Мария прожила жизнь так, как когда-то мечтала - в большой семье, с Егором у неё было двенадцать детей. Из них ни один - а так же ни один из внуков и правнуков - не обнаружил признаков болезни, из чего можно уверенно утверждать, что Мария гена матери не получила. Из всех детей не подарили внуков ей только трое - Анастасия, утонувшая в семилетнем возрасте в реке, и Майя с младшим братом Никифором. Пятеро её детей ушли на фронт в Великую Отечественную Войну, и трое не вернулись - Яков, Майя и Никифор, убежавший на фронт шестнадцатилетним и дошедший до Берлина. Егор вернулся инвалидом, они с женой воспитали четверых детей - дочерей Марию и Екатерину, сына Алексея, родившегося в 1946, в годовщину победы, и племянника Евгения - сына Якова, оставшегося полным сиротой в 45м. Это самое малое количество детей в скворцовских семействах - все остальные дети Марии были так же многодетны, младшие дети Марии приходились ровесниками старшим из внуков. Травмированный некогда собственной семейной традицией, Павел бдительно следил, чтобы среди имён не было повторов, называть разрешалось только в честь уже умерших родственников, исключение было только одно - Егор не отказал себе в том, чтоб назвать старшую дочь в честь горячо любимой приёмной матери. Второй раз традицию, правда, частично, нарушила сама Мария - самую младшую дочь, пользуясь отъездом мужа, она коварно назвала Павлой, Пашке по приезду оставалось только смириться, хотя первое время он в шутку грозился, что пойдёт и переименует дочь. Анюта не дожила два месяца до начала войны, её мать умерла ещё в начале 30х. Дети любили её, она частично заменила им отсутствие обеих бабушек - рассказывала сказки, вязала тёплые вещи, мастерила из подручных средств игрушки. Жили, при таком количестве, разумеется, весьма скромно, все дети с малых лет были включены в домашнюю работу - держали корову, козу, курей, летом дети ходили за грибами, ловили рыбу - маленькая Настя и утонула, перевернувшись со старшим братом на лодке. Одна из младших дочерей Марии Анфиса писала: «Мы были одним из немногих домов в Советском Союзе, где имелись портреты последних царя и царицы - попросту потому, что это часть нашего семейного альбома. Это, впрочем, не помогало нам, детям, осознать, что наша мать - царская дочь, в нашем восприятии наша мама была отдельно, а великая княжна на старой фотографии - отдельно, как ни похожа на неё. Мама была слишком простой, совершенно деревенской, она обладала невероятной физической силой - я помню, как легко она перетаскивала на руках телят, рубила здоровенные чурки, в годы войны, когда мужчин в селе осталось мало, она помогала многим дворам заготавливать дрова и чистить снег, с детворой строила снежные крепости. Хватало же на всё сил. Летними вечерами она пела вместе с деревенскими бабами, на свадьбы стало традицией просить её испечь свадебный каравай».
«Бабушка была совершенно монументальной женщиной, настоящей сказочной богатыршей, - вспоминал один из её внуков Пётр, - с возрастом она располнела, из-за чего стала уже тяжеловата на подъём, но дом неизменно держался ею. Сдавать она стала только в последние годы, после смерти деда - хотя вполне своего природного жизнелюбия и твёрдости характера она, конечно, не утратила, но не проходило недели, чтоб она не говорила что-нибудь вроде того, что «Пашенька заждался её на том свете» и отдавала распоряжения насчёт своих похорон. Нас, безумно её любивших, это порой порядком раздражало».
Мария скончалась в 1984 году, на простом металлическом памятнике значилось: «Скворец Мария Николаевна, великая княжна Романова». В конце 80х, когда семейство съехалось на очередную годовщину, кто-то заметил, что «Скворцов уже столько, что можно образовать уже новую деревню, так и назвать - Скворцы». Идея неожиданно нашла широкий отклик, и семейство в полном составе выбрало для заселения мёртвый посёлок Малый, переименованный в Малые Скворцы, туда перевезли даже могилы Павла и Марии. Последним переселилось семейство Елены, ухаживавшей за Татьяной и Риммой - единственные из всех скворцовских, кого можно было назвать городскими жителями. На начало нового века Малые Скворцы насчитывали 342 жителя - все прямые потомки Марии. Они и теперь там живут.
