Renee Ann Miller

NEVER DECEIVE A VISCOUNT

© Renee Ann Miller, 2018

© Издание на русском языке AST Publishers, 2021

Блумсбери, Лондон

Апрель 1877 года

Саймон Марлтон, виконт Адлер, вытянулся на кровати рядом со своей любовницей. Кокетливо улыбнувшись, Вивиан раскинула рыжие волосы по белой шелковой наволочке и выгнула спину, привлекая его внимание к своему телу, хорошо видимому сквозь тонкий пеньюар.

Предполагалось, что это движение возбудит его. Но ничего не произошло. Саймон знал, что последует дальше.

– Кого мы будем изображать сегодня? – спросила Вивиан, ведя пальчиком по его обнаженной груди до пояса штанов. – Ромео и Джульетту или Антония и Клеопатру? Можем побыть порочными и инсценировать «Вампира». Ты будешь кровожадным властелином, а я бедной молочницей, которую ты соблазнил в лесу.

Саймон стиснул зубы. Он от души сожалел о том, что взял в любовницы актрису, тем более временно оставшуюся без работы. Лучше бы выбрал танцовщицу, какую-нибудь гибкую женщину, не испытывающую необходимости режиссировать каждую их сексуальную встречу или придумывать сюжеты, которые заканчиваются смертью. И уж точно не ту, кто во время оргазма кричит: «Бис! Бис!»

Еще одна ночь с Вивиан, и он сыграет Кассия, бросившегося на меч.

– Когда у вас начинаются репетиции новой пьесы в театре «Лицеум»?

Она накрутила на пальчик свой локон и надула губки.

– Сэр Генри хочет ставить «Гамлета». В нем мало достойных женских ролей, хотя из меня получилась бы замечательная Офелия. – Она села и драматически раскинула руки. – О, что за гордый ум сражен…

– Когда начнут? – спросил Саймон.

– Только через несколько месяцев. Я от скуки сойду с ума.

Она театрально прижала ладонь тыльной стороной ко лбу и опустилась на подушки.

«Боже милостивый, несколько месяцев!»

Саймон с трудом подавил стон.

Вивиан приподнялась на локте и взяла с прикроватного столика бокал с кларетом.

– Адлер, почему бы тебе не пригласить нескольких гостей в твой загородный дом? Мы бы могли поставить небольшой спектакль.

Уж лучше наесться помоев для свиней. До чего глупо было думать, что общество актрисы поможет развеять хандру, терзавшую его в последнее время! Может быть, небольшая разлука с Вивиан представит ее в более выгодном свете?

– Как насчет отдыха в Париже? – спросил он.

Она села так резко, что расплескала вино. Красные капли заблестели на девственно-белом покрывале. Она потерла их краем своего прозрачного одеяния, втерев красное вино в покрывало.

– Какая прелесть! Когда мы поплывем?

«Мы? Боже праведный, нет!»

Он спрыгнет с корабля раньше, чем они увидят землю.

– У меня в городе есть неотложные дела.

– Я могу подождать, чтобы мы отправились во Францию вместе. На корабле ты сможешь сыграть Черную Бороду, а я – благородную даму, которую ты похитил.

На его щеке дернулась жилка.

– Нет.

– Красную Бороду?

– Мне кажется, есть корабль, который отплывает из Дувра завтра, – произнес он, игнорируя ее предложение.

– Завтра? – между тонкими бровями появилась небольшая морщинка.

– Да, и в Париже ты сможешь немного походить по магазинам. Посети того модельера, Чарлза Уорта[1], он сейчас очень популярен. Купи себе несколько платьев.

Ее карие глаза широко распахнулись.

– Платьев?

– Да. Утром моя карета первым делом отвезет тебя на вокзал Виктория.

Эмма Траффорд тихонько постучалась в комнату сестры и приоткрыла дверь. Одинокая свеча на прикроватной тумбочке слабо освещала темное помещение. Двенадцатилетняя Лили в белой хлопковой ночной рубашке стояла у окна, и казалось, ее худенькое тело и светлые волосы поглощают лунный свет.

