Полезно учитывать два аспекта традиции: их глубину и широту. Глубокие традиции укоренены в давних пластах исторического времени. И проявление подобных традиций свидетельствует об исторической устойчивости соответствующей сферы культуры.
Есть ли в науке глубинные традиции? Конечно, есть, поскольку наука пришла в наше время из древних обществ. Она устойчиво занимает одну из ниш культуры, обеспечивает получение некоторого востребованного типа знаний, сохраняет возможности рационального постижения действительности. Широта и масштабы традиционализма в науке связаны с расширением диапазона влияния науки на другие формы культуры. Этому способствуют ее собственные ресурсы: расширение диапазона знаний, дифференциация ее предметных областей, разработка новых методологических подходов. Традиция в такой ситуации превращается в тенденцию развития, охватывающую все большее число научных направлений.
Традиция сохраняет науку благодаря передаче накопленного наследия: знаний, опыта, методов, способов организации научного сообщества, норм поведения ученых, материальных ресурсов и пр.
Философское содержание понятия «традиция» фиксируется категорией «преемственность». Следует различать стихийную преемственность и управляемую преемственность. В области стихийной преемственности наблюдаются серьезные потери, обедняющие науку. К таковым относятся кадровые потери, утрата знаний, разрушение информационных фондов науки, распадение эффективных структур научной деятельности. Управляемая преемственность выступает формой искусственной селекции. Она предполагает создание целевой организации по сохранению научного наследия. В отдельных ячейках науки такая организация может быть весьма эффективной. Расширение же ее на всю развивающуюся науку представляется маловероятным, поскольку элемент стихийности в развитии реальной науки вряд ли может быть исключен полностью. В перспективе возможна лишь вероятностная система, способная к компенсации отдельных компонентов всеобщего «социального тела науки».
Традициям устоять в современном обществе непросто. Мы живем в бурные времена, когда непрерывно происходят общественные преобразования. В таких условиях востребована динамичная, способная к обновлению наука. По словам В.И. Вернадского, XX век стал эпохой научного взрыва. Она вместила в себя серию научных революций, связанных с отрицанием ряда результатов прежних научных знаний, с преобразованием методов и методологических подходов к изучаемым объектам. Однако подобный взрыв и революции не уничтожают прошлое науки, которая продолжает вести свою историю. Что же в этом бурном потоке сохраняется и продолжается? Какие фундаментальные блоки науки выдерживают исторические испытания и могут давать собственный импульс прогрессу науки? Как связаны традиции и новации в современной науке?
Поиск ответов на поставленные вопросы часто соотносят с идеей научных парадигм, предложенной Т. Куном. Согласно Т. Куну, парадигма - это историко-социальная характеристика науки. Она обнаруживается вовсе не в сфере рациональной реконструкции науки, т.е. не благодаря рациональному моделированию изменяющегося научного знания, а путем погружения в ход ее истории, которая не сводится к «чистому» движению знания, но обладает чертами человеческой борьбы, в ней сталкиваются интересы разных поколений ученых. Такая история описывается как динамика научных сообществ, которые и определяют значимость и перспективы использования знаний внутри сферы науки.
Парадигма суть надстройка над «рабочим» знанием и методами. Она регулирует деятельность ученых, по преимуществу, как особая ценность. Принятие или отвержение парадигмы ведет к расслоению научного сообщества. «Масса» деятелей науки использует накопленное знание для решения множества задач по стандарту. В этом случае получается своего рода гарантированный знаниевый продукт. Но меньшая часть ученых работает в некоторой пограничной зоне в отношении признаваемой сообществом парадигмы. А уже совсем немногие способны уходить в область «аномальной» науки. Здесь только и ожидаются фундаментальные новации, подлинные исторические сдвиги в развитии науки. Со временем это новое знание способно вытеснить старую парадигму и занять ее место.