Алексей, как и собирался, стал лётчиком и в 1927 году женился на Лизе. Он мечтал, чтоб их с Ицхаком свадьбы состоялись одновременно, но Ицхак ухаживал за Наташей ещё пять лет - хотя справедливым будет сказать, что часть из этого времени Наташа ухаживала за Ицхаком. У яркой актрисы, любимицы публики и лично товарища Сталина, поклонников было много, молва периодически приписывала ей бурные романы, но все родственники и друзья семьи убеждённо утверждали, что Наташа и Ицхак были единственной любовью друг друга, хотя ревновали оба, это верно, страшно. У них родилось четверо детей, двое из которых стали врачами, как и отец. По материнской стезе пыталась пойти дочь Лилия, но особых успехов не достигла. Леви и Миреле, поженившись в 1925 году, прожили совершенно счастливых 10 лет, оборвавшихся трагическим несчастным случаем - Миреле оступилась на лестнице, выходя из концертного зала. Все усилия врачей были бесполезны. На следующий день Леви покончил с собой.
Катарина вышла замуж за Ваньку, вместе с юным Францем они переехали в Ленинград. Блокаду пережила только их младшая дочь Амелия, будущая жена младшего сына Ицхака. Алексей погиб в 1944 году, его самолёт взорвался в небе над Берлином. Только малолетние дети удержали Лизу от того, чтобы сойти с ума от горя.
Трагически сложилась судьба их старшей дочери Октябрины. В 1950 году она познакомилась с Эндрю Гудманом, официально сотрудником Красного Креста, а фактически молодым разгильдяем, решившим практически в пику отцу, бизнесмену, глубоко религиозному человеку и консерватору, проехаться по странам социалистического лагеря. С ним она сбежала в Америку, в СССР их личное счастье оказалось под запретом. Семейство Гудманов всячески хлопотало о совершенно очаровавшей их Брине, всё-таки им льстило иметь в невестках хоть морганатическую, но внучку последнего русского императора, тем более что и Эндрю, осознавая, что ему предстоит содержать семью на сколько-то подобающем уровне, чтобы не разочаровать жаждавшую свободной и сытой жизни невесту, взялся наконец за ум и начал интересоваться семейными делами. А через два месяца после свадьбы молодые бесследно исчезли из своего номера в отеле, продолжавшееся без малого три года расследование не имело результатов. Газеты не сомневались, что до несчастных молодожёнов дотянулась мстящая рука советских спецслужб, версия конкурентов по бизнесу была гораздо менее популярной, хотя её придерживались мать и сестра Эндрю, предпочитавшие представлять что-то всё же менее леденящее душу и кровь. Лишь в начале 90х стало известно, что спецслужбы были свои, американские - всё же люди там работали и с более опытными, чем юная Брина, хотя она готовилась к этой миссии с 14 лет. Эндрю ещё на родине несколько раз посещал социалистические кружки, но тогда это было действительно подростковым баловством и жаждой экстрима, но благодаря Брине на родину он вернулся убеждённым социалистом. Попросту, родня, привыкшая к легкомыслию балованного сыночка, сомневалась в его красочных рассказах о приключениях в империи зла лишь в той части, что думала, что он многовато подвигов приписывает себе, а на деле благодарить нужно золотых людей из миссии Красного Креста и мать Брины, эту несчастную самоотверженную женщину, отдавшую почти все ценности семьи на подкуп различных влиятельных лиц, чтобы помочь хотя бы старшей дочери оказаться на свободе. В таких разговорах отец обычно удовлетворённо хмыкал, что стоит благодарить бога за существование СССР - хороший переплёт поставил их оболтусу мозги на место, и мать накидывалась на него с упрёками - как можно такое говорить, ведь их сын мог погибнуть ужасной смертью. Остаётся лишь порадоваться за стариков, они не дожили до того, чтоб узнать правду. Впрочем, им едва ли было бы тяжелее, чем Маргарите, рыдавшей над семейным альбомом, из которого она сорок лет назад вырвала все фотографии с сестрой - правду о миссии Брины знала только мать, и можно себе представить, что она чувствовала, видя, как её дочь ненавидят и считают предательницей все, и не имея возможности даже намекнуть. Но таков был выбор Брины, она знала, на что шла. Из лаконичной публикации явствует, что Октябрина и Эндрю признали, что их целью в США было создание подпольной организации для распространения социалистических идей и подготовки вооружённого восстания, однако касаемо имён сообщников и единомышленников не сообщили контрразведке ничего того, чего бы они и так не знали. Они были казнены 12 февраля 1951 года.
