- Знаю. По крайней мере, теперь.

Эверетт встает, наклоняется и прижимается лбом к моему лбу.

- Я никогда тебя не отпущу, - тихо говорит он.

Я закрываю глаза с улыбкой.

- Я бы не позволила тебе даже попробовать.

Эпилог

Эверетт

Два года спустя

Прислонясь к стене танцевальной студии, я восхищенно гляжу, как Кэмерон смеется и говорит с окружившими ее детьми.

Не проходит и дня, чтобы я не ценил то, что имею. Чтобы не гладил шрам на животе Кэмерон и благодарил Бога, что она еще со мной.

Два года назад она провела пятнадцать часов в операционной, после того как Бобби Спаркс выстрелил в нее.  Но оказалось, что пуля из его пистолета навредила не так сильно, как могла. Она не задела желудок, а попала в почку. Теперь у Кэмерон была всего одна почка, но она любит шутить, что это был отличный способ сбросить пару килограмм.

Бобби Спаркс, мой друг, которому я пытался помочь, был приговорен к двадцати пяти годам в тюрьме, и это очень опечалило Кэмерон. Но вовсе не потому, что она считала наказание слишком мягким. Ее, как и меня, терзала вина, что не сумели предотвратить произошедшее в тот день. Она знала, как мучился Бобби из-за расставания с Амелией и их сыном, и думала, что могла бы как-то помочь им наладить отношения. Например, пригласить его на семейные собрания в лагере.

Все, включая Амелию, долго и терпеливо убеждали Кэмерон, что предотвратить случившееся в тот день было не в ее власти.  Мы с Кэмерон поражались Амелии, ее силе и способности, после пережитого шока, продолжить жить дальше, не оглядываясь. Она и мой брат были вместе последние два года. Именно благодаря его поддержке она так хорошо справляется. Джейсон мигом стал отцом для сына Амелии, и мы с Кэмерон уже не могли дождаться, когда он утащит эту Амелию под венец, пока она не опомнилась.

Я думал, что мне хватит просто работать в лагере, но спустя несколько месяцев, сам не зная почему, вдруг потерял покой. У меня была Кэмерон, мне должно было этого хватать, так почему же я так встревожился? К счастью, Кэмерон знала меня лучше, чем я сам. После споров и толчков она все-таки заставила меня понять – несмотря на прежние страхи, я скучаю по работе доктора. Она напомнила, что добро важнее зла. И что с каждым потерянным пациентом я спасал десять другие. После этого я устроился на полставки в местную больницу, а остальную часть времени работал врачом в лагере.

Кэмерон начинает танцевать, но не попадает в такт музыки. Я качаю головой, смеясь, и прохожу в зал.

- Если продолжишь так двигаться, то отправишь еще одного ребенка в лазарет, – говорю я жене.

Кэмерон хмуро смотрит на меня через отражение в окнах, потом поворачивается и, огибая детей, идет ко мне.

- Сколько раз тебе говорить, что я случайно пнула Джека Александра по голени. Он попался под ноги, - возмущается она.

- Да, но в этот раз я тебя прощаю. Я видел, как он смотрел на Оливию. Он мне не нравится.

Наша пятимесячная дочь, Оливия Эйден Сазерленд, радостно пищит в кингурятнике, который надет на Кэмерон. Я ловлю ее пухлые ручки и начинаю хлопать ими.

- Нам не нравится тот мелкий, да, Оливия? Он плохой, - говорю я ей нараспев.

- Ему четыре, Эверетт. Вряд ли он угроза для нашей дочери, - смеется Кэмерон.

- Он мальчик, а это само по себе уже угроза.

Раздается громкий хохот, мы с Кэмерон поворачиваемся и видим позади нас ее родителей. Эли держится за живот, продолжая смеяться.

- Прости своего тестя. Он точно смеется над тобой, - говорит мне Шелби, шлепая мужа по руке.

- Разве это не смешно? – хохочет Эли. – Тридцать два года назад в этой комнате я заметил, как ты смотришь на нашу семимесячную дочь, и мне это сильно не понравилось.

Шелби обнимает его за талию и ласково глядит.

- Вот и прошел цикл. Полный цикл.

Я смотрю на свою дочку. Моя светловолосая зеленоглазая малышка - копия матери, и вдруг слова Эли в тот день в больнице два года назад обретают смысл.

- Зараза, - бурчу я.

- Все хорошо? – спрашивает Кэмерон, опуская ладони на мои плечи.

Я притягиваю ее к себе, стараясь не раздавить между нами дочку, которая сует кулачок в рот и издает булькающие звуки.

- Я в порядке.

- Два года прошло, а ты все еще не выпускаешь меня из рук, - шепчет Кэмерон.

- Конечно. Так должно быть. Я пожелал тебя. Это было написано на звездах.

Кэмерон смеется, а потом качает головой.

- Это такое клише.

- Но ты все еще любишь меня, - напоминаю я.

Она приподнимается на носочках и быстро целует меня в губы.

- Да. Ты – мое сбывшееся желание.

Я склоняюсь и целую ее снова. В этот миг я, как никогда, благодарен, что Кэмерон однажды придумала загадывать желания на бумаге в форме звезд. Мы запутались по пути, не сразу добрались до этого момента, но все наши желания, наконец, сбылись.

- Бабуля и дедуля, присмотрите за внучкой недолго?

Шелби тут же забирает Оливию. Я помогаю Кэмерон снять переноску и бросаю ее Эли.

Взяв за руку, я веду Кэмерон из зала к машине для гольфа.