Вот мимо рыбного отдела я никогда и нигде не пройду! Особенно мимо такого, где японцы работают. В конце концов, до запланированного обеда еще часа два гулять, пара коробочек суши нам не повредит. Публика – преимущественно азиаты, лишь один мужичок европейской наружности в компанию затесался, не считая нас с мужем.
Мимо сладостей проходим спокойно, от американского шоколада я вообще не в восторге. Он, на мой взгляд, совершенно невкусный. Наши друзья и родные, живущие в Америке, постоянно просят привезти из Европы приличный шоколад. А еще – французскую копченую колбасу и, к моему удивлению, голландский сыр! Впрочем, когда я увидела, что продается в американских магазинах под видом сыра, я перестала удивляться. Продукт из сыра, сыра в котором вообще нет, к тому же стоит каких-то безумных денег. Я не говорю о том, что в продаже нет нормального сыра, но наличие этой весьма недешевой гадости говорит о том, что сыр стоит еще дороже.
Народу на рынке много, место за стойкой или столиком с разбегу не найдешь, но молодежь это не смущает. Молодежь разместилась прямо на полу между брадобрейней и креслом чистильщика обуви. Точнее, чистильщицы, и очень симпатичной причем. Все, к выходу. Здесь уже никаких продуктов нет, одни произведения искусства сомнительной ценности вдоль стен в коридоре выставлены.
Америка сама ничего не придумывает. Копирует у других и доводит до уровня величия. Примеров тому много, но сейчас я говорю о парке High Line, что означает Высокая Линия. Его сделали по подобию парижской Promenade Plantee. Не так давно на этом месте проходила железная дорога, рельсы, впрочем, никуда не делись до сих пор. Их оставили как часть дизайна.
Дорога была построена в 1934-м году. Она шла от 34-й улицы до Сент-Джонс Парк Терминала и служила для перевозки товаров в этой когда-то самой индустриальной части Манхэттена. Последний поезд, к радости местных жителей, прошел здесь в 1980-м году, он вез несколько вагонов с замороженными тушками индеек.
Около десяти лет дорога стояла заброшенной. Как и в Париже, власти понятия не имели, что с нею делать. Может совсем разобрать вместе с платформой к чертовой матери? Потому что творилось здесь всякое. Но созданная в 1999-м году группа энтузиастов, называющих себя Друзьями Высокой Линии, предложила разбить прямо на платформе парк. Дискутировали долго, наконец, город выделил на создание парка пятьдесят миллионов долларов. А железная дорога утратила свой статус и была удалена из реестра федеральной службы наземного транспорта США.
Первая секция парка открылась в 2009-м году, сейчас построили еще две секции. Длина парка – примерно два с половиной километра, и, вроде как, продлевать его уже больше некуда. Скамеек здесь столько, что кажется, парк создан не для прогулок, а для посиделок. Они могут двигаться по рельсам. Хочешь – приближайся к соседу, хочешь – катись от него. Парк идет вдоль рынка Челси, подняться на платформу можно по лестнице или на лифте.
Там, на высоте десяти метров, вас встретит непонятно с какой целью бредущий в никуда человек в одних трусах. Ненастоящий, конечно – статуя. Глаза у него закрыты, руки протянуты вперед, как будто боится натолкнуться на что-то. Сделан очень натурально, сразу и не поймешь: живой, не живой? Я, так до последнего была уверена, что это – человек, странных людей в Нью-Йорке хватает. А что кожа блестит, так жиром мужик намазался, чтобы не мерзнуть. Какой-то парень долго вглядывался в лицо скульптуры, чуть ли не касаясь его носом. Потом присел на корточки и недоверчиво потрогал большой палец ноги. Правдоподобность – нереальная, даже ноготь обломан на среднем пальце. Лиза, которая и посоветовала нам сюда пойти, иначе, как придурком, его не называет, потому что здорово испугалась его однажды. Подсвеченный снизу, в темноте он производит сильное впечатление.
Лиза работает неподалеку и иногда ходит сюда обедать. Так она рассказывала, что в теплую погоду здесь бывает столько народу, что буквально сантиметра свободного на скамейках не найти! Тени особой нет, но повсюду включаются брызгалки-фонтанчики. Молодые и не очень тела лежат на теплых скамеечках, солнышком наслаждаются… А нам сейчас лишь бы пробежать побыстрее по этому замечательному и интересному парку! Потому что так холодно, ну сил никаких нет! И где вчерашние плюс пятнадцать?
