Меня трясло от волнения. Я никогда в жизни не делала ничего подобного. То есть ухаживать за детьми я, разумеется, умела. Ведь я занималась этим почти десять лет, хотя больше в детских садах, а не в семьях.

Дело в другом. Я не привыкла рисковать. Сколько себя помню, всегда опасалась потерпеть неудачу. Я безумно желала этой поездки и в то же время смертельно боялась того, что она принесет.

Как назло, поезд опаздывал, и дорога до Эдинбурга заняла не четыре с половиной часа, согласно расписанию, а почти шесть. Когда я выбралась из поезда на вокзале Уэверли, с трудом волоча затекшие ноги, выяснилось, что я безнадежно опоздала на следующий. К счастью, в Карнбридж шел еще один поезд, в ожидании которого я отправила миссис Элинкорт сообщение с многословными извинениями и предупреждением о задержке.

Наконец он прибыл – старенький и невзрачный, совсем непохожий на просторный современный «Интерсити», доставивший меня в Эдинбург.

Я устроилась у окна. Поезд мчал меня на север, расстилавшиеся за стеклом зеленые поля сменились дымчато-голубыми и лиловыми вересковыми пустошами, за которыми поднимались покатые вершины гор, и с каждой станцией картина становилась все более темной и торжественной. Это было так красиво, что я забыла о своем раздражении.

Вид величественных холмов вдали настроил меня на философский лад. Мандраж прошел, я расслабилась, и… не знаю, как вам объяснить, мистер Рэксем… у меня словно появилась надежда. Надежда, что моя жизнь изменится.

Мы проезжали станции со смутно знакомыми названиями: Перт, Питлохри, Авимор, а небо за окном становилось все темнее. Наконец я услышала: «Следующая остановка – Карнбридж», поезд замедлил ход и остановился. Я вышла на платформу, сама не своя от волнения. Что дальше?

Миссис Элинкорт написала, что меня кто-нибудь встретит. Что это значит? Такси? Человек с табличкой, на которой написано мое имя?

Пройдя вслед за группкой путешественников к выходу, я в нерешительности топталась на месте. Немногочисленные пассажиры поспешили к автомобилям встречающих друзей и родных, а я стояла с тяжелым чемоданом у ног, мрачно рассматривая пустеющий перрон. Сумерки переросли в темноту, и мой оптимизм начал испаряться. Что, если миссис Элинкорт не получила мое сообщение? Она не ответила. Возможно, вызванное заранее такси не дождалось, и они решили, что я не приеду.

Меня вновь охватила тревога.

Было начало июня, но после лондонской летней духоты вечерний воздух оказался неожиданно прохладным. Со стороны гор налетали порывы холодного ветра, и я, поежившись, теснее запахнула тонкое пальто.

Страшно хотелось курить, однако я знала по опыту, что появляться на собеседовании, благоухая сигаретным дымом, – не лучшее начало. Я посмотрела на телефон. Поезд пришел вовремя – то есть точно в то время, которое я указала в сообщении миссис Элинкорт. Я подумала, что надо выждать пять минут вежливости и позвонить ей. Время истекло, однако я решила подождать еще немножко. Не хотелось производить плохое впечатление и надоедать людям: мало ли, вдруг застряли в пробке.

Прошло еще пять минут. Я начала рыться в сумке, чтобы достать распечатанное письмо, и вдруг заметила идущего в моем направлении мужчину с руками в карманах. Он подошел ближе, и наши взгляды встретились. Волнение не помешало мне заметить, что молодой человек высок, строен и чрезвычайно симпатичен, несмотря на трехдневную небритость и спутанные темные волосы.

Поравнявшись со мной, незнакомец вытащил руки из карманов, и я заметила, что они испачканы, как будто он возился с землей или машинным маслом и вымыл их второпях. На нем был рабочий комбинезон, и я подумала, что это какой-нибудь стрелочник, однако мужчина неожиданно ко мне обратился:

– Роуэн Кейн?

Я кивнула.

– Меня зовут Джек Грант.

Он обезоруживающе улыбнулся, словно в ответ на шутку, понятную лишь избранным. Говорил он с шотландским акцентом, только более мягко и четко, чем девчонка из Глазго, с которой я работала после школы.