– Лили? – прошептала Эмма.

Охнув, девочка резко повернулась, спрятав за спину театральный бинокль.

«Ах ты, маленькая негодница!» Да если та сплетница, что живет через дорогу, заметит, что Лили за ней шпионит, весь Блумсбери будет об этом знать еще до того, как рассветет!

– Ты следишь за миссис Дженкинс?

– Вовсе нет. Можно умереть от скуки, весь день глядя, как она клюет носом.

Эмма с облегчением выдохнула и выглянула в окно. Небо Лондона не было затянуто извечным туманом. Может быть, Лили решила предаться более интеллектуальным занятиям?

– Ты наблюдала за созвездиями?

– Э-э… ну да, за звездами. – Лили прикусила нижнюю губу. Однажды, когда они постареют и поседеют, Эмма расскажет своей сестренке, что та всегда прикусывает нижнюю губу, когда врет.

– Ничего подобного. Признавайся.

Лили, стоявшая босиком, переминалась с ноги на ногу. Даже в таком тусклом свете Эмма видела два алых пятна на фарфоровых щечках сестры.

– Я наблюдала за женщиной, которая недавно вселилась в дом рядом с миссис Дженкинс. Ты ее видела? Она примерно твоего возраста, может, чуть старше. Носит шляпки с перьями и платья с огромными турнюрами. Поздно ночью к крыльцу подъехала красивая карета, и очень высокий джентльмен вошел в дом.

– Ты за ними шпионила? – Эмма изо всех сил старалась не завопить пронзительно.

– Ну, сегодня они не закрыли ставни, и мне стало любопытно.

Эмма ахнула:

– Лили, это неприлично!

– Ха! Если ты думаешь, что я веду себя неприлично, посмотрела бы ты на них. Хочешь знать, в чем они легли в кровать?

Эмма хотела, но прежде, чем она успела солгать и сказать «нет», сестренка уже на всех парусах неслась вперед.

– Женщина нацепила ночную рубашку, которая едва ей грудь прикрывает. А на дяденьке… ну, на нем остались только подштанники. – В голосе Лили звучали шок и возбуждение.

– О боже мой! – Эмма метнулась к сестре, протянув руку. – Лилиан Мэри Траффорд, отдай мне бинокль. Немедленно!

Лили выпятила нижнюю губу, но бинокль отдала.

– Эм, у этого дядьки руки толстые, как на картине Тициана про Марса. И у него самый большой…

Эмма закрыла рот сестренки ладонью. Она не знала, что Лили собиралась сказать, но этот ребенок проводит слишком много времени в библиотеке, рассматривая художественные альбомы, посвященные эпохе Ренессанса, и Эмма боялась, что интерес Лили подогревается вовсе не любовью к искусству.

– Больше ни единого слова. – Эмма убрала руку.

– Но он совсем не похож на старого мистера Пибоди, когда тот выпивает слишком много пунша на рождественском приеме у миссис Грин и снимает рубашку и штаны. – Лили чуть подалась к сестре и заговорила приглушенным голосом: – Он скорее похож на изображения голых мужчин на потолке в Сикстинской капелле. Но больше. И мощнее.

«Ой, мамочки!» Эмма старалась прогнать сладострастные образы, пытавшиеся пробраться в ее сознание.

– Не веришь мне, посмотри сама. – Лили, сияя глазами, показала на окно.

Соблазн присоединиться к сестренке в этом греховном занятии так и манил Эмму. Она никогда не видела мужчину в одних подштанниках. Ну, за исключением мистера Пибоди, но его тощее телосложение и тонкие, как карандаши, ноги ни в малейшей степени ее не впечатляли. А тот единственный случай близости… этот сокрушительный провал она вспоминать не желала.

Эмма положила бинокль на прикроватный столик и задернула шторы.

– Забирайся под одеяло и пообещай мне, что ты больше не будешь подглядывать за соседями. Особенно за этими соседями. – Она подтащила сестренку к кровати.

Насупившись, Лили залезла под одеяло и скрестила на груди руки.

– Обещаю.