«Джойс, даже не хочу знать, о чем вы думаете. Это не просто иллюзия, это весьма интересные чары, которые изменяют внешность на противоположную. Темные волосы на светлые. Меняет цвет глаз. И немного сглаживает, изменяет черты лица».

Ну вот, а я-то думала…

«Что, хочется найти на меня компромат?», – подразнил Гайер.

«Ну не то, чтобы», – протянула я. И пошла готовиться ко сну.

Утром я сразу направилась в лечебницу – но идее, Хенкс уже должен был получить результаты анализа зелья. И они оказались неожиданными.

– Что значит, подчиняющее зелье? – спросила я неверяще.

– То и значит. Оно потому и запрещено, что выпивший человек делает все по приказу того, чья кровь добавлена в зелье. Антидот еще не придумали. Ну за исключением смерти.

– Чьей?

– Да все равно, хоть выпившего, хоть того, чья кровь добавлена.

Я стояла в ступоре и пыталась понять, зачем кому-то…

– А что происходит, если выпивший человек в коме?

– Разницы особой нет, зелье не имеет срока действия, так что Исай бы попал под его влияния сразу после пробуждения.

Офигеть.

Шла обратно я в полной прострации. Мне хотелось кому-то рассказать, свалить ответственность за все происходящее на кого-нибудь другого. Чтобы не нужно было вычислять преступника и думать, кому и зачем понадобился Гайер. Только вот он был против того, чтобы я поставила кого-либо в известность.

«Пока я не могу никому доверять, даже ректору», – заявил он мне. – «Также надо помнить, что если у него есть подчиняющее зелье, он может опоить им кого-угодно. Мы и так рискнули с Хенксом».

Ну это да. Вообще, как мне рассказал Хенкс, зелье это очень сложное для изготовления, но при желании и деньгах найти все ингредиенты можно.

Я пыталась расспросить профессора подробнее от том, зачем он мог кому-нибудь понадобится, но он и сам не был уверен. Причиной могло оказаться и то самое изобретение, которое его прославило, и другие наработки, и даже необходимость что-то смастерить по заказу.

Я же вспоминала криво лежащую схему и склонялась больше к тому, что приготовившему зелье нужен уже созданный артефакт. Ведь никто не знал, как Гайер смастерил этот…

«Морритус»

«Что?»

«Так я назвал артефакт. Правда, пока только в своих записях. Патент ведь на него не получен».

«Почему?»

«Для получения патента нужно раскрыть тайну изготовления, а на это я не готов пойти»

«Профессор, подождите», – до меня только сейчас дошло. – «А где, вы говорите, держите записи по этому артефакту?»

Уж лишь бы не в кабинете.

«В личной лаборатории», – ответил Гайер. – «Дома. В нее точно никто попасть не сможет, Джойс. Я предвидел подобные события и позаботился о безопасности».

Ну, это замечательно. Вот только…

«А если кто-то другой его смастерит?»

«Не смастерит»

«Да почему вы так уверены?»

«Потому что», – медленно проговорил Гайер, – «для него нужен волос русала».

«Кого?», – я замерла на месте.

«Русала. Их почти не осталось в этом мире. Несколько лет назад мне посчастливилось спасти жизнь одному из них, и в награду я попросил несколько его волос – это ведь уникальный и малоисследованный наполнитель. И в процессе своих экспериментов я и изобрел морритус. Сомневаюсь, что кто-то сможет пройти по моему пути, тем более, что русалов уже давно никто не видел».

«Профессор. я все равно не понимаю, почему вы не хотите получить патент».

Гайер устало вздохнул.

«Потому что тогда маги начнут целенаправленно охотиться на русалов. Ведь если их волос обладает такими интересными особенностями, то почему бы не использовать кровь? Или слезы? Ногти? Глаза?»

Я замотала головой, пытаясь остановить его речь. Это все слишком ужасно. Да, люди добывают для магов магические элементы, который часто представляют собой части тел животных, но русалы – это ведь разумный, пусть и дикий народ. Это невозможно!

«А почему вы думаете исчезли гарпии? Их перья и глаза стали использовать в зельеварении».

