Вульгарный материализм отрицает идеальный характер сознания, сводит сознание к материальным физиологическим процессам мозга, или к электрическим особенностям функционирования нервной системы. В последние годы представители этого течения говорят о природе сознания в связи с существованием некой тонкой материи, воплощенной в физических особенностях гипотетического торсионного поля. Логика рассуждений здесь такова: если сознание существует реально, то оно должно сводиться к материальным процессам.
Надо сказать, что вопрос об идеальном способе существования сознания остается дискуссионным. Известное нам сознание имеет материальные предпосылки для своей реализации. Это — наличие живых людей, действующих либо индивидуально, либо в сообществе; наличие общения и средств коммуникации между людьми; наличие здорового без грубых морфологических дефектов человеческого мозга. Но сознание выступает в некой скрытой идеальной форме и подчиняется иным законам, нежели законы функционирования материального тела мозга. Собственное предметное содержание сознания вообще выходит за границы мозговой деятельности и охватывает самые различные сферы — от микрофизических процессов до коллизий космического масштаба. Вместимость подобных процессов в содержание сознания обеспечивается за счет средств обобщения, которые человек реализует в форме категорий, идей, принципов. Такого рода средства задают идеальную сеть постижения мира человеком.
Кроме того, идеальность сознания связана с его субъективностью. В сознании на разных его уровнях представлен субъект, проявляющий собственную активность, задающий вопросы, испытывающий окружающий мир на предмет выведывания его тайн. Такие вопросы и их разгадки свернуты субъектом в идеальные формы, в знания, которые могут быть выражены как явным, так и неявным способами. Идеальное в сознании представляет собой субъективный образ объективного мира.
Философы говорят также об идеальности как о способе существования реальных предметов в сознании в снятой форме. Идеализация позволяет высветить существенные характеристики предметов, выявить возможное в действительном, необходимое в случайном и т.д. Идеальное в сознании суть процесс, связанный с замещением одного предмета другим, выступающим по отношению к первому в роли модели, абстрактного образа. Благодаря этому открываются скрытые при обычном прямом рассмотрении предмета его свойства и отношения. С этой точки зрения сознание выступает как рефлексивный процесс. Наличие субъекта, встающего в особую позицию, на время отстраняющегося от конкретно-чувственного объекта, переносящего его в область абстракции, важное условие рефлексии.
Идеальность сознания состоит еще и в том, что оно, наше сознание, способно распредмечивать реальность, создавая цели, планы, программы деятельности с предметами реального мира. Но сознание тут же возвращается в реальность через процесс опредмечивания человеческой деятельности, через реализацию замыслов и программ, через создание желаемой реальности.
Надо добавить, что сознание — это не только способность накапливать идеальные знания о предметах и событиях внешнего мира. В сознании представлена также способность сверять знания с действительностью, с происходящим вокруг нас. Это — способность преобразовывать знания под напором жизни, практики. По существу мы обладаем способностью критической рефлексии и над накопленными знаниями, и над налично данной нам действительностью. Поэтому весьма односторонней выглядит трактовка сознания как чисто отражательного процесса. Эта трактовка верна в некоторой основе, о чем говорилось выше. Но она недостаточна для полного постижения феномена сознания. При ближайшем рассмотрении выясняется, что сознание вовсе не сводится к одномерному миру отражений того, что существует. Оно направлено также на выявление смысла собственных действий. В нем представ-и и своеобразный уровень контроля за нашими действиями. В том числе, это контроль со стороны нашей совести. Совесть нельзя занять у другого, она предполагает личные усилия души. И она охраняет нас от механической работы сознания, когда истина подменяется набором формально правильных идей, концепций, подтвержденных рассудочно-разумными доводами.
Так или иначе, но повседневный опыт, в который вплетена паша совесть, а также нравственные устои нашего народа способны противостоять высокой фальши теоретического разума, если он ткет к утопии, застилает наше сознание несбыточными мечтами. Но бывают для людей ситуации, когда их сознание оказывается без твердых ориентиров, когда сознание приобретает замутненное состояние, а глубокие перемены в жизни не могут быть осознаны по выверенной шкале ценностей. Все старые ценности в такой ситуации переворачиваются, и мы оказываемся, по словам Гегеля, и состоянии несчастного сознания. Его первые признаки: разложение морали, скепсис. Перед нашим сознанием возникает в таком случае задача пересмотра своих целевых установок. Для человека в этой ситуации актуальным становится поиск новых смыслов и значимостей, новых оценок добра и зла, истины и лжи, справедливости и счастья. И здесь вновь важна наша способность к движению против старых шаблонов и автоматизмов сознания, способность отказаться от низких целей своего поведения и переход к созданию новых смысложизненных ориентиров и целей. Творческая работа сознания на этом поприще способна оправдать паше новое существование.
Есть тонкая разница между понятиями сознание и осознание. Чтобы осознавать что-либо из происходящего вокруг нас или внутри нас, требуется акт, акция, действие, в основе которых заложено мое стремление к осознанию. Такая акция и действие всегда трудны. Они представляют собой некий переворот и избавление от давления прошлого, от стереотипов сознания, от «идолов» разного рода. Для подобного переворота нужен внутренний подъем н решимость. Наше сознание может быть наполнено знанием разных фактов, событий, обстоятельств, причин и поводов к тем или иным событиям. Слова «сознание» и «знание» близки друг другу. Но наполненность знаниями — это еще не все содержание сознания. Не хватает здесь гуманистической составляющей, связанной с тяготой или болью, ответственностью или радостью. Но в реальной жизни такая составляющая присутствует в человеческом сознании.
Осознание требует от нас ответа: способны ли разум, знание, просвещение вести человечество к прогрессу, могут ли они дать спасение испорченному человеческому миру? Просветитель Ж.-Ж. Руссо когда-то отвечал на такой вопрос отрицательно. Русский писатель Ф. Достоевский также говорил о подобном прогрессе в отрицательном смысле. Дело заключается в том, что сознание не может замыкаться на логике разума, тем более, если полагать такую логику безошибочной. Выход для нас в том, чтобы брать на себя бремя ответственности за свои нерасчетливые действия, чтобы отказаться от жестких предубеждений, от фанатизма, когда перед нами судьба хотя бы одного человека. Готовое знание в отношении людей и человечества следует превращать в интерпретации, в гипотетические утверждения. Им противостоит механическое сознание, которое рассчитывает на четкий порядок, правильную логику, однозначные выводы. Философы давно определяют такое сознание как рассудочное. Осознание предполагает действие рефлектирующего сознания, творческое преобразование готовых истин. В момент творческого озарения его носителем являются поэт, художник, мыслитель и всякий, кто идет их дорогой.
Сознание, язык, знаковые системы. Сознание существует в определенной языковой среде, в значительной мере порождается и корректируется ею. Это общепризнанный факт. В свою очередь, преобразования в сфере сознания, появление новых смыслов, знаний и ценностей накладывают отпечаток на наш язык.
О языке правомерно говорить как о феномене антропосоциогенеза. В своих разных формах язык был важнейшим средством коммуникации между людьми. Это так называемый естественный язык, который мы усваиваем в течение своей жизни, находясь в контакте с окружающими предметами и другими людьми. Этот язык известен нам как речь, звуковое исполнение языковых действий. Несколько тысяч лет назад люди изобрели письменность. И с этого времени письменный язык стал великим хранилищем достижений культуры и способом коммуникации между поколениями людей.
