Всякое совпадение с реальными людьми случайно, и не входило в замысел автора.

Кто несчастен,

К счастливому всегда жесток, ему

За прошлые свои он слезы платит…

Еврипид, «Ифигения в Тавриде»

Николай сидел за письменным столом на верхнем этаже башни, построенной в отдалении от Нью- Йорка. Здесь так прекрасно работалось, никто не зудел и не мешал, было тихо и спокойно. Волны океана разбивались о гранитные надолбы волноломов, вокруг всё было объято тьмой, а у него горел свет, казалось, освещавший этот холм. На стене его покоев висели часы, да не одни, а двадцать четыре, показывавшие все часовые пояса этого большого мира.

В волнении он записывал в блокнот только то пришедшие ему мысли. Он не стал шифровать свои идеи, этот блокнот служил черновиком, зеркалом его беспокойного мозга. Там писалось всё, что он только мог представить, с тем, чтобы потом мог обработать эти данные и ничего не забыть. Он исследовал микроволны, и большинство изобретений были связаны именно с ними. Рядом лежала на столе и "Золотая цепь Гомерова", великая алхимическая книга.

– Может, ты и был прав, и синтез золота вполне возможен. Только нужен другой подход, – сказал сам себе великий учёный, – может быть здесь поможет микроволновое изучение.

И опять принялся записывать свои мысли убористым почерком. Он подошёл к кофейнику, подогревавшемуся на спиртовке. Долго смотрел на него, шевелил пальцами в воздухе, доказывая самому себе ещё неосознанную мысль.

– А что если мой агрегат? – и глянул на недавно сделанное устройство, блестевшее сталью на его столе.

Николай смотрел на таблицу химических элементов русского учёного Менделеева, и беззвучно шептал, положив указательный палец на название, имевшего корнем фамилию великого Ньютона- ньютоний. Это было основой его идей, его уверенности и исследований. Ньютоний и был тем самым вездесущим эфиром, той золотой цепью, связывающей всё сущее в этом громадном мире.

Раздался оглушительный звонок в этой гнетущей тишине, звонил телефон, снова и снова.

– Никколо у аппарата… Да, сэр, понадобится вся энергия, вырабатываемая подстанцией… Нет, опыт много времени не займёт, как можно?…Я же вас никогда не подводил…Ну мне нужно именно столько и не меньше!

Николай положил трубку телефона, и стал смотреть на чёрную ночь за окном… Время тянулось очень тяжело, а ни читать, ни писать учёный больше не мог. Надо было подождать ещё до 23-00, когда он мог получить нужную электроэнергию. Он поднялся с кресла, и подошёл к столу.

– Сейчас сварю кофе…

Был день 29 июня 1908года

Мальчик, болезненно худой, с любовью переворачивал своими длинными тонкими пальцами страницы старинной книги, «Мифы Древней Греции» Куна. Он обожал этот шелест бумаги, прекрасные иллюстрации, скопированные с античных ваз с изображениями богов и героев- невероятно красивых и храбрых, просто потрясающих. Некоторые вещи цепляли его больше других- к примеру, колдунья Медея и её магические составы, дающие силу и здоровье больным людям. Денис оторвался от чтения, и глянул на окно комнаты, в котором отражалась его лицо, но ему казалось, что сама колдунья из Колхиды смотрит на него своими большими чёрными глазами, скрежещет, проводя по стеклу своими громадными ногтями.

Он мечтал, что так же, как эта женщина, он сварит необыкновенный состав, и вылечит свою маму от всех её бесконечных хворей. Сам он тоже не был уж слишком здоров, что было причиной нескончаемых насмешек злых сверстников. Самой большой радостью Дениса было чтение, и химические опыты, которые проводил тайком от родительницы.

Он посмотрел на часы, надо было сходить в магазин, да начистить картошки к приходу матери. Мальчик быстро собрался, зашёл в магазин рядом с домом, купил картошки, а дома поставил тушиться ножки Буша, и начищенный картофель, их обычную еду. Мама зарабатывала немного, не в Газпроме или Мосэнерго трудилась, как говорили в этих конторах- «Они не резиновые, на всех местов не хватит».

