Большинство людей не понимали, почему родители не заставляли меня пойти в колледж, чтобы продолжить образование, но они и не понимали таких людей, как Шелби и Эли Джеймс. В первую очередь родители заботились о моем счастье. Моя мама всю юность вместо того, чтобы воплощать в жизнь собственные мечты, выполняла требования своей матери, и, поэтому отказывалась поступать так же со мной. Родители хотели видеть меня счастливой и позволяли следовать за тем, что делало меня таковой, и за это я любила их еще больше.

Именно из-за своей любви к родителям и лагерю я прикусила язык, когда Эверетт обнял меня, притворяясь, что мы женаты. И именно поэтому я продолжу дурацкую игру, хотя все во мне кричит, что это плохая идея. Ведь чем больше времени я проведу с Эвереттом, позволяя ему проникнуть в мои мысли и сердце, тем больнее будет, когда он снова меня оттолкнет. Я едва смогла справиться с этим в первый раз, а второго просто не переживу. Но, по крайней мере, он прав в одном – беспокоиться о последствиях его глупого решения мы сможем позже, когда я буду мучиться от бессонницы не из-за лагеря, а из-за возвращения Эверетта.

- Не обольщайся, что сможешь все исправить, лишь потому, что решил появиться здесь именно сегодня, – напоминаю я ему. – Ты сам сделал так, что мы больше не друзья. То, что ты знаешь, как работает лагерь, и знаешь, как он важен для меня, не умаляют того, что ты был мудаком.

Эверетт молчит, когда я ухожу от него. Я иду прямо, не останавливаясь, чтобы поговорить с сотрудниками. Моя голова опущена, и я сдерживаю слезы, пока не добираюсь до гостевого дома. Я быстро миную коридор и гостиную, отказываясь отпустить эмоции, пока не окажусь в безопасности в своей спальне. Но стоит мне закрыть за собой дверь, как я сползаю на пол, обхватываю руками колени, прижимая их к груди, и даю выход слезам.

Мне ненавистно, что я так сильно скучала по Эверетту, что готова все ему простить. Мне ненавистно, что при одном взгляде на него бабочки в моем животе снова пробудились, заставляя вспомнить чувства, что я к нему испытывала. Мне ненавистно, что Эверетт никогда не поймет, сколько боли принесло его исчезновение из моей жизни, потому что я ни за что ему об этом не скажу. Я ни за что не скажу Эверетту, что он владел моим сердцем и забрал его с собой, когда уехал, просто потому, что это выставит меня полной дурой. Дурой, которая много лет надеялась, что лучший друг влюбится в нее. Которая последние пять лет надеялась, что получит от него письмо или телефонный звонок. Надеялась хоть на что-то.

Я отказываюсь сказать ему, насколько грустной и жалкой была, с тех пор как он ушел, как держала мужчин на расстоянии вытянутой руки, возведя вокруг себя защитную стену, чтобы никогда больше не испытывать подобной боли. Я всегда была сильной и независимой и не собираюсь смущать Эверетта, показывая себя кем-то другим.

Быстро льющиеся слезы размывают взгляд, и я просто опускаю голову на колени, даже не пытаясь их остановить. Сейчас я скучаю по Эйдену даже больше чем девять месяцев назад. Если бы сейчас он был здесь, и нам бы пришлось притворяться женатыми, мы бы смеялись над этим как сумасшедшие. Он бы пошутил, что выиграл джек-пот, заполучив такую «горячую женушку» и предложил консумировать наш фиктивный брак на каждой горизонтальной поверхности лагеря, чтобы сделать его настоящим.

Мое тело дрожит от рыданий, и я так переполнена виной, что могу в ней утонуть. Я смотрю на кольцо, поднимаю руку и кручу его, пока камень не ловит свет и не начинает искриться. Представляя счастливое, улыбающееся лицо Эйдена в тот день, когда он подарил мне это кольцо, я чувствую нестерпимую боль из-за его отсутствия и едва могу дышать. Сняв кольцо с правой руки, я надеваю его на безымянный палец левой (п.п.: в США обручальное кольцо носят на безымянном пальце левой руки).  Давление в груди возрастает, и я должна прижать к ней ладонь, чтобы удержать боль внутри, зная, что собираюсь использовать кольцо, как реквизит в этом тупом фарсе со Стратфордом.

Хотя я все бы отдала, чтобы Эйден был здесь, я не могу не ощущать крошечное радостное трепыхание в сердце, что именно Эверетт вернулся ко мне. Это похоже на предательство. Эйден никогда не сокрушал мое сердце, никогда не подводил, никогда не отталкивал, и все же, если бы кто-то спросил меня: «Кого ты бы ты хотела увидеть сегодня, выходящим из грузовика Джейсона?», я бы ответила: «Эверетт».

Это всегда был Эверетт. Я всегда его выбирала.

Меня всегда влекло к нему, потому что он был потерян, и я желала помочь ему найти его путь. Но теперь роли поменялись, и я до смерти боюсь позволить Эверетту помочь мне. Когда он снова подведет меня, Эйдена не будет рядом, чтобы помочь мне найти свой путь.

Глава 14

Эверетт

Поднимаясь по ступенькам к главному дому, видя мерцание газовых фонарей по обе стороны от входной двери, я почти могу притвориться, что не уезжал отсюда так надолго.

Я проходил сквозь эти двери тысячи раз. Чувствовал тепло фонарей, слышал шум и суету персонала внутри дома, ужинал здесь почти каждый вечер с Кэмерон, ее родителями и их большой семьей волонтеров и отдыхающих, а затем, развалившись, сидел на крыльце в плетеных креслах с Кэмерон и Эйденом и смотрел на закат.

Но сегодня, блуждая в одиночестве после того, как Кэмерон оставила меня, я чувствовал себя чужаком, хоть и знал лагерь, как свои пять пальцев, и был знаком с большей частью персонала и волонтеров. Впервые я ощутил, что не принадлежу этому месту, потому что Кэмерон не желала моего присутствия. Я всегда чувствовал себя аутсайдером с родителями Кэм, знал, что они не любят меня. Но для молодого глупого задиры, постоянного нарывающегося на драки и ищущего неприятности, которым я был тогда, это не имело значения. Родители Кэмерон были лишь фоновым шумом. Все, что меня действительно заботило – мнение самой Кэм.

Как только я открываю дверь, меня накрывает волна ностальгии, заставляя сожалеть о каждом дне, что я провел вдали. Когда родители Кэмерон реконструировали старый главный дом плантации, где выросла Шелби, они украсили стены сотнями фотографий персонала и отдыхающих. Я медленно иду по холлу и ощущаю тугой узел в груди, когда вижу, что Кэмерон добавила новые снимки. Некоторые с детьми, которых я не знаю. Некоторые с новыми сотрудниками, которых я встретил, бродя по лагерю. Представившись, я убеждался, что все они понимают, как именно обстоят дела со Стратфордом и с той маленькой ложью, которую мы ему озвучили. Никто даже глазом не моргнул, когда я сообщал о неправде, которую все они должны были подтверждать, когда Стратфорд находился рядом. Они настолько обожали Кэмерон и ее родителей, и так гордились быть частью лагеря, что сделали бы для них все, что угодно.

Я останавливаюсь перед фото, на котором запечатлена Кэмерон, разговаривающая с ребенком лет пяти. Они присела перед девочкой, чтобы быть с ней на одном уровне и иметь возможность смотреть в глаза. Нежная улыбка освещает лицо Кэмерон, пока она обнимает малышку, и я не сомневаюсь, что она, вероятно, успокаивает девочку, говоря, что ей не нужно бояться и, что она весело проведет здесь время.