– Я из Хетербро. Сандра попросила тебя встретить. Извини, что опоздал.

– Привет, – смущенно ответила я, сама не понимая, почему так смутилась, и прочистила горло, лихорадочно соображая, что еще сказать. – Гм… ничего страшного.

– Поэтому я в таком виде, – продолжал парень, сокрушенно оглядев свои руки. – Она сказала, что тебя надо встретить, полчаса назад. Я как раз чинил газонокосилку и боялся опоздать к поезду, поэтому даже не переоделся, бросил все и поехал. Я возьму чемодан?

– Я сама, он не тяжелый. Спасибо, что приехал.

– Не за что, это моя работа, – пожал плечами Джек.

– Ты работаешь у Элинкортов?

– Ага, у Билла с Сандрой. Даже не знаю, как назвать мою должность. Думаю, я фигурирую в ведомостях компании как шофер, но на самом деле я скорее помощник широкого профиля. Занимаюсь садом, ремонтирую машины – в общем, мастер на все руки. А ты новая няня?

– Еще не знаю, – осторожно ответила я.

Джек широко улыбнулся, и я непроизвольно улыбнулась в ответ. У него была заразительная улыбка.

– Я приехала на собеседование. А много претенденток они пригласили?

– Двух или трех. Ты гораздо лучше первой, та почти не говорила по-английски. Не знаю, кто написал ей резюме, но, по словам Сандры, она не могла сделать это сама.

– Надо же! – От его слов мне стало легче. Прежде я рисовала в воображении целую процессию безупречных, вышколенных нянь в стиле Мэри Поппинс. Я выпрямилась и разгладила складки на юбке. – Это хорошо. В смысле, для меня, а не для нее.

Пройдя через небольшую стоянку, мы направились к длинному черному автомобилю на противоположной стороне дороги. Джек щелкнул брелоком в кармане, фары загорелись, а дверцы распахнулись вверх, словно крылья гигантской летучей мыши. Я вытаращила глаза и хихикнула, вспомнив, как гордился мой отчим своим невыразительным серым «Вольво». Джек вновь улыбнулся.

– Необычная, да? Это «Тесла», электрическая. Не уверен, что хотел бы такую машину, но Билл… Да ты скоро сама увидишь, он просто бредит всякими техническими новинками.

– Правда? – тупо переспросила я.

Столь незначительная деталь показалась мне исполненной особого смысла, точно позволяла лучше узнать этого безликого человека. Дождавшись, пока я поставлю чемодан, Джек спросил:

– Хочешь сидеть сзади или рядом со мной?

– Если можно, впереди, – покраснев, сказала я.

Меня передернуло от мысли, что я буду по-королевски сидеть сзади и обращаться с ним как с шофером.

– Отсюда лучше видно, – только и сказал он, щелкнул пультом, опуская крылья, и открыл переднюю пассажирскую дверцу. – Садись, Роуэн.

Я на мгновение замерла, не сообразив, что он обращается ко мне, но быстро овладела собой и села в машину.

К тому времени я уже понимала, что Элинкорты – весьма обеспеченные люди. У них есть личный помощник, и они готовы платить няне пятьдесят пять тысяч фунтов в год – значит, не испытывают нужды в средствах. Однако лишь на подъезде к Хетербро-Хаусу я начала понимать, насколько они богаты.

Мы остановились перед высокими стальными воротами, которые медленно распахнулись, очевидно, среагировав на какой-то датчик в автомобиле. Мне стало не по себе. Почему-то захотелось сказать Джеку, что я приехала сюда не из-за денег. Сколько же они зарабатывают? – вертелось у меня в голове.

«Тесла» с бесшумным электрическим двигателем катилась по неширокой извилистой дороге в жуткой тишине, лишь гравий поскрипывал под колесами.

– Ничего себе, – тихонько пробормотала я, когда мы завернули за очередной поворот, а дома все еще не было видно.

– Обширные угодья, да? – искоса посмотрел на меня Джек.

– Да уж.

Разумеется, в этих краях земля не такая дорогая, как в Лондоне, но все равно чего-то стоит.

Мы протряслись по мостику через быструю речушку с черной от торфа водой и въехали в небольшую сосновую рощу. За деревьями мелькнуло красное пятно, и я вытянула шею, но уже темнело, и я подумала, что померещилось.