– Я так хочу, чтобы у меня была хорошая семья, – сказала она. – Чтобы мы с мужем любили друг друга и у нас было много детей.

– Сколько? – спросил Димка.

– Два мальчика и две девочки.

– Я согласен, – сказал он и снова начал целовать ее в губы и шею…

Проснулся Димка, когда за маленьким окошком было еще темно. Снаружи не доносилось ни ветра, ни шороха деревьев. Он осторожно выпростал руку из-под Зинкиной головы, нашарил на столе спички, зажег одну и посмотрел на часы. Было ровно шесть. Он поднялся, укрыл Зинку одеялом и вышел из избушки. Под ногами сразу скрипнул снег. Льдистые звезды, переливаясь на черном небе, молча смотрели на землю.

Постояв немного, он заметил, что небо над тайгой с одного края начало сереть. Значит, там находится восток, догадался Димка. Чтобы выйти к городку строителей, надо идти на север. Но теперь он твердо решил держаться ручья. На север они повернут после того, как дойдут до его устья.

Димка зашел в избушку, растопил печь. Огонь занялся быстро потому, что в печи еще сохранились не погасшие угли. Когда дрова стали потрескивать, а в топке загудело пламя, на нарах под одеялом зашевелилась Зина. Она вытянулась на спине, протерла ладонями глаза и, моргнув несколько раз ресницами, спросила:

– Что, уже надо вставать?

– Лежи, засоня, – ответил Димка. – Согрею чай, тогда встанешь.

Зина села, сбросила одеяло, свесила на пол ноги. Затем потянулась и передернула плечами.

– Замерзла? – спросил Димка, чувствуя, что от одного ее взгляда теплеет в груди. Ему всегда не хватало этого тепла. Только сейчас, глядя на Зинку, он понял, что обрел человека, рядом с которым ему было хорошо. Слишком долго он чувствовал себя одиноким. А одиночество – это то же сиротство.

– Нет, – ответила она, тряхнув головой. – Но вообще-то нельзя сказать, что здесь жарко.

Он подошел к ней, обнял за плечо, поцеловал в голову. Она подняла на него глаза, прижалась щекой к его груди. Ему показалось, что вот так, обнявшись, они могли сидеть сколько угодно и уже от одного этого были бы счастливы.

– Что, Дима? – спросила она, не опуская глаз.

– Я тебя очень, очень люблю, – сказал он, одной рукой подхватил ее и посадил к себе на колени.

– А я в тебя влюбилась сразу, как только увидела, – сказала она.

Снаружи вдруг раздался лай, кто-то заскребся в дверь. Зинка испуганно соскочила с Димкиных коленей, одернула свитер, села и положила руки на стол. Димка рывком встал, распахнул дверь. От порога отскочила серая рослая собака с небольшими, остро торчащими ушами и круглым колечком хвоста, лежащим на спине. В первое мгновение Димка подумал, что это волк. Но он знал, что у волков хвосты никогда не сворачиваются в кольца. Да и взгляд у зверя был совсем не диким. Остановившись метрах в пяти от избушки, он смотрел на Димку внимательными желтыми глазами. Словно удивлялся, откуда здесь могло появиться такое неожиданное существо.

Димка уже хотел закрыть дверь, как у избушки появилась вторая собака. Она, не раздумывая, подскочила к порогу, остановилась на мгновение, за которое успела обнюхать Димку, и юркнула в избушку.

– Ну, вот и гости пожаловали, – сказал Димка, выходя наружу.

Скользя по снегу на широких, подбитых камусом лыжах, к избушке подходил человек, на плече которого висело ружье, а за спиной виднелся рюкзак. Димка понял, что это хозяин. Он был в стареньком, заношенном полушубке и такой же старенькой, вытертой в нескольких местах шапке. Димку удивило его коричневое, плоское, иссеченное глубокими морщинами лицо и узкие, словно щелочки, прорези глаз. Не сбавляя хода, охотник подъехал к избушке и остановился у самых дверей.

– Привет, – сказал Димка, хлопая от неожиданности глазами.

– Здорово, однако, – охотник сдернул меховую рукавичку, протянул для приветствия сухую твердую руку.

Димка пожал его ладонь и сказал, кивнув на избушку:

– Извини, вчера заблудились. Пришлось воспользоваться твоим жилищем.

