— Манижа, не хочешь перекусить?

Дважды просить не пришлось.

Они обедали под вечно хмурым небом Хеорота, корма служила им столом. Тусклый солнечный свет отражался от каскада до блеска отполированных драгоценностей. Робин по обыкновению злился. Понятно, Манижа богата, но зачем постоянно тыкать этим в нос?!

Манижа стояла спиной к замку, как вдруг из проема — или окна, — высунулась смуглая рука. Робин перегнулся через корму и увлек девушку подальше от медвежьей хватки. На долю секунды почудилось, будто рука принадлежит Гренделю, но в следующий миг в окне возникла знакомая физиономия «доброго самаритянина».

Из соседних проемов выскочили двое сообщников и ринулись к плоту.

Робин плеснул остатки кофе «самаритянину» в лицо, впихнул Манижу в каюту и запер дверь. Потом уселся за руль и хлопнул дверцей. Яростно потирая веки, «самаритянин» отплясывал джигу на ухабах. Робин уже собрался объехать или переехать преграду, когда заметил впереди поваленные деревья. Тупик!

Последняя надежда рухнула. Нечего и думать добраться до моря по границе с Городом будущего и Миноса — лес в тех краях слишком густой. Сам Город тоже отпадает. Даже на СУШЕ нельзя опередить время: в будущем источник энергии хроносудна — в данном случае, плота, — просто-напросто заглохнет, и тогда их с девушкой ждет поистине печальная участь.

Путникам оставалось только вернуться на стоянку.

Робин тяжело вздохнул. Вспомнилась история о человеке, который построил на чердаке лодку, а потом не сумел спустить ее вниз.

На обратном пути Робина не покидала неясная тревога — слишком легко они справились с «самаритянином» и товарищами, а те не особо усердствовали в их поимке. Играли, как три кота с мышками.

Интересно, куда подевались еще шесть котов?

В Миносе вышла задержка: плот провалился в расселину и застрял на добрых два часа. Лишь к ночи измученный и подавленный Робин въехал на стоянку. У дверей конторы заглушил мотор, пробрался внутрь, проверил адаптер — вроде цел, и снова активировал забор. Потом поднялся на борт и стал думать.

— Почему мы вернулись? — спросила Манижа, проснувшись.

— Потому что я пока не соображу, как выбраться из этой заварухи.

— Выходит, ты все-таки не знаешь дороги в Сарды?

— Боюсь, что нет.

Помолчав, Манижа выпалила:

— Ну и хорошо. Я с самого начала не хотела обратно к отцу.

— Не хотела? — изумился Робин. — Но почему?

— Отцу до меня нет дела, его заботят лишь жены, наложницы и ферма, где девочек растят как овец. Все его помыслы если не о тех, так о других.

— Извини, но поехать к отцу придется, — проворчал Робин. — Если ничего не помешает.

Манижа мрачно кивнула.

— Ясно. Тебя, как всякого пастуха, волнуют только богатства. Надеюсь, отец не даст тебе ни гроша за мое спасение.

— Послушай-ка… — начал Робин.

— Ты изначально охотился за драгоценностями, — продолжала царская дочь. — А когда узнал имя моего отца, вознамерился получить выкуп. Меня не обманешь. Насмотрелась на принцев, которые видели во мне лишь ключ к сокровищнице Креза. Вот почему я запиралась от женихов у себя в покоях и баррикадировала дверь. — Она дернулась, по щеке скатилась слеза. — Ты хоть и жалкий пастух, но ничем не отличаешься от них.

Робин не верил своим глазам. Неужели Манижа и впрямь плачет? Но выяснить наверняка не довелось. С разных концов стоянки, которую он по наивности счел пустынной, к ним приближались мразбойники, похитители и пираты в полном составе. (Каким-то образом «самаритянин» с товарищами ухитрились опередить плот.) Восемь размахивали саблями. Девятый, Угольщик, — ацетиленовой горелкой.

Давай, Робинзон Фини, шевели мозгами!

— Что такое СУША?

— Суррогатный Широтный Артефакт.

— Да, но как она соотносится с объективной реальностью?

— Через скопление временных отрезков, спроецированных из реальности на поверхность пятимерного пространства.

