среди них сломанная нога преподавателя русского языка и риторики. Да, я была виной. Всего-то уронила сумку у лестницы, наклонилась поднять. Ну не видела я, что прямо за мной идёт этот преподаватель. Врачи сказали, ей повезло, всё-таки двенадцать ступеней и только сломанная нога.

Разбитое лобовое стекло машины декана филологии. Я же не виновата, что горшок на самом краю окна стоял, всего-то хотела проветрить.

И наконец апогеем стало последнее происшествие. У ворот вуза я нашла кем-то потерянную сумку. Обычный рюкзак, с какими ходят студенты. Будучи девушкой ответственной, я отнесла его… к секретарю ректора. И оставила прямо на столе. Той не было на месте. Ожидать было некогда, я на пары опаздывала. Тогда я ещё не знала, что в сумке фальшивые деньги, а секретарь – у начальника, где как раз находятся проверяющие по факту взяток в вузах. Потом они вышли в приёмную… А потом все с упоением смотрели на повторе видеокамеры, как я приношу деньги ректору.

Объяснение, проверка и нагоняй от ректора.

Я уже почти попрощалась с дальнейшим обучением.

– Как вы умудряетесь?! – негодовал ректор.

Ответа на этот вопрос у меня не было. И я в задумчивости смотрела на муху, ползающую по окну.

В это время дверь позади открылась и в кабинет вошёл мужчина.

Я повернулась на вошедшего, да так и замерла, не сводя с него взгляда.

Красавец. Смоляные чёрные волосы. Чёрные, как бездна, глаза. Мужественный профиль с лёгкой щетиной. Приятный рельеф фигуры.

– Познакомьтесь, это новый декан факультета мифологии Александр Россов.

«Познакомьтесь? Меня ещё не исключают?» У меня появилась маленькая надежда. Поэтому появление красавца стало вдвойне приятным.

Декан остановился напротив меня и смерил взглядом.

А у меня сердце стук-стук и замерло. Как же он смотрит, словно прожигает всю насквозь. От такого взгляда у меня даже руки взмокли и дыхание участилось.

Интересно, откуда такой красавец в нашем институте филологии?

– Полюбуйтесь! – продолжал в это время ректор. – Это с вашего факультета. Ходячая катастрофа… Дня не проходит без происшествий.

– Катастрофа, говорите? – задумчиво протянул декан Россов и как-то странно вздохнул. – И откуда она здесь? От таких ожидаемо. Родовая особенность.

Это от каких таких? Я нахмурилась.

И как-то разом на красавца обиделась. Что-то было в его словах для меня неприятное.

Мужчина обошёл меня, сидящую на стуле, и поинтересовался:

– Я так понимаю, это у вас с детства?

– Что с детства? – переспросила я.

– Всякие происшествия на вашу голову и головы всех, кто находится рядом, – любезно объяснился декан.

Я задумалась. Ну да, с детства. Я всегда была в центре всех историй, случающихся у нас на районе. Ходила в ссадинах и синяках, умела драться, ругаться и вообще была сорвиголова. Бабушка постоянно говорила:

– Бесёнок, а не девчонка! Вся в отца!

Правда, кто был мой отец, она не объясняла. Собственно, как и о матери. Сколько я себя помнила, жила у бабушки на попечении. Не слишком меня балующей, но и не обижающей. А после её слов об отце меня всегда брала гордость, значит, я в отца. А отца я хоть и не видела, но уважала. Я ведь в него. И старалась это почётное звание не опозорить.

Уже перед смертью бабушка вдруг преподнесла мне подарок, небольшой круглый кулончик с камнем в центре на серебряной цепочке.

– Забери, бесёнок, – сказала с жалостью и нежностью. – А то помру и не отдам. Это твоего отца. Ещё тем бесом был. Невесть, как жизнь распорядится. Вдруг да встретитесь.

В то время слово «бес» я считала скорее нарицательным.

Бабушка померла, когда мне было девятнадцать.

И в нашем небольшом домике как-то разом стало тихо. Я горевала. Искренне. Ведь бабуля была единственным родным мне человеком. А друзьями я не слишком-то обзавелась. С детства родители старались своих чад подальше от меня держать. Благо училась я хорошо и смогла поступить хоть не в лучший институт, а в районный филологический, но на бюджет. По вечерам подрабатывала в кафе официанткой. Не шиковала, но на жизнь хватало. И я точно знала, что мне обязательно нужно закончить институт. С документами о высшем образовании устроиться работать легче. Но хотя я изо всех сил пыталась никуда не попадать, происшествия находили меня сами.

– Замучила. Просто чёрт какой-то, а не девка, – выдохнул ректор, раздражённо смотря на меня.

А я смотрела на нового декана по мифологии.

А тот на меня, очень пристально. А потом вдруг подошёл и, протянув ко мне руку, распахнул ворот моей рубахи, буквально сорвав верхние парочку пуговиц. И уставился в образовавшееся, глубокое до неприличия декольте.

Я задохнулась от возмущения и… Господи, какие у него руки… горячие. Нет, не возбуждающие, а именно горячие! Пышущие жаром! Или нет, это камень в кулоне. От прикосновения декана он осветился синим и стал горячим.

– Что вы себе… – не успела договорить.

– Это у вас откуда? – мрачно поинтересовался декан, смотря на то самое отцовское украшение. С момента как бабушка умерла, я никогда не снимала его.

Я тут же пришла в себя. Сначала вспыхнула до корней волос, потом ворот из рук декана вырвала, прикрываясь. И зло буркнула:

– По наследству достался.

Лицо декана стало совсем мрачным. Он пробурчал что-то вроде:

– И откуда вы на мою голову. – После чего повернулся и произошло нечто совсем невообразимое.

Декан щёлкнул пальцами, и ректор застыл в одной позе. Открыв рот, явно что-то собираясь сказать, но остался сидеть каменной статуей за столом.

А декан отошёл от меня и, рассматривая словно невидаль, продолжал нашёптывать:

– Истинное исчадие. Бесовская натура. И откуда здесь? И что теперь с ней делать? Чувствую, кара будет на мою голову. Но и здесь оставлять нельзя.

– Эй, – позвала я, – не делайте вид, что меня здесь нет.

Декан откашлялся.

– Вставайте, – приказал. – Удобнее будет.

Я засомневалась. Уж слишком это строго было сказано и как-то… Вернее, каким-то голосом потусторонним, будто из-под земли. И по всей комнате пронеслось горячим, обжигающим ветерком.

– Неа, – сказала я. – Не встану.

И посмотрела на замершего ректора.

«Чур меня! Что здесь происходит?»

– Ну как хотите, – сказал декан. – Считайте, что я предупредил. – И щёлкнул пальцами.

В комнате тут же потемнело, а у меня в ушах раздался звон.

«Матерь божья! Что происходит?» – подумала я. И тут же стул подо мной исчез, а я шмякнулась филейной частью на что-то твёрдое.

Тьма растаяла.

– Ох, – сказала я, сидя потирая то, чем ударилась.

– А я предупреждал, – раздалось рядом язвительное от декана.

Я на него покосилась и мимолётно попрощалась со своей психикой.

Декан всё ещё оставался деканом, но у него выросли рога и глаза стали чёрные-чёрные. Совсем без белка. А ещё кабинет вокруг тоже изменился.

Я будто попала в другой век.

Сбоку от меня высился деревянный шкаф со стеклянными дверцами, за которыми угадывались книги в раритетном переплёте. Чуть дальше в углу винтажное кресло, рядом с ним низкий столик на резной ножке-треноге.