Стоявшая поотдаль собака осторожно подошла к Димке, задергала кончиком носа, обнюхивая его. Охотник, словно прицеливаясь, окинул его взглядом, затем повернулся к стене, где стояли двое лыж. Прищурился так, что Димке показалось, будто он закрыл глаза. Потом снял свои лыжи и тоже поставил к стене. Димка открыл дверь.

Зина уже успела прибрать все внутри. Шубейка, на которой они спали, висела на гвозде, аккуратно сложенное одеяло лежало в изголовье нар. Охотник, очевидно, не ожидал увидеть здесь женщину, запнулся на пороге и спросил, словно не верил себе:

– Баба, однако?

– Я же тебе говорю, что мы заблудились, – ответил Димка, подталкивая его внутрь. Он уже замерз стоять на морозе.

Охотник зашел, внимательно оглядел избушку, бросил быстрый, сердитый взгляд на собаку. Она, опустив хвост, тут же выскочила наружу. Димка, испугавшийся сначала неожиданной встрече, сейчас обрадовался охотнику. Уж теперь-то они точно доберутся до своего городка. Охотник наверняка поможет найти дорогу.

– Проходи, садись, – сказал Димка, словно он был здесь хозяином, а не гостем. – Тебя как звать-то?

Охотник снял ружье, повесил его на гвоздь над нарами, положил у дверей рюкзак. Достал из кармана папиросу, сунул в рот, открыл печку, зажег от огня лучину, прикурил и только после этого ответил:

– Пырчин зовут.

– Как Пырчин? – удивился Димка. – Имя что ли такое?

– Имя Николай, – пыхнув папиросой, ответил охотник.

Он шагнул к Зинке, отстранил ее рукой, приподнял одеяло, потом заглянул под свою шубейку, висящую на стене. По всей видимости, проверял, в сохранности ли оставляют гости его вещи. Затем перевел взгляд с девушки на Димку и, хитро прищурившись, сказал:

– Заблудился, говоришь?

– Мы нефтепровод строим, – торопливо заговорил Димка. – Пошли поохотится на рябчиков, они увели нас в сторону. А там снег пошел. Если бы не нашли твою избушку, замерзли бы.

Но по глазам Пырчина он видел, что тот ему не верит. По всей видимости, считает, что Димка специально привел девушку в избушку, чтобы переночевать с ней здесь. Димка понял, что охотнику, родившемуся в тайге, трудно поверить, что кто-то может в ней заблудиться. Поэтому спросил:

– Ты что, не знаешь, что мы здесь нефтепровод строим?

– Слышал, однако, – неопределенно ответил Пырчин, попыхивая папиросой и все время поглядывая на Зинку. Девушка, видать, понравилась ему. Димка решил использовать это.

– Если ты не проводишь ее до нашего городка, она замерзнет, – сказал он. – Мы одни дорогу туда не найдем.

– Как я пойду? – Пырчин снова пыхнул папиросой. – Я на охота пришел.

– Так вы охотник? – впервые подала голос растерявшаяся от вида незнакомого человека Зина.

– Плохой охота сейчас стал, плохой, – покачал головой Пырчин. – Ваши люди далеко сополь угнали. Нет сополь. И пелка нет. Плохо остяку. Вчера целый день шел до другой изпушка, один сополь добыл. Совсем плохо.

Димке показалось, что охотник сейчас расплачется. Если соболь и белка ушли из тайги, что же ему остается здесь делать? Но вместо печали в узких, хитроватых глазах охотника светились озорные искорки.

– Правда замерзла? – спросил он, глядя на Зинку.

– Вообще-то здесь не жарко, – передернув плечами, ответила она. – А где вы живете?

– Тайга живу. Недалеко здесь. Два дня идти надо.

Димка вспомнил, как однажды Гудков и Шумейко рассматривали карту будущей трассы. В стороне от нее на берегу таежного озера была обозначена деревня Пырчино. Как говорил Шумейко, ее и деревней назвать нельзя. Заимка из трех домов. Очевидно, оттуда и пришел охотник. Насколько помнил Димка, деревня находилась от их городка довольно далеко.

– Проводи нас до городка, – взмолился Димка. – По дороге охотиться будешь. Мы же пойдем по дикой тайге, наверняка что-нибудь подстрелишь. Собаки найдут. Собаки у тебя хорошие.

– Сопака хороший, – согласился Пырчин.

Он встал, закинул за плечи рюкзак, снял с гвоздя ружье. Димка понял, что Пырчин решил вывести их из тайги.