По Куну, смена парадигм обозначает рубежи переломов в научных традициях. Им обнаружен нелинейный характер эволюции научного знания. Выработанные под воздействием различных парадигм знания обнаруживают несоответствие друг с другом. Новые теории фундаментального характера не выводятся непосредственно из прежних пластов знания. А. Никифоров приводит в этой связи убедительный факт несоответствия между классической и релятивистской механикой.
Получается, что в истории науки нет простой преемственности знаний. После работ Куна меняется смысл так называемой научной традиции. Кумулятивное непрерывное накопление научных знаний теперь нельзя считать эталоном традиции. Философы науки признали, что историческая традиция в науке - это изменчивое явление. Кроме того, она несет в себе перспективный потенциал и имеет силу для вытеснения старой традиции.
Принимая указанную концепцию, современная философия науки выходит за пределы эмпирической методологии в объяснении роста научного знания. Рост науки - это не обязательно распространение новых теорий на более широкий массив фактов. Иначе мы не сможем преодолеть «наивный кумулятивизм» (выражение А. Никифорова) в трактовке эволюции науки.
Итак, концепция Т. Куна помогает выработать весьма емкую позицию в трактовке научного прогресса, рассматривая таковой в контексте социально-исторических процессов. В наше время эта позиция стала весьма востребованной. Тем не менее, подход, разработанный Т. Куном, использует ограниченный образ науки, и концепция парадигмальных поворотов освещает узкий спектр научных преобразований, связывая их с деятельностью носителей старого и нового знания в сообществе ученых.
Правомерно считать, что можно и необходимо рассматривать соотношение традиций и новаций в науке с использованием культурологического подхода. Он предполагает комплексную трактовку научного прогресса, исследование взаимодействия ряда фундаментальных элементов, обеспечивающих и расширение, и воспроизводство условий роста науки. Среди таких блоков можно назвать следующие: 1) организационные структуры науки; 2) дисциплинарное и междисциплинарное строение науки; 3) методологический арсенал науки и научная картина мира; 4) практико-эмпирический базис науки.
Преемственность и традиции в развитии научных знаний реализуются через своеобразный механизм информационного отбора. Уловив этот момент, некоторые философы науки (в частности, К. Поппер) ведут речь об определенном совпадении между эволюцией научных знаний и биологической эволюцией. Конечно, прямая аналогия здесь вряд ли оправдана. Скорее, в данном случае мы имеем дело с условной метафорой. Хотя надо признать, что на каком-то шаге глобального развития биологической информационной эволюции она могла трансформироваться в информационные культурные программы эволюции, а те, в свою очередь, создали матрицы наукоемкой сознательной эволюции. В этом свете естественным является тот путь научной эволюции, который связан с сохранением максимальной научной информации, заключенной в теориях и методах науки. Ее емкость растет благодаря теоретическому разнообразию знания, расширению поля научных исследований. А, в конечном счете, она сводится к культурному разнообразию, представленному в формах существования науки и научной деятельности.
В данном направлении действует также процесс дифференциации научных знаний, ветвление и рост самостоятельных научных дисциплин. В этом же плане срабатывает отпочкование обширной и далее растущей сферы научного техникознания. Дополнительную ценность для формирования информационной устойчивости науки приобрели социальные и гуманитарные ветви научного исследования.
Устойчивость, а значит и преемственность в развитии науки, проявляются в значительной мере через деятельность ее субъектов. Многообразие субъектов научной деятельности расширяет диапазон научных поисков, обогащает объем научной информации, усиливает возможности обмена информацией. Уже наука Нового времени дала импульс к резкому увеличению числа участников научного процесса и качественному различию среди них. Наряду с университетами, пришедшими еще от средних веков, появились научные академии, научные общества, научные лаборатории, а с конца XIX века возникли научно-исследовательские институты. В XX веке к этому комплексу добавилась обширная инфраструктура, включившая опытное научное производство, научно-финансовые фонды, научные клубы и информационно-сервисные структуры типа ВИНИТИ или ИНИОН РАН.
