Как видим, христианство дало имперской идее качественно новое понимание. Все современники тех событий были убеждены, что до Христа люди жили разрозненно, и отсюда – все беды и войны. После пришествия Спасителя все изменилось – как чудо, возникла Кафолическая Церковь и Вселенская империя, Римское царство, детище Христа. Как Церковь объемлет собой весь мир и может быть только Церковью Вселенской, так и православное государство, хранитель веры и благочестия, могло быть только всемирным. Римская империя явилась зримым воплощением идеи единства христианского мира, а императоры – его главы11. Без Римской империи немыслима Кафолическая Церковь, но эта связь взаимна – Римская империя без Церкви также существовать не может. Только так она получила сакральное обоснование и прочную основу в сознании своих подданных.
Время и фактические события, вследствие которых границы Империи постоянно изменялись (как правило, в сторону уменьшения территорий), не смогли тем не менее убить саму вселенскую идею. Она настолько глубоко укоренилась в римском сознании в указанной выше редакции, что многие императоры вели длительные и тяжелые войны, преследуя своей целью реставрацию некогда обширнейшей державы мира.
При св. Юстиниане I Великом (527—565) Римская империя, хотя и ненадолго, едва ли не полностью восстановила свои прежние владения. И историк особенно отмечает то обстоятельство, что войны, вследствие которых от ариан были освобождены обширные территории, носили религиозный характер12. При последующих императорах – Ираклидах, Исаврах, Македонцах идея восстановления единой христианской Империи также являлась неизменным мотивом внешней политики Византийских василевсов. В конце VII века, когда арабы захватили Иерусалим, Александрию, Антиохию, Отцы Трулльского Собора, игнорируя фактическую сторону дела, утверждали, что именно Римский император «принял управление родом человеческим по мановению свыше»13. Позднее император Мануил I Комнин (1143—1180) гордился, когда его называли «новым Юстинианом». Он тоже мечтал о воссоединении Италии с Римской империей и даже замышлял перенести столицу в Рим14.
Это была поистине величественнейшая держава, причем не только в политическом, правовом, военном и экономическом отношениях, но и культурном. Весь мир грезил о Константинополе, как о городе чудес, окруженном золотым сиянием, в котором уже в VI в. проживало около миллиона человек15.
«Со всех сторон мира Константинополь привлекал к себе иностранцев. Скандинавские викинги приходили сюда, чтобы служить в императорской гвардии, и рассчитывали составить себе здесь состояние; русские записывались в императорскую армию и флот и давали им хороших солдат; армяне входили в состав лучших корпусов византийской армии. В Константинопольском университете вокруг знаменитых учителей толпились ученики со всей Европы, иностранцы, стекавшиеся сюда из арабского мира и даже иной раз с Запада. Константинополь, по одному меткому определению, был Парижем Средних веков. Его чудеса приводили в восхищение путешественников»16.
Как подсчитали последующие исследователи, только один Константинополь давал государству ежегодно не менее 83 млн золотых монет, и город жил в состоянии какой-то неописуемой роскоши. Но остальные торговые и промышленные центры Римской империи мало отставали от Константинополя. Александрия по праву считалась центром торговли и промышленности, Фивы и Коринф славились изготовлением шелковых тканей, в Патрасе шили пурпурные одежды. Фессалоники являлись цветущим и богатым городом, и большие толпы иностранцев заполонили его улицы и особенно порт и рынок. В мастерских вырабатывались медь, железо, цинк, свинец, стекло, и объемы производства были столь велики, что могли удовлетворить любые нужды. Помимо этого, процветали торговые города: Дуррацио, Анкона, Корфу, Боница, Корона, Навпль, Афины, Халкида, Деметриа, Хризополис, Переферион, Абидос, Адрианополь, Апрос, Гераклея, Родос и многие другие. Все, произведенное в любом цивилизованном уголке Древнего мира, стекалось в Византию17.
Власть Римского императора была единственно легитимной во всей Вселенной, и это являлось аксиомой практически для всех современников вне зависимости от их национальной и политической принадлежности. Поскольку миссия императора как главы и первого защитника Кафолической Церкви заключалась в распространении света веры, а Вселенная по пророчествам обетована Царствию Небесному, то, следовательно, вся земля по «божественному праву» принадлежит императору. Как следствие, император не только имел право (или даже был обязан) требовать назад все захваченные варварами земли, но и владеть остальными, еще неведомыми ему, если те будут открыты. Поэтому император являлся естественным сюзереном, выражаясь европейскими понятиями, всех варварских государей, основавших на римских и даже смежных территориях свои государства18.
Как полагают, и мусульманским авторам тех веков не было чуждо убеждение, что Византийский император является законным властителем многих народов, в том числе македонян, греков, болгар, валахов, аланов, русских, иберийцев (грузин) и венгров19.
Даже в XIV в., когда от Византии оставалась одна тень прежнего могущества, современники все еще были убеждены в том, что единственно легитимным государством в мире является Священная Римская империя. Хрестоматийным примером выступает известное сочинение Данте Алигьери (1265—1321) «Монархия», написанное в 1313 г., где присутствуют интересные строки. «Светская монархия, – писал Данте, – называемая обычно империей, есть единственная власть, стоящая над всеми властями во времени и превыше всего, что измеряется временем». Для него человеческий род хорош, когда он един, т.к. только в одном Боге заключаются подлинные основания единства. А это возможно только в том случае, когда человечество подчинено одному правителю. И если Римская империя существовала не по праву, то Христос бы не родился в это время20.
Не удивительно, что варварские короли испытывали глубокое благоговение перед Римской империей и готовы были повторять слова одного из своих товарищей: «Да, император – земной бог, и всякий, кто поднимет на него руку, должен заплатить за это преступление своей кровью!» Они настойчиво добивались признания за ними римских титулов и называли императора «своим повелителем». Чувствуя себя вассалами царя, они почтительно принимали от него распоряжения, подчинялись его решениям и обращались к нему как высшему судье, если между ними происходили недоразумения. Даже франки, славящиеся своим свободолюбием, называли императора «достославным повелителем» и «отцом» и в известных пределах готовы были признать его власть над собой21.
Как великую награду, вожди гуннов и готов принимали согласие императоров (к примеру, св. Юстиниана Великого) стать их восприемниками при совершении таинства Крещения. Лангобарды и гепиды разрешали у царя свои территориальные споры и считали его своим «крайним судьей». Африканские маврусии имели закон, согласно которому никто не вправе властвовать над ними, прежде чем Римский император не пришлет ему, даже если в тот момент они воевали с Византией, знаки царской власти22.
В Италии наиболее верным и послушным вассалом империи была Венеция, где преобладали этнические греки. Императоры доверяли венецианцам надзор за порядком на Адриатике, а с конца X в. (992 г.) предоставили им значительные торговые привилегии. В Южной Италии особенно тяготели к Византии республики Неаполь, Гаэта и Амальфи. Лангобардские государи Салерно, Капуи и Беневента, хотя и не были столь надежными вассалами, в целом приняли византийский протекторат. На Северо-западе Балканского полуострова и по всему побережью Адриатического моря союзниками Империи, особенно против болгар, были славянские государства Хорватия и Сербия, обращенные императором Василием I Македонянином (867—886) в христианство и подчиненные Римской империи. На Востоке, на берегу Черного моря, Херсон служил ценным наблюдательным пунктом, проводником политического и экономического влияния на хазаров, печенегов и русских. На Кавказе правители Алании, Абхазии, Албании гордились тем, что носили византийские титулы и получали от Византии субсидии23.
