- Вероятно, хотя ты меня не соблазняла.
- Но ведь, по ее убеждению, совершенный во всех отношениях Итан Росс не мог первым обратить на меня внимание.
- И тем не менее, Моника целила в меня. Письма, краска - все это было для того, чтобы причинить боль не только тебе, но и мне. Она сама так сказала.
- Значит, ничего бы не произошло, если бы...
От сильного приступа дурноты Дорис закрыла глаза. То, что сказал Итан, потрясло ее до глубины души. Ей необходимо было время, чтобы обдумать это.
- Впервые увидев тебя, я лишился покоя. Я целую вечность не спал нормально. Но если бы я знал, к чему все это приведет... Боже мой, Дорис, из-за меня ты подверглась этому кошмару...
- Что уж теперь... - вздохнула она. Разговор начинал тяготить ее.
- В тот день ты обвинила меня...
- Я не обвиняла тебя! - решительно возразила она. - Я лишь задала вопрос. Тебе нужно было только ответить "нет". Я была запугана, расстроена, издергана. Я нуждалась в сочувствии и утешении. Семьи у меня нет. Если бы это был ты, - а это вполне могло быть, - к кому я могла обратиться за помощью? А основания для подозрений у меня были. Я тебя почти не знала. Ты так внезапно ворвался в мою жизнь. Тебя не было ни на одной фотографии... Я молилась о том, чтобы это оказался не ты!
- Я был зол, - повторил Итан. - Ты права, это было вполне логичное предположение. Но мне бьшо очень трудно соединить то представление о тебе, которое у меня начало складываться, с тем, что говорила о тебе Моника. Например, о том, что у тебя все еще продолжается роман с Кевином.
- Так теперь ты все-таки поверил, что наши с ним отношения давно уже в прошлом? - язвительно спросила Дорис.
- Слушая Монику, я думал, что ей о нас ничего не известно, более того, казалось, она была искренне озабочена твоими делами. Беспокоилась, что Кевин разобьет твое сердце! Я и предположить не мог, что она все про нас знает!
Ответ Дорис прозвучал особенно тихо и спокойно:
- А почему же ты ей никогда обо мне не рассказывал? Потому что догадывался, к чему это может привести?
- Конечно, нет, - уверенно ответил Итан. - Просто я не привык посвящать кого-то в свои дела. Те фотографии, на которых ты была снята выходящей из Холла, судя по углу обзора, сделаны из дома, из окна моей спальни.
- Значит, она была там, когда...
И если бы они тогда занялись любовью, как он хотел...
- Скорее всего. А почему ты ей ничего не сказала, Дорис? - спросил он с любопытством. - Моника ведь была твоей близкой подругой, а подруги всегда сплетничают, разве нет?
Дорис горько улыбнулась.
- Да, сплетничают, но о нас с тобой мне не хотелось никому говорить. Сначала я стыдилась того, что спала с мужчиной, которого едва знала. А потом это стало для меня слишком важным, чтобы с кем-нибудь обсуждать. Что касается Кевина, то мы не виделись с тех пор, как он познакомился с Эдной, которая вскоре стала его женой. Мы могли бы оставаться друзьями. Жаль, что его брак не удался, я и не знала об этом, но, очевидно, Моника продолжала с ним общаться... - Вдруг страшная догадка осенила Дорис, и она прошептала с расширенными от ужаса глазами: - Боже, она могла сказать Эдне, будто у меня роман с ее мужем, и они расстались именно из-за этого...
- Не знаю... - Итан растерянно пожал плечами. - Думаю, Моника вряд ли стала бы разрушать чужую семью только для того, чтобы насолить тебе. Все, что мне известно, это то, что она пользовалась его оборудованием, чтобы сделать фотографии. Но я выясню, - пообещал он, - и сделаю все, что смогу, чтобы восстановить справедливость. И все же вряд ли нормальная женщина могла поверить тому, что Моника болтает о ее муже, если бы он сам это отрицал.
- Ты полагаешь? Но ты же ей поверил!
- Поверил, но не до конца, и то только потому, что трудно в одночасье разрушить стереотипы. Бытует сильное предубеждение против актрис и моделей. И на пленке ты именно такой и выглядишь - немного испорченной, дразнящей, возбуждающей воображение.
- Но я ведь совсем не такая, Итан! То, что ты видишь на фотографиях и в рекламе, это всего лишь игра, притворство! Мисс Лорен - это не Дорис Ламберт, это совсем другая женщина, не имеющая со мной ничего общего...
- Теперь я в этом убедился, но тогда, в самом начале, мне было известно только одно: я отчаянно хотел тебя, ты меня безумно привлекала. А Моника всегда умела быть очень убедительной. Не знаю, как ей это удавалось, но чем больше она кого-нибудь хвалила, тем менее симпатичным казался этот человек. Дело было не в том, что она говорила, и не в ее интонациях. Если бы кто-нибудь возразил ей, что, дескать, она плохо разбирается в людях, Моника бы это с горячностью отрицала. Однако всегда создавалось впечатление, что тот, о ком она рассказывает, - нехороший человек.
- Это касалось и меня? - грустно усмехнулась Дорис.
- Да, - Итан сделал попытку улыбнуться и продолжал: - Ты знаешь, со мной никогда такого не случалось. Да, меня неумолимо влекло к тебе. Я только об этом и думал. Только это и чувствовал. Но ты была не той женщиной, которая могла бы вызвать у меня симпатию. Я знал, что ты вслед за Моникой пошла работать в авиакомпанию...
Это Моника пошла вслед за мной, - поправила Дорис, не глядя на него. Она пожала плечами. - Сначала я устроилась на работу, через несколько дней там появилась Моника. Со смехом впорхнула в класс, где мы проходили вводный курс обучения. Вот и все. Я была рада ее видеть, - добавила Дорис, - думала, что вдвоем нам будет веселее. - Она взглянула на Итана и сказала с горькой усмешкой: - Так, значит, вот почему твоя мать так меня возненавидела? Из-за того, что считала неподходящей подругой для Моники. Той, которая была для нее почти как дочь. И уж, конечно, она не обрадовалась, что ее сын спит с такой женщиной!
- Не возненавидела, - возразил Итан. - Однако мы все считали, что ты отравляешь Монике жизнь. Она говорила, что ты старалась записаться на все занятия, которые она выбирала для себя в школе. И на музыку, и на рисование, и на спортивные игры. Что ты пошла вслед за ней служить в авиакомпанию и всегда ухитрялась сделать так, чтобы попасть на самые выгодные рейсы. Что ты увела у нее пилота, в которого она была влюблена...
- Что ты сказал? - переспросила Дорис ледяным тоном.
