Далай-лама ясно видит роль науки и призывает других буддийских практикующих вступать в диалог с учеными. Он утверждает, что дальнейшую пользу всем существам буддисты смогут приносить, лишь понимая основы науки и осознавая сходства и различия воззрений. Хотя наука – главенствующий игрок в игре современного познания, ее непревзойденный успех чрезвычайно однобок. В значительной мере наука не признает свой самый серьезный изъян – зыбкий фундамент метафизического реализма и научного материализма, поддерживающие ее исполинское здание.
Взгляд вовне
Недвусмысленная цель пионеров научной революции, в том числе Коперника (1473–1543), Кеплера (1571–1630), Декарта (1596–1650), Галилея (1564–1642), Ньютона (1643–1727) и их последователей вплоть до XIX века, – увидеть действительность глазами Бога. Отцы-основатели науки были глубоко религиозными людьми, но не даосами, не буддистами и не индуистами. Все они были христианами. Для них поиск научного понимания природного мира – созданного Богом, – был способом познать разум Создателя.
Вселенная была уподоблена гигантскому часовому механизму – высшему технологическому достижению той эпохи. Наблюдая этот прекрасный, тонко настроенный механизм, поэты, философы и ученые открывали природу Бога, который сконструировал и создал его. Поскольку нельзя было изучать самого архитектора, они взялись изучать его творение. В их механистической картине мира часы должны были явить разум своего создателя.
На протяжении всей истории созерцатели в поисках Бога или абсолютной истины следовали мистическому побуждению смотреть вовнутрь, Галилей же и его коллеги взглянули вовне. В мозаике европейского Возрождения протестантская Реформация и научная революция неслучайно сложились одновременно. В глазах Мартина Лютера (1483–1546) человек был падшим грешником, разум которого не внушал доверия, а сам он полностью зависел от милости Господа, дарующего спасение после смерти. Для того чтобы понять мироздание с божественной точки зрения, нужно было превзойти низкую человеческую природу.
Чтобы обойти эту ущербность в своей природе, ученые обратились к идеалу математики, закрепленному Пифагором (570–495 до н. э.), и понятию о рациональном разуме, которое выдвинул Аристотель (384–322 до н. э.). Эти идеи послужили трамплином для прыжка за пределы человеческой перспективы к мысли самого Бога, тем самым удавалось достичь апофеоза – восхождения человеческого ума до ума Бога. Во времена Галилея математика уже называлась «языком Бога». Для того чтобы понять мысли Бога, те исследователи старались изолировать свой ненадежный разум от физической действительности всего тварного. Ради объективного знания, чистого от загрязнений субъективными мыслями, чувствами и мотивами, были разработаны технические приспособления – например, телескоп.
Завораживающий вопрос о том, что́ существует за пределами нашего человеческого восприятия, вдохновлял научный поиск более четырехсот лет. Что же на самом деле происходит, когда никто, кроме Бога, не смотрит? Теперь большинство ученых никакой религии не исповедует и мы больше не называем это «взглядом глазами Бога». Один философ науки именует это «взглядом из ниоткуда» 31. Как предстает мир перед никем, находящимся нигде? Первостепенная потребность в абсолютно объективной системе отсчета остается центральной в научных исследованиях.
Естествознание, основанное на метафизическом реализме, можно описать как изучение природы, существующей независимо от человеческого разума. Его предметное поле – общая для всех сфера интерсубъективной действительности, доступная для исследования от третьего лица. Например, большинство людей, сосчитав страницы в этой книге, получит одно и то же число. Мы все убеждены, что существует реальное количество страниц, не зависящее от того, кто считает, – и даже когда никто не смотрит. Ученых в основном интересуют явления, которые можно воспринять извне, объективно измерить и перепроверить независимо. Но такой подход не следует считать непреложным.
Взгляд внутрь
Буддийский взгляд, уходящий корнями в схожие созерцательные воззрения Древней Индии, считает внешний подход к пониманию действительности второстепенным. Как и христианские созерцатели, Будда в первую очередь занимался внутренними поисками прозрения, переживаемого на опыте. Именно поэтому он начал с совершенно иного вопроса: «Почему в мире так много страдания?» Идея страдания самого по себе, которое никто не претерпевает, даже не пришла бы ему в голову.
Мир, который интересовал сотни поколений буддийских созерцателей и философов, – мир, в котором мы живем, и этот же мир, переживаемый на опыте (санскр. лока, нем. Lebenswelt), – центральный предмет изучения в феноменологии, философском течении, основанном германскими философами Эдмундом Гуссерлем (1859–1938) и Мартином Хайдеггером (1889–1976). Мир переживаний заметно отличается от мира, независимого от человеческого опыта, каким он бы представал в глазах Бога. Задача – понять мир таким, каким мы его воспринимаем, а не пытаться представить, что́ существует, когда никто не смотрит.
В буддийской физике описан вариант древней атомистической теории, но атомы в этой теории несколько отличаются от того, как их изображает современная наука. Эти атомы не существуют отдельно от переживания. Они представляют собой совокупно совершенно иное пространство – структуру самого́ переживаемого опыта. Каждый атом переживания подобен молекуле с восемью элементами: четыре первоэлемента и качества зрительной формы, вкуса, запаха и осязаемых свойств – мы называем их субъективными свойствами, или квалиа. С этой точки зрения зрительные формы – то, что мы, собственно, видим, а не то, что движется в пространстве и относительно чего согласятся физики и нейрофизиологи. Зрительная кора действует не аналогично бейсбольной перчатке – она не ловит цвета, летящие в пространстве.
Цветовое зрение особенно интересно. В соответствии с представлениями современной физики цвет не существует объективно. Голубой предмет не создан из голубых молекул. Объект испускает фотоны с разной энергией, но голубых фотонов среди них нет. Фотоны достигают глаза, попадают на сетчатку и запускают сложный комплекс электрохимических событий, достигающих зрительной коры, но и там нет голубого участка. В конце концов, каким-то непонятным загадочным способом голубой цвет появляется в зрительном восприятии. Голубизна не присутствует в объекте, ее нет и в мозге или в промежутке между ними. Голубизна – базовая феноменологическая составляющая человеческого зрительного поля.
В первые три сотни лет истории науки на сам ум не обращали почти никакого внимания. Поскольку целью науки было познание абсолютно объективной действительности в том виде, в каком она существует с точки зрения Бога, ум или сознание человека представляли незначительный интерес. Ученые пытались описать действительность независимо от человеческого опыта и для этого человеческий ум – основной источник субъективных ошибок – оставляли за скобками. До конца ХХ века само сознание не было серьезным предметом научных исследований и до сих пор рассматривается как всего лишь эмерджентное 32 следствие деятельности сложных нейронных сетей.
В отличие от науки отправной точкой для буддизма выступает мир субъективного опыта. В основе такого подхода – абсолютно прагматический мотив: желание искоренить страдание и причины страдания на пути к освобождению. Для того, кто пытается понять мир переживаний, ум играет центральную роль. Благодаря уму возможно переживание опыта; без осознавания нет переживания.
Взгляд за пределы
После долгого изучения и практики самадхи и других методов, царевич Гаутама сел под дерево, с тех пор именуемое на санскрите деревом бодхи (пробуждения). Он поклялся не вставать с места, пока не достигнет цели своих поисков – освобождения. В ночь своего просветления он исследовал сущностную природу ума. Направив внимание за пределы своего ума – индивидуальной психики, обусловленной биологией, социальным окружением и личной историей, – он погрузился в более глубокое измерение сознания, лежащее в основе психики.
