И сейчас, на корме маленькой лодки, он снова находился посреди мира и над ним и мчался, словно весенний ветер сквозь кроны деревьев. Саймон поднял весло перед собой… оно превратилось в меч.

– Усирис был моряком, – неожиданно пропел он, и слова потоком пришли к нему из детства.

Он слышал эту песню очень давно, когда был совсем ребенком.

Бинабик и Мария повернулись, чтобы на него посмотреть, и Саймон ухмыльнулся.

Саймон смолк.

– Почему ты замолчал? – спросил Бинабик.

Мария продолжала на него смотреть, и ее взгляд стал задумчивым.

– Больше я не помню, – признался Саймон, опуская весло в бурлящий след, который оставляла лодка. – Я даже не знаю, откуда взялись эти слова. Наверное, одна из горничных мне пела, когда я был совсем маленьким.

Бинабик улыбнулся.

– Хорошая песня для путешествия по реке, – заметил он. – Хотя некоторым деталям не хватает исторической точности. Ты уверен, что больше ничего не помнишь?

– Да, это все, – ответил Саймон.

Его не слишком встревожило, что он не сумел вспомнить остальное. Один час, проведенный на реке, полностью исправил его настроение. Саймон уже плавал на рыбачьей лодке в заливе, и ему это нравилось… но нынешнее путешествие не шло ни в какое сравнение, мимо проносился лес, а под ним подрагивала лодка, легкая и послушная рулю, как жеребенок.

– У меня нет песен для плавания по реке, – признался тролль, которого порадовало настроение Саймона. – В горах кануков все реки превратились в лед, и их используют только для катания. Но я мог бы спеть о могучем Чукку и его приключениях…

– Я знаю речную песню, – сказала Мария и провела тонкой белой рукой по густым черным волосам. – На улицах Мермунда поют множество матросских песен.

– Мермунд? – спросил Саймон. – Как девочка из замка могла побывать в Мермунде?

Мария скривила губы.

– А где, по-твоему, принцесса и весь ее двор жили до того, как она перебралась в Хейхолт, – в полях Наскаду? – фыркнула она. – Конечно, в Мермунде. Это самый красивый город в мире, там встречаются океан и великая река Гленивент. – Но ты ничего не знаешь, ты там не был. – На ее губах появилась озорная усмешка. – Мальчик из замка.

– Тогда спой! – взмахнув рукой, предложил Бинабик. – Река ждет. Как и лес!

– Надеюсь, я все помню, – сказала она, украдкой посмотрев на Саймона, который ответил ей надменным взглядом, – ее замечание не сумело испортить ему настроение. – Это песня плывущих по реке матросов, – продолжала она, откашлялась и запела – сначала осторожно, потом все увереннее – мелодичным гортанным голосом.

К тому моменту, когда Мария добралась до припева во второй раз, Саймон и Бинабик уже запомнили слова настолько, что смогли к ней присоединиться. Кантака прижала уши, пока они кричали и вопили, а быстрое течение Эльфвент несло их вперед.

– «Океан, он большой вопрос, а Река – для всего ответ…»

Саймон пел на пределе возможности своих легких, когда нос лодки во что-то врезался и отскочил в сторону: они опять оказались среди камней. К тому моменту, когда им удалось преодолеть опасный участок, все сбили дыхание и не могли петь. Однако Саймон продолжал улыбаться, а серые тучи над лесным пологом снова окатили их новыми потоками дождя, он поднял голову и принялся ловить капли на язык.

– Дождь пошел, – сказал Бинабик, приподняв брови под прилипшими ко лбу волосами. – Я думаю, что мы все промокнем.

Недолгое молчание прервал пронзительный и искренний смех тролля.

Когда свет, просачивавшийся сквозь полог листвы, начал тускнеть, они подплыли к берегу и разбили лагерь. После того как Бинабик развел костер с помощью желтого порошка из мешочка, он достал один из пакетов со свежими овощами и фруктами, который дала им Джелой. Предоставленная себе Кантака скрылась в лесу, но вскоре вернулась с мокрой шкурой и следами крови на довольной морде. Саймон посмотрел на Марию, которая с задумчивым видом посасывала косточку от персика, чтобы посмотреть, какой будет ее реакция на жестокую сторону волчьей натуры, но если девушка что-то и заметила, виду она не подала.

«Должно быть, она работала на кухне у принцессы, – решил Саймон. – И все же если бы я засунул чучело ящерицы ей под плащ, тогда – могу спорить – она бы подскочила».

Мысль о том, что она могла работать на кухне у принцессы, заставила его задуматься о том, какие обязанности выполняла Мария на службе у принцессы – и теперь его заинтересовало, почему она за ним шпионила? Но когда он попытался задавать ей вопросы о принцессе, Мария лишь качала головой и отвечала, что не станет ничего рассказывать о своей госпоже или службе, пока не доставит послание в Наглимунд.

– Я надеюсь, ты не станешь обижаться на мой вопрос, – сказал Бинабик, когда убрал остатки ужина и достал свой разбирающийся посох, чтобы вытащить из него флейту, – но что ты будешь делать, если Джошуа нет в Наглимунде и ты не сможешь передать ему послание?