– Ты спрашивал, кто такой Худу – вот он. Мы слишком часто поминали Дака Кад-Хадаре, и она пришла!

– Парень загрыз человека. Он подхватил какую-то заразу, о которой мне неизвестно?

– Его укусила она. Не стала убивать, сделала своим рабом. Ты не знаешь, врачеватель, что такое Дака Кад-Хадаре, она убьет всех нас, если мы не убьем ее первыми!

– Вот же черт. Нам что-то угрожает?

Воин нервно засмеялся.

– Она прячется где-то рядом. Если мы уйдем, она пойдет за нами и будет убивать по одному, пока не прикончит всех.

Гектор посмотрел на Карима.

– Что она с ним сделала?

– Лишила воли. В нем почти не осталось крови, он хочет забрать ее у других!

– Как вы лечите Худу?

Курт зло засмеялся.

– Худу нельзя вылечить! Он уже мертвец!

Хронвек сел на корточки и прислонил руку к шее парня – сердце всё ещё билось.

– Я врач, и я говорю, что он жив.

– А я Зодан Пыльник, и я говорю, что он труп. Куда она его укусила?

– В паху две маленькие ранки, других повреждений нет.

Воин покачал головой.

– Нам всем конец.

Погонщики вдруг перестали кричать, дружно повернулись и направились к бархану. Гектор спросил собеседника:

– Куда они собрались?

– Искать Дака Кад-Хадаре. Мы тоже пойдем.

Он уже хотел повернуться, но тут рукоять глефы дернулась. Хранитель посмотрел вниз и встретился взглядом с Каримом – в руках он сжимал древко, острое лезвие глубоко погрузилось в тело.

– Простите меня! Я не хотел!

Зодан Пыльник грязно выругался и вырвал у несчастного из рук свое оружие. Из раны хлынула кровь. Хронвек прижал к груди парня свою накидку.

– Сейчас, сейчас! Что же ты наделал, дружище! Подожди, я только…

Из тумана Плана Материи выплыли нужные вещи. Гектор открыл глаза, распаковал инструмент и принялся за работу.

Когда он разогнул затекшую спину, солнце клонилось к закату. Вокруг на песке валялись хирургические инструменты, гемостатические губки, оборудование для коагуляции, бутылки из-под антисептиков. Мальчишка слабо дышал. Хронвек проверил капельницу, снял перчатки и вздохнул. Кажется, ему удалось это сделать. Он переживал за исход лечения, поскольку начал работать в нестерильных условиях, но кровь было нужно остановить быстро, и надеть перчатки времени не было. Сейчас пациент был стабилен, и Гектор надеялся, что не зря потратил столько сил. Вот только о конспирации теперь можно было забыть.

Он оглянулся, ожидая увидеть озадаченные взгляды караванщиков, но в лагере кроме них не было ни души. Ах да, погонщики ушли ловить этого дьявола, как же он мог забыть. За работой он ни о чем не думал, к тому же, ему постоянно приходилось извлекать из Плана Материи разные вещи, так что на остальное времени не оставалось.

Гектор отправил использованные материалы обратно, натянул тент над спящим Каримом, связал ему на всякий случай руки и ноги, чтобы не натворил ещё дел, и побрел вверх на бархан, куда ушли его спутники.

Поднявшись наверх, он некоторое время смотрел вниз, не двигаясь. Все это время песчаный холм скрывал от взоров путешественников сооружение из больших каменных блоков, стоящее посреди белой пустыни. Высокие входные проемы частично занесло песком, пустые глазницы окон равнодушно глядели на Хронвека. Невозможно было определить, какой цели служило строение – вероятно, когда-то это был храм, а может быть, форт, построенный на границе канувшего в лету государства. Удивительно было, что пустыня не поглотила его за долгие годы, но Гектор видел, что она не оставляла попыток сделать это – он угадывал скрытые под землёй этажи. Сколько их засыпало белым песком, понять было невозможно.

Хронвек начал спускаться с бархана и скоро заметил возле одного из входов одинокую фигуру, сидящую под стеной. Гектор прибавил ходу, скатился со склона и бросился к человеку. Это был Зодан Пыльник, и он был так же бледен, как Карим. Хронвек сел рядом, воин открыл глаза. Охранник прошептал:

– Она такая красивая.

– Кто? Что случилось, Зодан?

– Уходи. Оставь меня, я уже мертв.

Гектор заглянул в темнеющий проем, но там было тихо.

