Алые сполохи пламени робко проклюнулись в расширяющемся море из трав: закрученные красные лепестки огненных лилий подобно фениксам восставали из пепла и праха там, где на землю проливалась человеческая кровь, восставали, распускаясь во всём своём неэстетичном великолепии цветка мира мёртвых.

Мир окончательно сошёл с ума – посреди зимы, на руинах замка Мацумото, расцвели тысячи бутонов хиганбаны…

– Боги слышат твоё сердце, Леон, и отвечают на молитвы, – спокойно произнёс неслышно появившийся Маэда Ючи, усаживаясь на траву рядом со мной и скрещивая под собой ноги. – Но что ты собираешься делать дальше?

Почтительно склонив голову в знак приветствия, я сел на пятки, лицом к человеку, вернувшемуся из небытия. Коснувшись пальцами распускающихся бутонов хиганбаны, насладился их мягкой шелковистостью и задумался над услышанным вопросом, который противоречил всем моим ожиданиям.

– Самурай продолжит служение господину и его семье. Разве может быть иначе? – спустя минуту молчания я смог выразить своё недоумение и только после этого поднял глаза на главу рода Маэда.

В его взгляде плескалась невыразимая тоска и сожаление, густо замешанные с чувством вины, точившим этого человека изнутри. Маэда Ючи страдал от угрызений совести, как и положено порядочному человеку в его ситуации.

В прошлом году, в день Почитания Старших, он и его семья уцелели благодаря самопожертвованию воинов и вассалов. Раненого Ючи в полубессознательном состоянии в убежище доставил мой отец, после чего надёжно запечатал сюзерена и его родных в самом безопасном месте замка, способном выдержать даже прямое попадание тактического ядерного заряда. А затем, выполнив свой долг, мой отец отправился на смерть…

– Я не просто так задал именно этот вопрос, Леон, – мягко произнёс Ючи и широким жестом руки указал мне на расцветающее поле битвы, заставленное палатками и оживающее под зычные возгласы командиров: – Эти люди шли за тобой и сражались под знамёнами Хаттори. Это они шёпотом рассказывают медикам из Нагано и наёмникам-иностранцам о молодом Драконе, потомке богов и герое, чья слава уже достойна занесения в предания империи. Им верят. Это уже полностью ТВОИ люди, Леон. Я не смогу их вести. У меня нет на это прав.

– Быть вашим военачальником – большая честь для меня, Маэда-сама, – церемонно поклонившись, сказал я, по-прежнему не понимая, к чему клонит сюзерен. – Мы продолжим войну под двумя знамёнами, и воздаяние падёт на головы наших…

– Этого не будет!

Восклицание Ючи вынудило меня сбиться на полуслове и недоуменно воззриться на собеседника. Глава рода Маэда протестующе мотнул головой и, словно устыдившись своей вспышки, увёл глаза в сторону. Только тогда я обратил внимание, насколько он одновременно похож и не похож на того аристократа, каким его помнил мой брат.

– Свободный Род Маэда проиграл эту войну. Эта ночь на многое раскрыла мне глаза. Наше наследство смертельно опасно. Сегодня за ним пришли Такэда, завтра, почуяв запах крови, вернутся ушедшие прочь союзники, дабы урвать свой кусок, но соблюсти хоть какие-то приличия. Или придёт кто-то другой? Мы слабы, как никогда. Сколько ещё прольётся крови из-за того, что мы не способны противостоять врагам? Сколько ещё людей погибнет, сражаясь против чужой корысти и алчности?

– Мы сражаемся во имя долга и чести. Мы сражаемся, потому что каждый из нас – воин, а значит, и защитник! – забывшись, отчеканил я, протестующе вскидывая голову. – Война должна завершиться, вы правы, но… Прежде мы свершим наше возмездие!

– Такой же, как и отец, – грустно покачал головой Маэда Ючи. – Упрям, воинственен, горд и чрезмерно предан. Всё как велит Кодекс самурая, верно?

– Таков Путь, – мрачно отвечал я, замыкаясь в себе и холодея от нехорошего предчувствия. – Маэда-сама, как ваш верный вассал, я не могу ослушаться вашего приказа. Моя жизнь и мой меч принадлежат вам. Но тогда всё произошедшее, все наши жертвы и потери, всё теряет смысл! Мы не можем склониться перед врагами сейчас! Это против чести!