Я сразу вспомнила несколько старинных целительских рецептов, которые содержат в себе эти ингредиенты. Мороз по коже! Почему я раньше об этом не задумывалась? Училась, зубрила рецепты, но не вздрагивала, когда нужно было положить в зелье какой-нибудь сомнительный на вид ингредиент. Для меня важнее была правильность приготовления.

На моем фоне поведение Гайера вызывало уважение.

«Джойс, я, конечно, польщен, но если мы задержимся в этом коридоре еще на пять минут, то опоздаем на занятие. Ваше, между прочим».

Ох, точно, диагностика!

К счастью и мое занятие, и даже урок у второкурсников прошли нормально. Мне нужно было только написать инструкцию на доске и проследить, чтобы студенты не взяли неподходящие наполнители. Ничего сложного для меня, с учетом, что Гайер все отслеживал и подсказывал. Хотя ребята сначала приняли меня не особо радостно. Еще бы, ведь под иллюзией я выглядела даже младше некоторых из них.

А после наступило время разработки артефакта, во что я погрузилась с головой. Одной на меня и Гайера. Вечером мы даже успели позаниматься защитой мыслей, чему я была только рада.

Постепенно моя жизнь с таким необычным соседом в голове наладилась. На Гайера больше не покушались, и я, которая еще несколько дней после того нападения была готова услышать писк кольца и бежать в лечебницу, постепенно успокоилась и перестала ожидать худшее.

Меня почти перестали смущать гигиенические процедуры и общие сны. А через пару недель я, как и говорил Гайер, научилась полностью прятать свои мысли, после чего вздохнула с огромным облегчением – все-таки меня напрягало, что я для него открытая книга.

Мои однокурсники очень удивлялись тому, что я появлялась только на практических занятиях, да и то не на всех. Из-за этого даже пара недовольных и завистливых парней начали на меня наезжать, но Рик всех приструнил. Хотя, как по мне, и пусть бы они шли жаловаться ректору, как хотели, я бы посмотрела потом на их физиономии.

Ведение уроков у артефакторов-второкурсников мне даже в какой-то степени неожиданно понравилось. Мне было приятно делиться знаниями, которые я накануне получала от Гайера, помогать и направлять ребят. Постепенно их отношение ко мне потеплело. Я не задавалась, не одергивала их, так что скоро мы уже общались почти на равных, с учетом, что я все же была преподавателем.

С артефактом тоже все шло неплохо, мы с Гайером уже доработали схему и начали подготовку ингредиентов для наполнителей. Над ними предстояло работать еще пару месяцев, и я искренне надеялась, что к выпускному мы доделаем артефакт полностью и сможем активировать.

Так как некоторые ингредиенты должны были готовиться отдельно и длительное время, у нас появились свободные часы, которые Гайер, к моей радости, разрешил заполнить обезболивающим артефактом. И работать над ним оказалось еще интереснее.

Вообще все шло замечательно, с профессором у нас установилась почти идиллия в общении, когда случилось нечто, что чуть все не разрушило – меня пригласили на свидание.

Вообще раньше с этим парнем я не общалась. Так, видела его в столовой, иногда пересекались на лекциях. Я даже не помнила, с какого он факультета. Тем неожиданнее стало его внезапное появление у моей комнаты в общежитии – даже разузнал, где я живу! Он явился с букетом фрезий, и я, открывшая без задней мысли дверь, остолбенела.

– Привет, Этель. Я Норель. – улыбнулся он. – Это тебе, – и протянул букет.

Я растеряно приняла цветы.

– Спасибо.

И посмотрела на него. Пригласить зайти? Но парень решил мою дилемму.

– Я хотел сказать, что ты мне давно очень нравишься, но сначала у тебя были отношениям с этим Харди, потом я был несвободен… В общем, сейчас у нас обоих никого нет, и я подумал, почему бы не попробовать встречаться? Как ты смотришь на то, чтобы вместе сходить в город на этих выходных?

Как я смотрю? Я вообще не знаю, как на это смотреть!

И тут подключился Гайер, который, видимо, тоже сначала растерялся.