Вот, кажется, и кастрюля с картошкой закипела. Мальчик подсолил, снял пену, помешивая содержимое ложкой. Раздался долгожданный звонок в дверь, Денис открыл, и вошла его мама, Анна Ивановна. Женщина улыбнулась, поцеловала сына в щёку.

– В сумке пирожные. Неси на кухню.

– Здорово. Картошка готова, курица тоже, – предупредил сын свою маму.

– Спасибо. Садись, сейчас руки помою и переоденусь.

Они ели за столом свой немудрящий ужин, скрашиваемый горчицей и кетчупом. Пирожные, принесённые мамой, и вправду были великолепные. Денис доедал свою долю, мама улыбалась, видя радостного сына.

– Ну как, много пятёрок принёс?

– Одну.

– А двоек?

– Нет, только тройку по математике.

– Старайся. Мне помочь тебе?

– Да нет, все сделано. Уроки несложные.

– Пойду немного полежу, – сказала Анна Ивановна.

В школе и правда всё было забавно, да так, что директор собирался вызвать мать Дениса в школу.

***

Отношения Дениса с одноклассниками не складывались, был он слабым, быстро уставал на физре, особенно лыжах- задыхался. Драться тоже не любил. Тут в школе пошло очередное поветрие- оплевывать жёваной бумагой друг друга из трубочек. Ряд предметов, особенно музыка, страдали от этого, но, понятно что физика и математика были выше этих потасовок, так что учителя держали в узде хулиганов. Денис уворачивался от плевков, да так удачно, что жёваная бумага Филёва попала в лоб силача класса Адосина Михи. Миха выразительно помахал внушительным кулаком Филёву и Ширяеву, намекая на скорую расправу. Те только пожали плечами , выражая своё полное непонимание случившимся. Но Кирилл Филёв повторил те же жесты в отношении Дениса, гадко при этом улыбаясь.

Следующим был урок физкультуры, и у Кудреватова екало в животе, он представлял, что ещё затеет неугомонный и злобный, как хорёк, Филёв. Прозвенел звонок, перемена закончилась быстро, и прозвенел звонок на физру. Денис оделся быстро, и один из первых влетел в гимнастический зал. Сначала была пробежка по кругу, затем подтягивания, потом- прыжки в высоту ножницами. Другие прыгали в высоту на метр двадцать, даже метр тридцать. Он и на тройку прыгнуть не смог. Он видел, как над ним посмеиваются, и девочки тоже. Обидно? Да уже наплевать. Всё было очень привычно.

Мальчишки, галдя, ввалились в раздевалку, переодеваться на биологию. Филёв, ещё разгуливал по раздевалке, в одних трусах, и картинно напрягал бицепс, то на левой руке, то на правой. В углу стоял сломанный стул. Кирилл, не особо думая, не в первый раз, вцепился в трусы Дениса, намереваясь стащить с него, и вытолкнуть в коридор, что бы посмеяться над слабаком. Спортивные шорты из искусственного шёлка были крепкие, и лишь поэтому не поддались такому напору. Компания Филёва смеялась, Ширяев подавал, как ему казалось, разумные советы. Кудреватов отдернул руки Филёва и крикнул:

– Хватит, не смешно!

– Ничего не хватит… А смешно станет потом! – заявил Кирилл, и попытался сдернуть одежду с Кудреватова.

Словно тьма накатила на глаза Дениса, и он, схватив ломанный стул, ударил по голове обидчика, да так, что доломал стул и лишь крепкая ножка осталась в руке. Он бил снова и снова, а затем, схватил за ногу лежащего, и сбросил его с лестницы, так, что тело перевернувшись, осталось валятся на площадке лестничного пролёта внизу. И тут тоже никто не собирался ни помогать, ни мешать, только пронзительно визжали девочки. У Дениса был сбит в кровь большой палец, и испачканы кровью Филёва красивые новые шорты.