– Мы склонимся перед волей Императора, Леон. Владыка империи вряд ли одобряет эту войну. Но перед тем, как мы отправимся к нему, я должен завершить одно важное дело! – величественно выпрямившись, Ючи говорил, плавной жестикуляцией как будто пытаясь загипнотизировать меня. – Отныне и навсегда! Род Маэда более не связан с родом Хаттори вассальной клятвой. Таков был мой дар твоему отцу и всей вашей семье. Сейчас же я дополню его ещё одним… Окрестности Мацумото, сам замок и кварталы в Нагано – отныне и навсегда они принадлежат тебе по праву. Владей ими, Леон-сан, глава свободного рода Хаттори!

Слушая его речь, я помрачнел ещё больше, удивляясь тому, как ситуация выворачивается наизнанку. То, что ещё вчера и так принадлежало мне, сегодня было вручено как залог моего молчаливого согласия в позорной капитуляции. Визит в императорский дворец как признание собственной слабости, как просьба о защите и покровительстве…

Кровь в моих жилах и венах вскипела, забурлила, недовольно заворчала эхом голосов моих пращуров, что не знали позора поражения – они либо побеждали, либо гибли, смывая всё своей кровью. И всегда шли до конца.

– Мы верно служили роду Маэда полторы сотни лет. До сегодняшнего дня, – начал говорить я и сделал долгую паузу, собираясь с мыслями. – Мне остаётся лишь с благодарностью принять ваш дар, Маэда-сама. Самый главный ваш дар – свободу действий. И поэтому я не буду присутствовать рядом с вами на приёме у Императора. Наши пути разошлись, Маэда-сама. Род Хаттори продолжит вести войну. Во имя справедливости, во имя воздаяния, во имя…

– Во имя крови?

– Да, во имя пролитой врагами крови! Потому что мы не прощаем тех, кто пытался нас уничтожить! – глухо прорычал я, вставая с земли и порываясь уйти.

– Одумайся, пока ещё не стало слишком поздно! Ты говоришь как мальчишка, ослеплённый жаждой мести! – Ючи попытался остановить меня, придержав рукой за запястье.

– Потому что мне есть за что мстить! Мне и моим людям! Нам не нужно напоминать о тех, кто погиб, выполняя свой долг и защищая вас!!! – мой повышенный тон и звенящая в голосе сталь вынудили бывшего сюзерена вздрогнуть, как от удара. – Вы не хоронили своих родных, Ючи-сан! А память о тех, кто пал, сражаясь за вас, видимо, недостойный повод для мести?!

– Довольно!!! – раненым зверем выкрикнул Маэда, моментально оказавшись на ногах напротив меня. – Я не желаю слушать этот вздор! Повинуйся решению старшего, раз тебе недостаёт ума прислушаться к доводам разума!

– Для принятия решения мне достаточно доводов моего сердца… – тихо сказал я, выпрямившись и спокойно встретив его взгляд. – Разговор окончен, Маэдасан. Меня ждут неотложные дела…

Утро вечера мудренее.

В истинности изречения, позаимствованного из разговорного фольклора второй родины, я убедился по окончании экстренного утреннего совещания, проведённого командором Тарао. Кратко изложив мне общее положение дел, он жестом предложил взглянуть на огромную рельефную карту, спроецированную небольшим голографическим устройством – расположившись на широкой, составленной из нескольких столов импровизированной площадке, она занимала площадь не менее десяти квадратных метров, позволяя в подробности передавать рельеф местности порядка нескольких тысяч квадратных километров.

С целой россыпью цветных флажков, обозначающих передвигающиеся группировки войск и земельные территории под управлением аристократических родов и Императора.

Ненадолго взглянув на неё, я ощутил себя персонажем компьютерной игры стратегического жанра. Множество секторов всех цветов радуги, украшенных гербовыми значками, десятки военных группировок вокруг провинции Нагано – Такэда, Токугава, Тайра.

Враг, бывший союзник и воля Императора.

Усеянные зубами отрядов границы соседних провинций бурлили деятельностью – отступившие с поля битвы силы клана Такэда восстанавливали единую формацию и занимали оборонительные позиции; Токугава, собравшись в одну гигантскую колонну, скорым маршем прорывались вперёд, не делая разницы между городами и чащей; Тайра нагнетали одним присутствием полутысячного ударного гвардейского корпуса при двух десятках тяжёлых мобильных доспехов.