29 мая в войска за подписями заместителя Верховного Главнокомандующего Маршала Советского Союза Жукова и первого заместителя начальника Генерального штаба генерала армии Антонова была направлена директива № 220110, в которой определялись мероприятия по дезинформации противника[46]. Они предусматривали создание не менее трех оборонительных рубежей на глубину до 40 км и подготовку населенных пунктов к круговой обороне. Фронтовые, армейские и дивизионные газеты должны были публиковать материалы по оборонительной тематике. В войсках требовалось строго соблюдать режим радиомолчания, а к разработке планов операций во фронтах и армиях привлекать узкий круг лиц.

Перегруппировка соединений и частей проводилась с соблюдением мер маскировки. Все передвижения осуществлялись только в ночное время и небольшими группами. Личному составу запрещалось разглашать сведения о том, откуда следуют эшелоны. После выгрузки из них люди и техника немедленно уводились в леса и другие районы, обеспечивавшие скрытное расположение.

С целью убедить немецкое командование в том, что летом главные удары Красной Армии последуют на юге и в Прибалтике, генерал армии А.И. Антонов 3 июня направил командующему 3-м Украинским фронтом генералу армии Р.Я. Малиновскому директиву следующего содержания:

«В целях дезинформации противника на Вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо п о к а з а т ь за правым флангом фронта сосредоточение 8—9 стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией, для чего выделить Вашим распоряжением необходимые силы и средства.

Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района. В местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия ЗА[47], обозначив одновременно и ПВО всего района установкой зенитных средств и патрулированием истребителей.

Наблюдением и фотографированием с воздуха проверить видимость и правдоподобность ложных объектов.

С планом мероприятий можно ознакомить лишь ограниченный круг людей.

Срок проведения оперативной маскировки – с 5 по 15.6 с. г.»[48].

Несмотря на принятые меры, имели место нарушения мероприятий оперативной маскировки. 10 июня генерал армии Антонов направил телеграмму представителю Ставки ВГК Маршалу Советского Союза Жукову, в которой говорилось:

«Данные перехвата открытых радиопередач противника за последние дни показывают, что в связи с безнаказанностью полетов разведывательной авиации противника, проводимые сейчас мероприятия, ему становятся частично известными.

Так, за 8 и 9 июня самолетами-разведчиками противника обнаружены наши эшелоны на станциях: Салтановка (30 товарных вагонов), Хальч (эшелон – 60 вагонов, голова – на восток), Гомель – Центральная (500 вагонов и 3 паровоза), Гомель – Западная (500 вагонов и 6 паровозов под парами), Городичи (до 100 товарных вагонов), Бабичи (100 товарных вагонов); и, кроме того, обнаружены строительство зенитных артпозиций на южной окраине Сосновки и строительство нового аэродрома (предположительно) сев.-вост. Озаричей.

Настоящей борьбы с самолетами-разведчиками противника наша авиация, как видно, не ведет»[49].

Огромный объем работ по материально-техническому обеспечению боевых действий выполнили соединения и части тыла. К началу наступления армейские запасы составляли: продовольствия – 12—20 сутодач; горюче-смазочных материалов – 3,4—4,2 заправки; боеприпасов – 2,2—4 боекомплекта[50].

Особое внимание было уделено организации взаимодействия войск фронтов с партизанскими формированиями, действовавшими на территории Белоруссии. Они насчитывали 150 бригад и 49 отдельных отрядов (всего 143 тыс. человек)[51], которые базировались в труднодоступных для действий немецких войск районах, широко используя лесные массивы и заболоченные участки местности. Партизанским формированиям были поставлены следующие задачи: уничтожение штабов и военной техники, ведение разведки в интересах наступавших фронтов, захват и удержание выгодных рубежей и плацдармов на реках, срыв вывоза советских граждан в Германию, недопущение разрушения мостов и предприятий.

7 июня Белорусский штаб партизанского движения утвердил план действий на коммуникациях врага. Планом предусматривалось, что в проведении массового подрыва рельсов на железнодорожных коммуникациях противника примут участие все партизанские бригады и отряды, не участвовавшие в оборонительных боях по отражению крупных карательных экспедиций противника. Исходя из этого, в план были включены северная, средняя и южная группировки партизанских соединений Вилейской области, Могилевское соединение, группировки партизан, действовавшие в треугольнике Минск – Борисов – Бобруйск, южная Минская группировка, часть бригад Полесского соединения, соединения Коржа[52], Сикорского[53], а также группировки, действовавшие в Барановической и Белостокской областях.

8 июня председатель СНК Белорусской ССР П.К. Пономаренко направил партизанским соединениям письмо, в котором говорилось[54]:

«Противник, используя затишье на советско-германском фронте, усилил перевозки живой силы, техники по железным дорогам. С целью срыва вражеских перевозок приказываю:

1. Всеми силами вашего соединения произвести массовое разрушение рельсов методом “рельсовой войны”.

2. К подготовке операции приступить немедленно, сохраняя ее в строжайшей тайне.

3. Первый подрыв рельсов произвести в ночь на 20 июня. В дальнейшем наносить непрерывные удары, добиваясь полного срыва перевозок противника.

Дополнительные указания даваться не будут, действовать самостоятельно в ночь на 20 июня и далее.

4. О ходе операции доносить немедленно».

В то время как в штабах фронтов велась работа по планированию операций, в войсках развернулась оперативная и боевая подготовка. На 3-м Белорусском фронте на учебных полигонах, расположенных в тылу, были оборудованы позиции, подобные вражеским. Стрелковые роты и батальоны учились штурмовать их, наступать в высоком темпе, не отставать от огневого вала более чем на 250 метров. С началом атаки пехота вела огонь всеми средствами и училась подавать сигналы переноса огня. Стрельба боевыми снарядами и патронами дисциплинировала людей, повышала ответственность, а новички из пополнения привыкали к разрывам снарядов и пулеметному огню. «…Командармы по совету Черняховского под видом строительства второй полосы обороны выводили в тыл части дивизий, а то и целиком дивизию, – отмечал генерал-майор Н.И. Алексеев. – Там они приводились в порядок, доукомплектовывались, а после одна половина их возводила оборону, причем это делалось по-настоящему, всерьез, хотя многие командиры и воины горели желанием наступать, а не обороняться. Другая половина строила учебные поля, при этом местность подбиралась подобная той, на какой эти части будут прорывать оборону врага. На местности возводились позиции с препятствиями, минными заграждениями, дзотами, бронеколпаками и артиллерийскими позициями – именно такие, какие предстояло этим частям штурмовать. Вот на таких-то полях и обучались взводы, роты, батальоны и танки штурму и прорыву мощной, глубоко эшелонированной вражеской обороны. Одновременно в армиях, корпусах и дивизиях проводились командирские занятия на картах и ящиках с песком. А там, где на пути наступления были реки, добавлялся проигрыш “форсирование водной преграды”»[55].

На 2-м Белорусском фронте с каждым батальоном из дивизий первого эшелона было проведено до 10 учений. Особое внимание обращалось на отработку с войсками и штабами вопросов подготовки и ведения наступления с форсированием реки. С этой целью подразделения и части ежедневно тренировались в переправе на реках в районах расположения дивизий. В ходе занятий командиры и штабы совершенствовали свои навыки в организации и поддержании взаимодействия пехоты с артиллерией, танками и авиацией. Пехотинцы учились «прижиматься» к разрывам снарядов своей артиллерии, а артиллеристы – ставить и перемещать огонь, сообразуясь с действиями пехоты и танков.