– Что ты видел?

– Дака. Кад-Хадаре. Уходи, может, она не станет тебя преследовать. Ты не сможешь убить ее, врачеватель.

Воин потерял сознание. Проверив его пульс, Хронвек открыл План Материи и выудил из него наручники, которыми пристегнул Зодана к рухнувшей небольшой каменной колонне, торчащей из песка. Одним концом она опиралась о стену. Хранитель уже было направился в чернеющий проход, но внезапно остановился и повернул назад. Он забрался на бархан, сел на песок и закрыл глаза.

Гектор не любил заклинания изменения. Они действовали подобно лекарственным препаратам, давая организму временные свойства, и все без исключения обладали побочными эффектами. Стурастан, тем не менее, уделял их изучению огромное внимание, особенно упирая на защитную магию. Самым эффективным он по праву считал "Заклинание Грязной кожи". Это была одна из самых отвратительных трансформаций, которую изобрели очень давно, но уже забыли по вполне понятным причинам – тот, кто накладывал на себя "Заклинание Грязной кожи" становился пуленепробиваемым в полном смысле этого слова. В то же время он попадал под действие ужасающего зуда, который сильнее всего ощущался в паху и между лопатками. Постоянно использовать такую защиту было можно, на здоровье магия не влияла, но никто не выдерживал больше двух часов.

Гектор сосредоточился, открыл свое тело эфиру и произнес словесную часть заклинания. В Мирее слова имели куда большую силу, чем у него на родине, они изменяли эфир – неизученную толком субстанцию, пронизывающую все пространство. Эфир питал множество бестелесных духов, рождал иллюзии и мог резонировать. Последнее его свойство и использовалось в магии изменения. Почему эфир подчинялся желаниям заклинателя, Гектор не понимал, но результаты были неоспоримы – стоило только настроиться, открыться и произнести нужные слова.

Он ощутил, что кожа его становится прочной. Она по-прежнему была мягкой и эластичной, но разорвать ее теперь было невозможно. Хранитель встал, отряхнулся, спустился с холма и вошёл в руины.

Внутри было прохладно.

Ветер шелестел в проходах, свет мягко отражался от шершавых стен. Гектор двигался по коридору, осторожно ступая – в руках он сжимал ятаган Зодана. Он достиг перекрестка – коридор упирался в другой проход. Выбирать, куда двигаться дальше, ему не пришлось – в левом коридоре лежал труп погонщика. Хронвек осмотрел тело – лицо покойника было синим, как слива. Маг нахмурился, когда откинул капюшон в сторону и увидел на шее мертвеца две ранки, точь в точь, как у Карима. Он перешагнул через погибшего и продолжил движение.

Следующий мертвец лежал на лестнице, уходящей вниз, в темноту. Гектор снова открылся эфиру, произнеся "Заклинание Страшной Вони", которое позволяло видеть в темноте, но одновременно особым образом раздражало обонятельные рецепторы. Когда его глаза стали различать предметы, лежащие в основании лестницы, он начал спускаться.

Ещё трое караванщиков валялись на каменном полу – двое убиты тем же способом, что и первый, а ещё одного просто проткнули его же саблей, вогнав оружие в грудь жертве по рукоять – лезвие торчало из спины воина, ровно между лопаток. Маг стал двигаться ещё осторожнее.

Свет совсем уже пропал, но заклинание справлялось отлично – Хронвек прекрасно все видел. Гектор шел по следу крови, темные капли то и дело выплывали из темноты, указывая путь. Он прошел пару поворотов, когда неожиданно различил блики света. Бесшумно выйдя из-за угла, маг попал в большую залу с колоннами, снабженными металлическими держателями, в два из которых были вложены горящие факелы. А совсем рядом, небрежно облокотившись на стену, стояла Дака Кад-Хадаре, и она была великолепна. Тело ее было цвета антрацита, ни один отблеск не отражался от матовой кожи, волосы каскадом спускались с плеч, неряшливо схваченные кожаным ремешком, на бедрах висела накидка, совершенно ничего не скрывающая. Маленькая грудь нагло торчала, острыми сосками указывая прямо на мага – и глаза, ее глаза смотрели с такой страстью, что у Гектора зашумело в ушах. Он даже не сразу заметил, что подбородок женщины в крови, кровь стекала между грудей и капала на пол, в темноте такая же черная, как и кожа. Хронвек слегка отрезвел.