«Бык! Ты не бык, ты даже не корова - жирная верблюжья шкура, набитая экскрементами свиньи!»

   Это привело его в бешенство. Он сделал выпад из сети высоко и бросил низко. Я никогда не видел более быстрого движения. Несмотря на то, что я отскочил назад, сеть защемила мою правую ногу, почти споткнув меня. В то же время я только наполовину уклонился от его продолжения, поскольку он пытался поймать мою руку с ножом, схватив мое запястье. Вместо этого он получил мое плечо. Его собственный нож налетел на меня, рассекая вверх. Я почувствовал, как он ударил меня по ребрам, когда повернулся вправо и полоснул ему горло, заклеймив грудь. Затем я развернулся и ударил сеткой ему в лицо, освободив плечо. Его рука вцепилась мне в горло. Наши ножи звенели и искрились. Он сделал шаг назад, чтобы уйти от моей сети прямо перед его лицом, и я вырвался из его сети. Потом я двинулся в атаку, а он отскочил.

   Мы занимались этим недолго, но казалось, что это очень долго. Мой рот был высохшим отверстием для воды. Дыхание было горячим и прерывистым. Боль в правой ноге играла аналогично удару барабана в моей голове. Я пролил больше крови, чем он, но у него ее было еще больше. Я сделал еще один шаг вперед, ухмыльнулся ему, размахивая ножом.

   Будь то гордость, рев толпы или ярость при мысли о том, что его побьют, он бросился в атаку. Я упал на спину, поднял его на ноги и катапультировал над головой. Он приземлился лицом вверх перед Османом, на мгновение ошеломленный.

   Толпа съела это. Он оторвался от земли, низко согнувшись, хватаясь за мои ноги. Я прыгнул над его ножом, но он был прямо за ним, и у меня не было времени уклоняться от его стремительного рывка. Его сеть исчезла, но не рука, которая ее держала. Он попал мне в запястье с ножом. Его клинок вернулся для смертельного удара. Когда время истекло, я выложился изо всех сил, чтобы заработать дополнительное очко.

   Очень много чувствительных частей тела. Но помните об этом: если вы когда-нибудь окажетесь в ловушке близко, нет более удобной точки контакта, чем голень вашего врага. Там ничего нет, кроме костей и нервов. Передняя часть моих туфель была усилена тонкой металлической лентой как раз на такой случай.

   Эль-Феддан запрокинул голову и зарычал к Аллаху, его рука с ножом повисла в середине удара. Я в карате порезал его запястье, вырвал руку с ножом и тыльной стороной перерезал горло от уха до уха.

   Он упал на колени, задыхаясь, пытаясь восстановить повреждение руками. Артериальная кровь хлестала между его пальцев. Эль-Феддан упал, его тело содрогнулось, его пятки начали топтаться. Если не считать звуков его смерти, царила абсолютная тишина. Осман пристально смотрел, как его чемпион отправляется в рай.

   Обычно во время боя быков тореадору, который забивает быка насмерть, награждают уши. Я подумал об этом, но потом решил, что достаточно сильно воспользовался своей удачей. Вместо этого я подошел к столу, смахивая пот с глаз, и положил на него окровавленный нож. «Пусть тысяча гурий приведет его к отдыху», - сказал я.

   .

   Глава 14

   Исход поединка потряс старого Османа. Его сыновья все были за то, чтобы прикончить меня тут же. Он заткнул их. Эль-Феддан лежал в огромной луже собственной крови, мухи нападали на него, канюки уже кружили. Оборванная рота солдат молча стояла в ожидании команды своего предводителя. Ганс не мог отвести глаз от мертвеца, а Эрика не могла отвести глаз от меня.

   Шейх встал и посмотрел на меня. «Ин-ллах, ты мужчина, шпион-янки, большой человек. Если бы все было иначе, я мог бы использовать тебя. Я подумаю, прежде чем решу, что делать». Он повернулся к бородатому офицеру, стоявшему со скрещенными руками в конце стола. "Поместите их в камеры!"

   "То, что о ней?" правый сын указал.

   Отец проигнорировал его. «Двое мужчин в одной камере, женщина отдельно».

   Я легко выдохнул. Если бы его реакция была иной, он был бы моим заложником с ножом у его горла. Я зажал клинок эль-Феддана, и он воткнулся в задний карман.

   Войска начали отходить. Был отдан приказ убрать труп. Дуза стоял в стороне, стараясь держать язык за зубами. Когда мне разрешили надеть рубашку, я позволил свисать хвостам, которые скрывали рукоять ножа.

   Охранник из шести человек окружил нас троих и увел нас обратно в здание.

   «Боже, если я доживу до ста лет, - вздохнул Ганс, - я не надеюсь снова увидеть что-то подобное».

   "Заткнись!" - сказал командир отделения по-арабски.

   Они поместили Эрику в первую камеру прямо напротив караульной. «До скорой встречи, дитя», - сказал я. "Поддерживайте настроение".