– Ирма, детка! – ко мне мгновенно подсела улыбавшаяся во все тридцать два зуба довольная свекровь, занимая остальное свободное место и не позволяя своим появлением любопытствующим аристократам приблизиться для возможного общения со мной. – Вы великолепно танцевали!

– Благодарю, матушка… – Щеки просто пылают. Да, двигалась в танце не я, но стыдно мне…

Остаток вечера прошел как в густом тумане. Герцогиня постоянно охраняла меня от назойливых собеседников, о чем-то весело рассказывала, я же мечтала поскорей оказаться у себя в покоях.

– Антон, ну откуда я знаю, когда она может… Ох, Антон, тебе, похоже, снова повезло: только недолго, голубки. У меня скоро начнется важная встреча.

– Тоша! – передо мной стоял единственный во всех мирах мужчина, которого я всегда искренне была рада видеть и которого по-настоящему любила. Он мягко улыбнулся, и я почувствовала, что таю, глядя в любимые серые глаза:

– Я очень скучал, Ирма. Отец отправил меня в командировку, и только сегодня я смог вырваться сюда. Как ты?

– Я тоже очень скучала… – боги, я и здесь краснею, опять ярко пылают щеки…

– Ты в порядке? У тебя грустные глаза.

Я вздохнула:

– Обычные семейные проблемы… Ничего страшного…

Удивление в голосе моего альтер-эго:

«Варт-таки отреагировал? Что-то случилось? Он тебя наказал за мою выходку?»

«Нет, просто…»

Мой любимый тем временем озабоченно нахмурился:

– Я бы очень хотел помочь тебе.

И я бы этого очень хотела, Тоша… Жаль только, что подобное невозможно…

– Ирина Николаевна, – в дверь постучали, и в кабинет заглянула полненькая секретарша моей подруги, – все уже собрались в конференц-зале, ждут вас.

Мешок желания не имеет дна. Японская пословица

Ирина:

Уйдя с работы на пару часов раньше, я заранее тщательно подготовилась ко встрече. Что там Ирма в свое время говорила? Что если уважаешь мужчину, должна обязательно прийти в платье? Все верно? Я ничего не напутала? Платья я не любила и в своей взрослой жизни ни разу их не носила, предпочитая джинсы, брюки, костюмы, иногда – комбинезоны, но чутью подруги на этот раз доверилась и заблаговременно приобрела такой необычный для меня вид одежды, повесив его в гардеробе на самое видное место. И вот сегодня я с внутренним содроганием натянула на себя свою одежку. Так, теперь краска. Отлично. Макияж получился практически как у индейцев на тропе войны: черные ресницы, четко подведенные брови, зеленые тени, растушеванные практически профессионально, нарисованный румянец на щеках, алые, чуть припухшие, как будто после долгих поцелуев, губы. В общем, кукла Анюта, мейд ин СССР.

Подойдя к зеркалу, полюбовалась на свое отражение: неплохо, совсем неплохо. Атласное платье действительно выбрано удачно: с узким, полностью облегающим верхом, выгодно подчеркивающим мою грудь, небольшим, но манящим декольте и прямой, тоже облегающей юбкой. Не очень длинное, всего лишь по колено, ярко-красное, сразу приковывающее к себе всеобщее внимание. На ноги – туфли, конечно же, тоже ярко-красные, на высоком каблуке. Так ненавидимые мной Москино. Да, не самое лучшее, что есть у меня, но они идеально подходят к созданному мной образу. Чувствую, завтра ноги будут отваливаться, но это того стоит – сегодня я буду королевой.

И закончим мы драгоценностями: небольшой изящный кулончик в виде змейки – на грудь, в уши – золотые сережки с рубинами, на запястье левой руки – браслет из белого золота. Рубиново-белая змея. Бойтесь меня. Да, чувство юмора у меня довольно странное, я в курсе.

Ну и финальная нота – духи. Я обожала Ив Сен-Лоран за его пряные и часто мягкие ароматы. Вот и сейчас остановила свой выбор на флакончике этого бренда. «Черный Опиум». То, что надо для этого обещающего быть безумным долгого вечера. «Вот иду я красивая по улице, а мужики вокруг так и падают, так и падают… И сами в штабеля укладываются!»