Траву в парке никто не сажает, она растет по принципу самосева еще с тех дней, когда здесь ходили поезда. Дикорастущий высокохудожественный бурьян, так я это называю. Ну, а кусты и деревья, тут уж садовники и специалисты по парковому ландшафту решают, чему расти, а чему – нет.
Не знаю, с какой целью расстреливали стену нового дома красными шариками краски. Может быть, была какая-то художественно-политическая акция, а может, просто кто-то баловался. Здесь периодически устраивают разные выставки – постоянные и временные. Тот мужик, что в трусах людей пугает, тоже часть очередной экспозиции.
Манхэттен находится в перманентном состоянии строительства, вдоль всей Высокой Линии тянутся в небо новые и ремонтируются старые небоскребы. А за стройкой виднеется Гудзон. Где-то правее находятся пирсы. Оттуда уже завтра отойдет наш корабль. Даже не верится, что поплывем в лето! А пока дует очень сильный ветер, он сдул нас с платформы на ближайшем же спуске. Все равно мы почти до самого конца парка дошли, до конечной его точки со станцией метро буквально сто метров оставалось. Но мы в метро не пойдем, мы дальше мерзнуть будем.
Я редко передвигаюсь по Манхэттену на общественном транспорте и вообще считаю, что лучший транспорт – это ноги. Метро – это скучно, и много народу. К тому же, под землей ты пропускаешь все самое интересное, а за границей, как вы знаете, интересно все. Даже отражение совершенно неинтересного дома в другом таком же неинтересном доме – интересно. У себя дома мимо этого я прошла бы спокойно, а здесь тут же родилась фраза, что в Нью-Йорке домам даже отражаться тесно.
Честно говоря, я развлекаюсь афоризмами от холода, тут же озвучивая их мужу. Потому что пока болтаешь о всякой ерунде, вроде как согреваешься. Вот почему, интересно, где-нибудь во Флоренции примитивный подворотный пейзаж мы считаем нормальным, а в Америке – убогим? Потому что Америка богаче и современнее, наверное, а Флоренцию облагораживает древность.
Мы двигаемся в сторону ресторана «Русский Самовар», а по дороге фиксируем все, что видим. Ирландский паб, например. Ирландцев в Нью-Йорке очень много, а стало быть, и пабов. Кстати, ирландцы занимают особое место в классификации пациентов у американских врачей. Они считаются очень сложными и проблемными пациентами, потому что в больницу идут только тогда, когда боль терпеть уже не могут. Еще они редко разговаривают о своих проблемах, в том числе и о медицинских. Эту информацию я прочитала в американском учебнике по психиатрии. Читала просто из любопытства и от нечего делать. Одно время муж подумывал о работе врачом в Америке и готовился к экзамену, так что этих учебников у нас в доме было много. Для первого экзамена надо было выучить одиннадцать учебников, на девятом муж решил, что нам, в общем-то, и здесь живется неплохо.
Мимо нас проезжают машины желтого цвета, это все такси. Всего по Манхэттену их бегает тринадцать тысяч, цифра эта – фиксированная, установленная давно и изменению пока не подлежит. На капоте каждой машины прикреплен жетон – пожизненная лицензия на работу таксистом. Наличие жетона на машине вовсе не означает, что ее водитель является обладателем жетона, чаще всего он просто наемник. Первый жетон был продан в 1937-м году за десять долларов, двадцать лет назад он стоил порядка двухсот тысяч, совсем недавно – миллион долларов, а сейчас – полмиллиона. Виной падения стоимости жетона – Uber, новая альтернатива такси. Американские таксисты очень недовольны.
Иду и удивляюсь… Вот почему туристы в Нью-Йорке пользуются экскурсионными автобусами? Мне кажется, в них больше стоишь, чем едешь. Разве можно здесь быстро передвигаться? К сожалению, машина скорой помощи тоже торчит в пробке. И желтый грузовик с портретом усатого мужчины и американскими флагами на прицепе – тоже. Я отметила её за красоту, яркость и мой любимый цвет и пошла дальше. Через два блока и один светофор мы опять поравнялись с ней, и только на следующем блоке машина свернула и исчезла из поля нашего зрения. А теперь представьте, что та машина – ваш автобус, и вы в нем сидите! Лично мне это бы не понравилось, хотя в других городах автобусами hop on hop off я иногда пользуюсь. Все, прекращаю болтовню, пришли уже.