— Значит, на всех отрезках реальность связана с СУШЕЙ, верно? Если так, то существует подобие пятимерной пуповины, которое объединяет отрезки с исходником?

— Да, но метафора очень условная, поскольку ограничивается трехмерным пространством. С пятимерной точки зрения расстояние между двумя реальностями бесконечное и минимальное одновременно. А пуповина видима и невидима, без начала и без конца.

— Так или иначе, можно ли попасть прямиком из проецированной реальности в объективную?

— Теоретически, да. Можно рискнуть и включить хроностимулятор на максимум. Но тогда он сгорит, а новый стоит бешеных денег…

Робин оборвал себя на полуслове. О чем он думает?! Стимулятор в обмен на то, чтобы вырвать Манижу из лап Угольщика, а самому уберечься от разящей стали — вполне приемлемая цена. Наконец, там, куда они направляются, стимуляторов днем с огнем не сыщешь, и голову ломать не надо.

Отбросив мрачные думы, Робин увидел, как Манижа схватила тяжелый гаечный ключ и стала размахивать им перед носом Угольщика. Главарь шайки стоял почти вплотную к обшивке плота и пытался запалить горелку чем-то похожим на зажигалку. Но та упорно не загоралась.

Робин завел мотор.

Экскурсионные суда, вроде «Запоздалого», старались держаться подальше от второй половины двадцатого столетия. О 1974 годе Робин знал лишь то, что почерпнул из учебников истории. Впрочем, почерпнул он достаточно, чтобы сообразить: как только они попадут в прошлое — если вообще попадут, — то сразу нарвутся на крупные неприятности.

Но точно не крупнее нынешних.

Угольщик все-таки разжег горелку, отрегулировал пламя и поднес его к боковой двери.

— Ро-бин, стена совсем горячая. Нужно уходить.

— Да — но через другую дверь.

Плот задом покатил к ближайшей электромагнитной стойке. Заранее предвкушая победу, разбойники без лишней суеты двинулись следом. Угольщик не выпускал горелку из рук и поминутно улыбался.

Почти у самого забора Робин притормозил и, медленно пятясь, коснулся задним стержнем эквилятора магнитного поля.

Раздался громкий треск… энергообмен начался…

Разбойники всполошились, но никто, даже Угольщик, не мог понять что к чему.

Хотя понимание их все равно не спасло бы.

Робин не сводил глаз со стимулятора. Стрелку стремительно зашкалило. Когда она описала полный круг, он быстро заглушил мотор и с криком «Погнали!» активировал хроноблок.

В первую секунду ничего не изменилось, но мало-помалу силуэты за бортом начали таять. За ними — Холм 29. Минос. «Макдугал». Ясная поляна. Владения короля Артура. Словом, поблекло все, кроме плота с пассажирами, старых машин и стоянки.

Внезапно разобранные автомобили вновь стали целехонькие. Робин скрестил пальцы. Если плот растает как дым, они с Манижей попросту повиснут в воздухе. Как выяснилось, время куда гибче, чем кажется, и вполне допускает сосуществование двух параллельных объектов.

Вокруг начали проступать очертания домов с освещенными окнами. Один за другим появлялись люди. Улица постепенно ожила, наполнилась приглушенными звуками.

Наконец мразбойники вместе с СУШЕЙ исчезли без следа.

Первой опомнилась Манижа.

— Ро-бин, что-то горит. Чувствуешь?

Горел стимулятор. Точнее то, что от него осталось.

Робин опустил стекло.

— Все в порядке, не переживай.

Он всматривался в людей на стоянке. В прохожих, автомобилистов.

Вот мы и здесь, мелькнуло в голове. Младенцы в лесах двадцатого столетия…

Робин снял пиджак и накинул Маниже на плечи — надо спрятать драгоценности от чужих глаз, чтобы не вызывали нездоровый интерес.

— Что это за место, Ро-бин? — теребила его Манижа. — Это не Сарды и даже не Лидия…

— Мы в чужой стране, населенной свирепыми дикарями. Но не переживай, напасть они побоятся, по крайней мере в открытую, поскольку притворяются цивилизованными людьми.