С Мишкой мы договорились встретиться уже у самой школы. Причем это предложил сам мужчина. Почему именно так, я не уточняла, хотя подозревала, что у него проблемы с личным транспортом (или же полное отсутствие этого транспорта) и нет денег на такси, и ему стыдно честно признаться в таких вещах своей успешной даме сердца. Мне, в принципе, было все равно. Дольше, чем нужно для упокоения одного настырного призрака, я общаться со своим нынешним ухажером не собиралась ни при каких условиях.

Приехав точно в срок, я поставила машину на стоянку перед школой, нехотя вылезла из-за руля и внимательно оглядела старое трехэтажное кирпичное здание. Внешне, конечно, все изменилось: вместо старых рассохшихся деревянных окон появились новые пластиковые, поставили наконец-то железную дверь с кодовым замком, само здание, похоже, несколько раз ремонтировали. Наверное, и внутри тоже будут изменения. Скорей всего. Столько лет прошло. Все течет, все меняется. Вот только заходить внутрь мне не очень-то и хотелось…

Когда твоя мать работает учительницей в той же школе, в которой учишься ты, и одноклассники, и остальные ученики, да и все школьные учителя начинают выделять тебя, смотреть на тебя косо, с подозрением. Мол, и оценки свои ты точно по блату получаешь, и знаний у тебя в голове не особо много, а переходишь ты из класса в класс исключительно благодаря протекции маменьки, да и вообще, что может вырасти путного из этого угловатого подростка, постоянно зубрящего алгебру и русский, но при этом участвующего во всевозможных пацанячьих разборках и диверсиях. На ковре у директора я бывала часто, чаще, чем остальные ученики в школе. И возможно, если бы не мать, не ее репутация первоклассного преподавателя, столь необходимого этому учебному заведению, меня действительно выгнали бы в конце концов из школы, вручив справку о прослушанных часах, или даже поставили бы на учет в детской комнате милиции.

Тем не менее я доучилась, получила в нужное время вместе со всеми свой аттестат и на выпускном вечере в задрипанном кафе на окраинах города, где большинство моих одноклассников впервые попробовало алкоголь, дала себе обещание забыть о годах, проведенных здесь, как о жутком кошмаре, непонятно почему вдруг приснившемся под утро.

– Ира?

О как. Оказывается, пока я все это время витала в мечтах и предавалась детско-юношеским воспоминаниям, за мной наблюдали. Поворачиваюсь, готовая увидеть кого угодно, даже первую красавицу школы, не дававшую мне тогда прохода. Нет, пока обошлось. Пока только Мишка. Небо, где он раскопал этот темно-серый костюм в полоску? От него же нафталином за километр несёт. Не удивлюсь, если в него облачался еще дед моего спутника в своей глубокой юности. Что, совсем туго с финансами? Зачем тогда на встречу пришел и меня с собой пригласил? Повыпендриваться, что ли, захотелось? Смотрите, мол, с какой красоткой я теперь?

Заставила себя улыбнуться:

– Здравствуй, Миша. Я не опоздала?

Гулко сглатывает:

– Н-нет… Все в порядке…

Он опять начал заикаться? Э… А я точно хочу идти на этот вечер? Да еще и с таким типом?

– Мишка, ты? – низенькая, толстая, практически квадратная женщина в длинном широком балахоне до пят, который платьем можно было назвать лишь с огромной натяжкой, и с видавшей виды сильно потрепанной хозяйственной сумкой в руках, вынырнув из уже начавших сгущаться летних сумерек, раскачиваясь при ходьбе, будто беременная гусыня, быстрым шагом приближалась к нам с противоположной стороны улицы. Какое измученное выражение на круглом простоватом лице. Кто, где и чем ее пытал? Это что, тоже наша бывшая одноклассница? Что-то не припомню я такой…

– Рита? – мой кавалер между тем удивленно посмотрел на женщину, будто не ожидал встретить ее сегодня здесь, а до меня вдруг дошло, кого я вижу перед собой. Маргарита Аничкова, маленькая полненькая красавица-хохотушка, девчонка, в которую были влюблены многие мальчишки на нашей параллели. А сохла она всегда, если мне не изменяет память, лишь по толстяку Мишке. Вот только тот ни в какую не желал ее замечать, упрямо сосредоточившись на мне. Да, как кардинально жизнь меняет некоторых людей… Встретила бы на улице – даже не узнала бы.